Т-10
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
(перенаправлено с «Т-10А»)
 Т-10М в Музее истории Украины во Второй мировой войне (Киев, Украина) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Т-10М | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Боевая масса, т |
50[1] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Компоновочная схема |
классическая | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Экипаж, чел. |
4 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| История | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Разработчик | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Производитель |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Годы разработки | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Годы производства | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Годы эксплуатации | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Количество выпущенных, шт. |
встречаются цифры от 2500 до 8000 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Основные операторы |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Размеры | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Длина корпуса, мм |
7250 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Длина с пушкой вперёд, мм |
10 560 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Ширина корпуса, мм |
3380[1] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Высота, мм |
2585 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| База, мм |
4550 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Колея, мм |
2660 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Клиренс, мм |
460 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Бронирование | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тип брони |
стальная литая и катаная гомогенная | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Лоб корпуса (верх), мм/град. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Лоб корпуса (низ), мм/град. |
120 / 50°[2] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Борт корпуса (верх), мм/град. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Борт корпуса (низ), мм/град. |
80 / 10°[2] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Корма корпуса, мм/град. |
50—60 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Днище, мм |
16 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Крыша корпуса, мм |
30 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Лоб башни, мм/град. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Борт башни, мм/град. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Корма рубки, мм/град. |
50 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Крыша башни, мм |
40 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Вооружение | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Калибр и марка пушки | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тип пушки | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Длина ствола, калибров |
48 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Боекомплект пушки |
30 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Углы ВН, град. |
−4...+15° | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Углы ГН, град. |
360° | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Прицелы |
Т2С-29-14, ТПН-1-29-14, ВК-4, ПУ-1 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Пулемёты | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Подвижность | |||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тип двигателя |
В-12-6
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Мощность двигателя, л. с. |
750 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Скорость по шоссе, км/ч |
50 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Запас хода по шоссе, км |
350 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Запас хода по пересечённой местности, км |
200 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Удельная мощность, л. с./т |
15 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тип подвески |
индивидуальная торсионная | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Удельное давление на грунт, кг/см² |
0,77 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Преодолеваемый подъём, град. |
32° | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Преодолеваемая стенка, м |
0,9 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Преодолеваемый ров, м |
3,0 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Преодолеваемый брод, м |
1,5 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||
T-10 (индекс ГАБТУ — Объект 730, первоначальное наименование — ИС-5[4], в 1952—1953 годах переименован в ИС-8[5], 28 ноября 1953 года принят на вооружение и был повторно переименован в Т-10[4]) — советский тяжёлый танк. Производился серийно в 1954—1966 годах. Состоял на вооружении Советской Армии в течение 39 лет, последние Т-10 были сняты с вооружения уже Российской Армии только в 1993 году[6].
Несмотря на то, что в некоторых источниках танку Т-10 приписываются наименования на финальных стадиях испытаний ИС-9 и ИС-10[7], данные обозначения ему на самом деле не присваивались. Обозначение Т-10 было дано исходя из того, что ИС-8 являлся десятым по счёту принятым на вооружение Советской армии серийным тяжёлым танком[8].
Последний, (десятый по счёту) наиболее совершенный советский серийный тяжёлый танк послевоенного поколения. Разработан в КБ ЧКЗ в 1949—1952 гг., для замены в войсках тяжёлых танков ИС-2, ИС-3 и ИС-4 по причине превосходства в надёжности и маневренности. На различных стадиях доводки опытных образцов «объекту 730» (внутризаводское обозначение) неофициально присваивались обозначения: ИС-5, ИС-8, ИС-9, ИС-10. Принят на вооружение Постановлением СМ СССР № 2860—1215 от 28 ноября и Приказом МО № 244 от 15 декабря 1953 г. под обозначением Т-10. Серийно производился на ЧТЗ (Т-10 (объект 730) и модификации: Т-10А (объект 730А), Т-10Б (объект 730Б), Т-10К (Командирский)и Т-10М (объект 272)) и на ЛКЗ (Т-10М (объект 734)) в период с 1953 по 1966 гг. По данным НАТО было выпущено около 8000 ед. Т-10 всех модификаций.[9]
Содержание
История создания и производства
Концептуально проект ИС-5 являлся развитием проекта ИС-3 в направлении повышения надёжности и усиления бронезащиты и развитием проекта ИС-4 в направлении повышения надёжности, проходимости и маневренности. Однако, в условиях военного времени, первоочередными были определены работы по ИС-4 ИС-6 и ИС-7 а разработка ИС-5 — приостановлена. После отклонения проектов ИС-6 и ИС-7, проект ИС-5 был переименован в ИС-8.
Первые проработки танка под наименованием ИС-5 были сделаны ещё в 1944 году. Работы выполнил челябинский Опытный завод № 100 под руководством Ж. Я. Котина. Котин выдвинул несколько концепций нового танка, но практически ни одна из них не несла каких-либо новаторских идей. В металле танк реализован не был. Предпочтение отдали другим танкам — ИС-6 и ИС-7. В конце 1948 года к теме создания танка ИС-5 было решено возвратиться вновь, когда Главным бронетанковым управлением было выдано техническое задание на новый перспективный тяжёлый танк, предназначенный для замены стоявших на вооружении ИС-2 и ИС-3. Опыт проектирования и эксплуатации ИС-4 и ИС-7 повлёк за собой ограничение боевой массы будущего танка в 50 тонн. Работы по танку были заданы постановлением правительства от 18 февраля 1949 года. Главным конструктором был назначен Ж. Я. Котин. Техпроект нового танка был готов в апреле 1949 года, и уже в том же году была выпущена установочная партия из 10 машин. В ходе войсковых испытаний выявилось множество недостатков, таких как недостаточный ресурс двигателя. Доводка танка продолжалась до декабря 1952 года. После смерти Сталина в марте 1953 года название танка сменилось на ставшее уже окончательным Т-10, под которым он и был принят на вооружение 15 декабря 1953 года[10][4].
Т-10, неоднократно модернизируясь, производился серийно с 1953 по 1966 год. В 1953—1962 годах танк производился в Челябинске, а в 1957—1966 — в Ленинграде. Точных данных о цифрах выпуска Т-10 нет, в разных источниках называются цифры от 2500 до 8000 произведённых танков. Подавляющее большинство выпущенных машин принадлежали к модификации Т-10М, а в 1960-х годах все стоявшие на вооружении Т-10 ранних модификаций были модернизированы до Т-10М.
Описание конструкции
Броневой корпус и башня
Корпус танка выполнялся из катаных и штампованых броневых плит при помощи сварки. Танк обладал рациональными углами наклона брони, лобовая часть корпуса выполнялась по схеме «щучий нос». Верхняя лобовая деталь толщиной 120 мм имела угол наклона в 57 градусов к вертикали. Борта выполнялись из верхних наклонных и нижних гнутых деталей толщиной 80 мм и имели переменный угол наклона от 60 до 0 градусов к вертикали.
Вооружение
Основным вооружением Т-10 являлась 122-мм танковая пушка Д-25ТА с длиной ствола 48 калибров, являвшаяся развитием пушки Д-25Т, устанавливавшейся на танках ИС-2—4, в свою очередь созданной на базе пушки А-19. Пушка оборудовалась двухкамерным дульным тормозом и горизонтальным автоматическим клиновым затвором. Также орудие оборудовалось электромеханическим досылателем снарядов и гильз, позволившим повысить скорострельность до 3—4 выстрелов в минуту против 2—3 на предыдущих моделях ИС. Выстрел производился посредством электромеханического или ручного спуска. Боекомплект орудия состоял из 30 бронебойных и осколочно-фугасных выстрелов раздельно-гильзового заряжания, размещённых в хомутиковых и лотковых укладках на полу боевого отделения.
| Боеприпасы танковой пушки Д-25Т | ||||
| Тип | Обозначение | Масса выстрела, кг | Масса снаряда, кг | Начальная скорость, м/с |
| Бронебойный трассирующий тупоголовый снаряд с баллистическим наконечником | БР-471Б | 45,96 | 25,1 | 795 |
| Осколочно-фугасная граната | ОФ-471 | 47,76 | 27,3 | ? |
Бронебойный снаряд Д-25Т пробивал на дистанции 1000 м около 150 мм брони при угле встречи 90°.
На танках модификации Т-10М устанавливалась новая 122-мм пушка М-62-Т2 (2А17) со значительно лучшими баллистическими характеристиками, начальная скорость её бронебойного снаряда составляла 960 м/с. С 1967 года в боекомплект М-62-Т2 входили также бронебойно-кумулятивные и бронебойно-подкалиберные снаряды.
| Таблица ТТХ выстрелов, используемых для стрельбы из пушки 2А17[11][12][13] | ||||||
| Индекс выстрела | Индекс снаряда | Индекс заряда | Масса ВВ, кг | Масса снаряда, кг | Масса заряда, кг | Бронепробиваемость, мм/град[сн 1] |
| Бронебойно-трассирующие снаряды | ||||||
| 3ВБР1 | 53-БР-472 | 4ЖН3 | 0,335 | 25,1 | 10 | 214/0 (172/30) |
| 3ВБР3 | 53-БР-472 | 4Ж15 | 0,335 | 25,1 | 9,15 | |
| Бронебойные подкалиберные снаряды | ||||||
| 3ВБМ4 | 3БМ11 | 4Ж46 | — | 7,4 | 9,1 | 320/0 (110/60) |
| Бронебойные кумулятивные снаряды | ||||||
| 3ВБК5 | 3БК9 | 4Ж26 | 1,7 | 7,1 | 6,7 | 200/60 |
| 3ВБК5М | 3БК9М | 4Ж26 | 1,7 | 7,1 | 6,7 | |
| 3ВБК13 | ||||||
| 3ВБК13М | ||||||
| Осколочно-фугасные снаряды | ||||||
| 3ВОФ2 | 53-ОФ-472 | 4ЖН4 | 3,0 | 27,2 | 10 | — |
| 3ВОФ16 | 53-ОФ-472 | 4Ж14 | 3,0 | 27,2 | 9,0 | — |
| Практические снаряды | ||||||
| 3ВП3 | — | |||||
Вспомогательное вооружение танка состояло из двух 12,7-мм пулемётов ДШКМ, один из которых был спарен с пушкой, а другой, зенитный, размещался на турели на крыше башни. Боекомплект пулемётов составлял 1000 патронов в лентах по 50 штук. На танках модификации Т-10М они были заменены 14,5-мм пулемётами КПВТ.
Двигатель и трансмиссия
Двигатель Т-10 — V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизель жидкостного охлаждения В-12-5 мощностью 700 л.с. при 2100 об/мин. Рабочий объём двигателя 38,8 л.
Трансмиссия состояла из коробки передач планетарного типа (8 передач + две заднего хода) с гидравлическим управлением, механизма поворота и двухступенчатых бортовых передач.
Ходовая часть
Подвеска катков независимая, торсионная. С каждой стороны корпуса располагались 7 сдвоенных опорных катков с металлическими ободами и три поддерживающих катка. Ведущие колёса задние, зацепление гусениц цевочное. Гусеница стальная мелкозвенчатая, с шагом трака 160 мм и шириной 720 мм.
Ранние варианты
Ранними вариантами серийного Т-10 были танки ИС-5 и ИС-8, которые незначительно отличались установленными на них агрегатами и компоновкой.
Модификации
Серийные образцы
Т-10А
- Т-10А
Принят на вооружение 17 мая 1956 года. Модернизированный вариант танка Т-10 с установленной на нём пушкой Д-25ТС со стабилизатором в вертикальной плоскости ПУОТ-1 «Ураган», изменённым затвором и эжекторным устройством продувки канала ствола. Т-10А был оснащён прибором ночного видения механика-водителя ТВН-1 и гирополукомпасом ГПК-48, а также перископическим прицелом ТПС-1 и дублирующим телескопическим прицелом ТУП вместо ТШ-2-27. Установка новой пушки повлекла за собой изменение формы башни и маски орудия.
- Т-10Б
Принятый на вооружение в 1957 году вариант Т-10А, отличавшийся установкой двухплоскостного стабилизатора ПУОТ-2 «Гром» и прицела Т2С-29-14 вместо ТШ-2-27.
- Т-10БК
Созданный в 1957 году командирский вариант Т-10Б, на котором за счёт сокращения боекомплекта устанавливались дополнительная радиостанция и зарядный агрегат.
Т-10М
- Т-10М
Улучшенный вариант Т-10, принятый на вооружение 26 сентября 1957 года, отличавшийся множеством конструктивных изменений:
- Новая 122-мм пушка М-62-Т2 с высокой баллистикой и двухплоскостным стабилизатором 2Э12 «Ливень».
- 14,5-мм пулемёты КПВТ вместо ДШК, с сокращением боекомплекта до 744 патронов.
- Изменённая конструкция башни с усилением её бронирования, дошедшего до 250 мм в лобовой части.
- Новый двигатель В-12-6 мощностью 750 л.с.
- Комплект приборов ночного видения для всех членов экипажа, кроме заряжающего.
- Противоатомная защита.
- ТДА.
Масса танка после внесённых изменений выросла до 51,5 тонн, но благодаря более мощному двигателю и другим усовершенствованиям, максимальная скорость танка по шоссе возросла до 50 км/ч. Т-10М в ходе производства постоянно модернизировался. С декабря 1962 года на него устанавливалась более простая и надёжная шестиступенчатая коробка передач, в 1963 году танк получил систему подводного вождения, позволявшую преодолевать преграды глубиной до 5 м, а с 1964 года танк оборудовался автоматической системой пожаротушения.
- Т-10МК
Командирский вариант Т-10М, на котором, аналогично Т-10БК, за счёт сокращения боекомплекта до 22 снарядов, устанавливалась дополнительная радиостанция и зарядный агрегат.
Опытные образцы
«Объект 266» — опытная модификация с установкой гидромеханической трансмиссии ГМТ-266.
Машины на базе Т-10
«Объект 268»
Единственная САУ на базе Т-10, построенная в единственном экземпляре в 1956 году. Напоминавшая по компоновке ИСУ-152 самоходка была вооружена 152-мм пушкой М-64 в просторной броневой рубке.
«Объект 27»
«Объект 27» или ТЭС-3 — транспортабельная электростанция, являлся опытной передвижной атомной электростанцией мощностью 1,5 МВт, предназначенной для использования на Крайнем Севере. Вся конструкция состояла из четырёх модулей, перевозившихся на удлинённых до 10 опорных катков шасси Т-10. ТЭС-3 вступила в опытную эксплуатацию в 1960 году.
Пусковые установки комплексов РТ-15 и РТ-20П
Элементы шасси Т-10 использовались в самоходных пусковых установках ракетных комплексов РТ-15 и РТ-20П.
«Объект 282»
Опытный советский ракетный танк на базе танка Т-10.
Машины на базе Т-10М
«Объект 271»
2А3 «Конденсатор» — советская самоходная артиллерийская установка особой мощности, первый образец построен в 1957 году. Вооружение состояло из 406-мм пушки. Предназначалась для стрельбы ядерными боеприпасами. Выпущено 4 экземпляра.
«Объект 273»
2Б1 «Ока́» — советская самоходная 420-мм миномётная установка на базе Т-10М. Первый опытный образец был готов в 1957 году. Предназначена для стрельбы ядерными зарядами.
Оценка проекта
| ТТХ последних тяжёлых и первых основных танков | |||||||||
 Т-62
|
 M103
|
M60[14]
|
 «Центурион» Mk.12[15][16]
|
Конкэрор[17]
|
Т-10М[18]
| ||||
| Общие данные | |||||||||
| Экипаж | 4 | 5 | 4 | 4 | 4 | 4 | |||
| Боевая масса, т | 37,0 | 56,6 | 46,2 | 51,0 | 65,0 | 50,0 | |||
| Ширина, м | 3,30 | 3,63 | 3,63 | 3,36 | 3,99 | 3,51 | |||
| Высота, м | 2,40 | 3,56 | 3,26[сн 2] | 2,94 | 3,35 | 2,59 | |||
| Приборы ночного видения[сн 3] | ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел | ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел | ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел | ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел | — | ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел | |||
| Система защиты от ОМП | коллективная, с противорадиационным подбоем | коллективная | коллективная | — | — | — | |||
| Вооружение | |||||||||
| Марка пушки | 115-мм 2А20 | 120-мм M58 | 105-мм M68 | 105-мм L7A1 | 120-мм L1 | 122-мм М-62-Т2 | |||
| СУО | телескопический ТШ2Б-41 (3,5/7×), двухплоскостной стабилизатор | перископический прицел (8×), оптический дальномер | перископический прицел (8×), оптический дальномер | перископический прицел (8×), пристрелочный пулемёт, двухплоскостной стабилизатор | перископический прицел, одноплоскостной стабилизатор | телескопический прицел Т2С-29-14, двухплоскостной стабилизатор | |||
| Боекомплект пушки | 40 | 33 | 63 | 70 | 35 | 30 | |||
| Пулемёты | 1 × 7,62-мм ПКТ | 1 × 12,7-мм M2HB, 2 × 7,62-мм M1919A4E1 | 1 × 12,7-мм M2 HB, 1 × 7,62-мм M73 |
1 × 12,7-мм L21, 1 × 7,62-мм M1919A4 |
2 × 7,62-мм M1919 | 2 × 14,5-мм КПВТ | |||
| Бронирование, мм[сн 4] | |||||||||
| Верхняя лобовая деталь | 102 / 60° (204) | 127 / 60° (254) | 93 / 65° (220) | 121 / 57° (222) | 130 / 60° (260) | 120 / (55°+40°) (270) | |||
| Нижняя лобовая деталь | 100 / 55° (174) | 114 / 50° (177) | 85—143 / 55° (148—249) | 76 / 46° (109) | 76 / 60° (152) | 120 / 50° (186) | |||
| Лоб башни | (220)[сн 5] | 127/50° (197) | 178 / 0° | 200 / 0° | 176 / 35° (214) | (250)[сн 5] | |||
| Борт корпуса | 80 / 0° | 51 / 40° | (51—74)[сн 5] | 51 / 12° + 10[сн 6] (52+10) | 51+6 / 0° | 80 / 0°-62° | |||
| Борт башни | 165 | 89 / 0…30° (89-102) | (140)[сн 5] | 112 / 0…10° (112…114) | 89 / 0…30° (89-102) | (200—208)[сн 5] | |||
| Подвижность | |||||||||
| Тип двигателя | V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 580 л.с. |
V-образный, карбюраторный, воздушного охлаждения, 810 л.с. |
V-образный, дизельный, воздушного охлаждения, 750 л.с. |
V-образный, карбюраторный, жидкостного охлаждения, 650 л.с. |
V-образный, карбюраторный, жидкостного охлаждения, 810 л.с. |
V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения 750 л.с. | |||
| Удельная мощность, л. с./т | 15,7 | 14,3 | 16,2 | 12,5 | 12,5 | 15,0 | |||
| Тип подвески | индивидуальная торсионная | индивидуальная торсионная | индивидуальная торсионная | сблокированная попарно пружинная | Подвеска Хорстмана | индивидуальная торсионная | |||
| Максимальная скорость по шоссе, км/ч | 50 | 34 | 48 | 35 | 34 | 50 | |||
| Запас хода по шоссе, км | 450 | 129 | 480 | 190 | 150 | 350 | |||
| Удельное давление на грунт, кг/см² | 0,75 | 0,9 | 0,77 | н/д | 0,84 | 0,77 | |||
Сохранившиеся экземпляры
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 декабря 2013 года. |
-
Белоруссия:
- два танка находятся в открытой экспозиции ИКК "Линия Сталина"
- возле Кургана Славы в г. Минске.
- на постаменте в д. Короватичи, (Речицкий район, Гомельская область);
-
Россия:
- в Центральном Музее Вооружённых Сил в г. Москве в экспозиции на открытой площадке;
- в музее техники Вадима Задорожного в г. Москве в экспозиции на открытой площадке;
- на постаменте в г. Ульяновске на территории Ульяновского гвардейского суворовского военного училища (бывшее Ульяновское гвардейское ГВТКУ им. В. И. Ленина);
- на постаменте в г. Омске при въезде на территорию Омского танкового инженерного института;
- на постаменте в г. Москве на территории академии физкультуры;
- на постаменте в с. Большая Рига (Шумихинский район, Курганская область);
- в парке Победы на Соколовой горе, г. Саратов;
- на постаменте в пгт. Сатис (Нижегородская область);
- на постаменте на площади Победы в г. Магнитогорске (Челябинская область);
- в парке Победы, г. Нижний Новгород, установлен танк Т-10М.
- на постаменте при въезде в г. Благодарный (Ставропольский край)
-
Украина:
- В экспозиции Национального музея «Музей истории Украины во Второй мировой войне» на правом берегу Днепра, г. Киев, Украина
- г. Луцк — Волынский региональный музей украинского войска и военной техники;
- на площадке техники в г. Горишние Плавни (Полтавская область) установлен танк Т-10М;
- 21 октября 2010 года танк Т-34/85 заменён на танк Т-10М, г. Кривой Рог (Днепропетровская область);
- на постаменте в г. Кагарлыке (Киевская область);
- на постаменте в с. Криворожье (Донецкая область);
- на постаменте в с. Шахово (Добропольский район, Донецкая область);
- на постаменте в с. Зелёное Поле (Великоновосёлковский район, Донецкая область);
- на постаменте в с. Терны (Юрьевский район, Днепропетровская область);
- на постаменте в пгт. Черкасское (Днепропетровская область);
- на постаменте в пгт. Гвардейское (Днепропетровская область);
- на постаменте в пгт. Покровское (Днепропетровская область);
- на постаменте в г. Апостолово (Днепропетровская область);
- на постаменте в г. Синельниково (Днепропетровская область);
- на постаменте в с. Червоная Каменка (Александрийский район, Кировоградская область);
- на постаменте в г. Путивле (Сумская область);
- на постаменте в пгт. Буки (Черкасская область);
- на постаменте в пгт. Драбов (Черкасская область);
- на постаменте в пгт. Гончаровское (Черниговская область);
- на постаменте на территории 51-й отдельной механизированной бригады, г. Владимир-Волынский (Волынская область).
- в музее техники Богуслаева в г. Запорожье.
Напишите отзыв о статье "Т-10"
Примечания
- ↑ 1 2 Боевая и техническая характеристика // Руководство по материальной части и эксплуатации танка Т-10М / Под ред. Почтарева Н. Ф. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1960. — С. 10. — 540 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2009. — № 3. — С. 45.
- ↑ 1 2 Энциклопедия танков мира 1915—2000 гг. — Составитель Г. Холявский.
- ↑ 1 2 3 М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2013. — № 9. — С. 49.
- ↑ М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2013. — № 11. — С. 51.
- ↑ М. Барятинский, М. Коломиец, А. Кощавцев. Советские тяжелые послевоенные танки. — М.: Бронеколлекция выпуск № 3, 1996.
- ↑ Шумилин С. Э. Военно-техническое обозрение: Тяжелый танк Т-10. — М.: Наука и техника выпуск № 4, 2011.
- ↑ М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2013. — № 11. — С. 52.
- ↑ Бронеколлекция 2000 № 3 стр.7,8
- ↑ Барятинский М., Коломиец М., Кощавцев А. Советские тяжёлые танки. ИС-5 // Бронеколлекция. — М.: АО «Молодая гвардия», 1996. — № 3. — С. 16.
- ↑ Описание устройства 122-мм стабилизированной в двух плоскостях танковой пушки «М-62Т2», стр. 265, 266
- ↑ М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2008. — № 9. — С. 55,56.
- ↑ Лещинский Ю. М., Телегин Н. Н. и др. Справочник артиллерийских боеприпасов, подлежащих утилизации и уничтожению / Под общей редакцией Каллистова А. А. — "Nova". — ISBN 5-87265-001-9.
- ↑ R. P. Hunnicutt. Patton: A History of American Medium Tank Volume I. — 1st ed. — Novato, CA: Presidio Press, 1984. — P. 440. — ISBN 0-89141-230-1.
- ↑ С. Устьянцев, Д. Колмаков. Т-54/55. — Нижний Тагил: Уралвагонзавод / Медиа-Принт, 2006. — С. 216—218. — (Боевые машины Уралвагонзавода № 3). — 4500 экз. — ISBN 5-98485-026-5.
- ↑ М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2009. — № 2. — С. 39—40.
- ↑ Dunstan, Centurion, с. 10.
- ↑ М. Барятинский, М. Коломиец, А. Кощавцев. Советские тяжелые послевоенные танки. — М.: Бронеколлекция, выпуск № 3, 1996. с.32
Сноски
- ↑ Пробиваемость для подкалиберных снарядов указана при воздействии на гомогенную стальную броню на дальности 2000 м
- ↑ По командирскому перископу
- ↑ На всех танках, на которых они есть — активные инфракрасные
- ↑ В скобках указана приведённая толщина брони
- ↑ 1 2 3 4 5 Литая броневая деталь сложной формы; указана эквивалентная толщина
- ↑ 10-мм стальной противокумулятивный экран
Литература
- М. Барятинский, М. Коломиец, А. Кощавцев. Советские тяжелые послевоенные танки. — М.: Бронеколлекция, выпуск № 3, 1996.
- Карпенко А. В. Обозрение отечественной бронетанковой техники (1905—1995 гг.). — СПб.: Невский Бастион, 1996.
- М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2009. — № 8. — С. 56.
- Руководство по материальной части и эксплуатации танка Т-10М. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1960. — 540 с.
Ссылки
- [legion.wplus.net/guide/army/ta/t10.shtml Т-10]. Русская сила.
| Серийные тяжёлые послевоенные танки |
|---|
| FV 214 | ИС-3 | ИС-4 | Т-10 M103
|
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Dunstan, Centurion Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Т-10
– Как случится, – сказал Ростов.– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
