Т-62

Т-62 образца 1972 года.
Классификация	средний танк
Боевая масса, т	37
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	4
История
Разработчик	Завод №183
Производитель
Годы производства	1961—1975 в СССР 1973—1978 в Чехословакии 1980—1989 в КНДР
Годы эксплуатации	с 1961
Количество выпущенных, шт.	около 20 000
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	6630
Длина с пушкой вперёд, мм	9335
Ширина корпуса, мм	3300
Высота, мм	2395
База, мм	4230
Колея, мм	2640
Клиренс, мм	430
Бронирование
Тип брони	стальная катаная и литая гомогенная
Лоб корпуса (верх), мм/град.	102 / 60°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	100 / 55°
Борт корпуса, мм/град.	80 / 0°
Борт корпуса (верх), мм/град.	45 / 60°
Борт корпуса (низ), мм/град.	20 / 45°
Корма корпуса (верх), мм/град.	45 / 2°
Корма корпуса (низ), мм/град.	20 / 70°
Днище, мм	20
Крыша корпуса, мм	16..30
Лоб башни, мм/град.	220 / 17° (242 с 1972г.)
Борт башни, мм/град.	165
Корма рубки, мм/град.	65
Крыша башни, мм	30..58
Динамическая защита	Т-62МВ с 1985 г.
Вооружение
Калибр и марка пушки	115-мм 2А20
Тип пушки	гладкоствольная пушка
Длина ствола, калибров	53
Боекомплект пушки	40 (42 Т-62М)
Углы ВН, град.	—6…+16
Углы ГН, град.	360
Дальность стрельбы, км	0,02..5,8
Прицелы	телескопический ТШ2Б-41, перископический электронно-оптический ночной ТПН-1-41-11
Пулемёты	1 × 7,62-мм СГМТ, с 1964 г. ПКТ, 1 × 12,7-мм ДШКМ с 1972 г.
Подвижность
Тип двигателя	В-55В Производитель:</td> ЧТЗ</td></tr> Марка:</td> В-55В</td></tr> Тип:</td> дизельный</td></tr> Максимальная мощность:</td> 580 л. с., при 2000 об/мин</td></tr> Максимальный крутящий момент:</td> 2354 Н·м, при 1250 об/мин</td></tr> Конфигурация:</td> V12</td></tr> Цилиндров:</td> 12</td></tr> Расход топлива при смешанном цикле:</td> 300..330 л/100 км</td></tr> Расход топлива на трассе:</td> 190,,210 л/100 км</td></tr> Охлаждение:</td> жидкостное </td></tr> Тактность (число тактов):</td> 4</td></tr> Рекомендованное топливо:</td> ДЛ, ДЗ, ДА</td></tr>
Мощность двигателя, л. с.	580 (690л.с. В-46-5м - Т-62М1-1 (Т-62Д-1)(Т-62М1-2-1))
Скорость по шоссе, км/ч	50
Скорость по пересечённой местности, км/ч	22..27
Запас хода по шоссе, км	450..650
Запас хода по пересечённой местности, км	320..450
Удельная мощность, л. с./т	15,7 (16,4)
Тип подвески	индивидуальная торсионная
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,75
Преодолеваемый подъём, град.	32
Преодолеваемая стенка, м	0,8
Преодолеваемый ров, м	2,85
Преодолеваемый брод, м	1,4 (до 5 с ОПВТ)
Т-62 на Викискладе?

Т-62 (объект 166) — советский средний танк. Создан на базе танка Т-55. Производился в СССР с 1961 по 1975 год. Первый в мире серийный танк с гладкоствольным орудием калибра 115 мм и массой среднего танка при высоком уровне бронирования.

История создания

Основным средним танком на вооружении СССР на протяжении 1950-х годов оставался Т-54/55. Несмотря на постоянное совершенствование танка, в том числе и повышение огневой мощи, вооружение его, состоявшее из 100-мм нарезной пушки Д-10Т оставалось прежним. Д-10Т, к которой до 1961 года имелись лишь калиберные бронебойные снаряды, к середине 1950-х годов уже не обеспечивала эффективного поражения нового американского среднего танка M48, в то время как западные танки к тому времени имели в своём боекомплекте подкалиберные снаряды с отделяющимся поддоном и невращающиеся кумулятивные снаряды, пробивавшие броню советского танка на нормальных дистанциях боя.

К созданию Т-62 привели два направления работ советского танкостроения 1950-х годов — по разработке нового вооружения для средних танков и инициативные разработки КБ Уралвагонзавода по созданию перспективного среднего танка для замены Т-54/55. В 1958 году в КБ Уралвагонзавода были прекращены работы по перспективному танку «Объект 140» по инициативе главного конструктора завода Л. Н. Карцева, который счёл новый танк слишком нетехнологичным и сложным в эксплуатации. В предвидении такого исхода, параллельно с этим велась и разработка танка «Объект 165», представлявшего собой гибрид из корпуса и башни «Объекта 140», боевого отделения «Объекта 150» и моторно-трансмиссионного отделения и ходовой части Т-55. Заводские испытания танка были завершены в 1958 году и по их итогам 31 декабря того же года Министерством обороны было утверждено создание в 1959 году второго варианта «Объекта 165», ещё более приближенного по конструкции к серийному Т-55.

Вооружением «Объекта 165», как и других разрабатывавшихся в 1950-х годах перспективных средних танков, должна была стать новая нарезная 100-мм пушка Д-54 (У-8ТС), разработанная в 1952—1953 годах. По сравнению с Д-10, Д-54 имела увеличенную с 895 до 1015 м/с начальную скорость калиберного бронебойного снаряда и приблизительно на 25 % большую бронепробиваемость, но и это считалось недостаточным для эффективной борьбы с западными танками, а более современные типы снарядов к ней разработаны ещё не были. Кроме этого, серьёзные возражения со стороны военных вызывало наличие на Д-54 дульного тормоза, при стрельбе вызывавшего образование снежного, песчаного или пылевого облака, демаскировавшего танк, мешавшего наблюдать за результатами стрельбы. Кроме этого, возникали опасения о влиянии дульной волны на пехоту сопровождения и особенно танковый десант.

Модификации

Т-62 

(1961 г.) Объект 166 — Базовый образец, на базе Т-55.

Т-62А 

Основная статья Т-62А

(1961 г.) Объект 165 — базовый вариант танка разработанный параллельно с (Объект 166) Т-62. Установлена новая литая башня с нарезной 100-мм пушкой Д-54ТС. Для удаления стреляных гильз на машине установлен механизм их выброса через кормовой люк башни. Данная модификация танка выпускалась в 1961 году небольшой партией.

Т-62К 

(1964 г.) Командирский Т-62 с радиостанцией Р-130. Дополнительно установлена навигационная аппаратура ТНА-2, КВ-радиостанция и зарядный агрегат АБ-1 для питания потребителей при длительной работе на месте. При этом уменьшился боекомплект пушки и пулемёта, изменено размещение ЗИПа.

Т-62Б 

Объект 166М 

опытный танк, оснащённый опорными катками меньшего диаметра, как у объекта 167, и двигателем В-36Ф, мощностью 640 л. с.

Объект 166МЛ 

Объект 166М на который в качестве дополнительного оружия устанавливался ПТРК 9К14 «Малютка».

Т-62П 

Объект 166П — опытные Т-62 с подбоем для усиления противорадиационной защиты.

Т-62Д 

(1983 г.) Модификация танка Т-62, оснащённая комплексом активной защиты «Дрозд». Также на танке была установлена: дополнительная броневая защита башни и корпуса; резинотканевые бортовые противокумулятивные экраны; двигатель В-55У, мощностью 620 л. с.; система защиты от напалма «Сода». Модернизирована ходовая часть. Танк оснащался радиостанцией Р-173 и радиоприёмником Р-173П.

Т-62Д-1 

(1983 г.) — вариант танка Т-62Д с двигателем В-46-5М.

Т-62М 

(1983 г.) Объект 166М6 — Танк, прошедший глубокую модернизацию в 1983—1985 гг. На танке была установлена: дополнительная броневая защита башни, корпуса и днища (уровень защиты башни от БПС - 320 мм, от КС - 400-450 мм); резинотканевые бортовые противокумулятивные экраны; антинейтронный подбой на башне; комплекс управляемого вооружения 9К116-2 «Шексна»; двигатель В-55У, мощностью 620 л. с.; новая система управления огнём «Волна» (лазерный дальномер КТД-2, баллистический вычислитель БВ-62, прицел ТШСМ-41У и стабилизатор «Метеор» М1); система запуска дымовых гранат 902Б «Туча» и система защиты от напалма «Сода». Часть машин оснащалась зенитным пулемётом НСВТ вместо ДШКМ, а ствол пушки — теплозащитным кожухом. Модернизирована ходовая часть и введена гусеница от танка Т-72. Танк оснащался радиостанцией Р-173 и радиоприёмником Р-173П.

Т-62М-1 

вариант Т-62М с двигателем В-46-5М.

Т-62М1 

Т-62М без КУВ.

Т-62М1-1 

Т-62М-1 без КУВ.

Т-62М1-2 

Т-62М без КУВ и без дополнительного бронирования корпуса.

Т-62М1-2-1 

Т-62М1-2 с двигателем В-46-5М.

Т-62МК

Командирский Т-62М, радиостанция Р-130 и ТНА-3.

Т-62МВ

(1985 г.) — Т-62М с установленой навесной динамической защитой и без дополнительной броневой защиты башни, и корпуса.

Т-62МВ-1

 — вариант танка Т-62МВ с дизелем В-46-5М.

Т-62МД

Т-62М оснащённая комплексом активной защиты Комплекс активной защиты «Дрозд».

ТО-62

Огнемётная модификация Т-62. Дальность огнеметания — 200м. Огнемёт установлен вместо спаренного пулемёта.

Т-62АМ

Модернизация Т-62 с 125-мм пушкой.

Т-62МБ

Модернизация танка Т-62: 115-мм пушка оснащена теплозащитным кожухом, встроенная динамическая защита на башне и навесная на корпусе, двигатель В-46-5М и новая СУО. Установлен КУВ 1К116-2 «Шексна».

Иностранные варианты Т-62

• Т-62-5ТДФ — украинский вариант модернизации танков Т-62, разработанный ХКБМ и предложенный в 2009 году в качестве варианта модернизации танков египетской армии
• Т55-62-VE M.R.V. — итальянский проект модернизации танков Т-55, Т-62, фирмы Vehicle Engineering c.g.d. S.r.l. на основе компонентов итальянских танков.
• WZ-122A «San Ye» — китайский опытный прототип, копия трофейного советского Т-62 с острова Даманский. С гидромеханической КПП, гидравлической подвеской, сплошными надгусеничными полками, расположение катков идентично с «тип 59».
• WZ-122B «San Ji» — китайский опытный прототип на основе WZ-122A. С 6 опорными катками уменьшенного диаметра на борт, традиционной надгусеничной полкой (топливные баки расположены слева), механической трансмиссией.

Машины на базе Т-62

• ИМПУЛЬС-2М — советская гусеничная пожарная машина.
• ТП-62 — болгарская гусеничная пожарная машина. Установлена 10-тонная цистерна и дистанционно управляемое средство подачи воды и бульдозерный отвал.
• ТВ-62 — болгарская ремонтно-эвакуационная машина. Установлена лебёдка. Башни демонтирована, вместо них приварили задом наперёд укороченные на половину башни от Т-55 и Т-55А с зенитным пулеметом ДШКМ.

Описание конструкции

Т-62 имеет классическую компоновку, с размещением моторно-трансмиссионного отделения в кормовой, отделения управления — в лобовой, а боевого отделения — в средней части машины. Экипаж танка состоит из четырёх человек: механика-водителя, командира, наводчика и заряжающего.

Броневой корпус и башня

Т-62 имеет дифференцированное противоснарядное бронирование. Броневой корпус Т-62 представляет собой жёсткую коробчатую сварную конструкцию, собирающуюся из листов катаной броневой стали толщиной 16, 30, 45, 80 и 100 мм. Лобовая часть корпуса образована двумя сходящимися клином 100-мм бронеплитами: верхней, расположенной под наклоном в 60° к вертикали и нижней, имеющей наклон в 55°. Борта корпуса состоят из цельных вертикальных 80-мм листов, а корма состоит из вертикального верхнего листа толщиной 45 мм и 16-мм нижнего, имеющего наклон в 70°. Крыша корпуса в районе подбашенной коробки имеет толщину 30 мм, а над моторно-трансмиссионным отделением — 16 мм. Днище корпуса состоит из четырёх штампованных 20-мм листов и имеет в поперечном сечении корытообразную форму. Лобовые и бортовые листы корпуса выполнены из хромо-никель-молибденовой стали 42СМ, корма и крыша корпуса — из стали 49С, а днище — из хромо-молибденовой стали 43ПСМ.

Защитные системы

На Т-62 установлена система противоатомной защиты, обеспечивающая защиту экипажа танка от избыточного давления, создаваемого ударной волной ядерного взрыва, и от проникновения радиоактивной пыли внутрь танка. Защита экипажа от ударной волны взрыва и частичная защита от проникающей радиации обеспечивалась бронёй танка. Защита от избыточного давления осуществлялась путём максимальной герметизации корпуса и башни посредством постоянных уплотнений и автоматически закрывающихся лючков, воздухозаборников и жалюзи, что снижает давление в танке приблизительно в 10 раз по сравнению с фронтом ударной волны и растягивает по времени повышение давления внутри машины. Защита экипажа от радиоактивных частиц производится путём создания внутри танка повышенного давления при помощи нагнетателя-сепаратора, фильтрующего поступающий снаружи воздух. Противоатомная защита активируется либо автоматически посредством прибора РБЗ-1М, реагировавшего на выброс гамма-излучения при ядерном взрыве, либо вручную по показаниям прибора ДП-3Б, регистрировавшего ионизирующее излучение при движении по радиоактивно заражённой местности.

Вооружение

Основное вооружение

Пушечное вооружение Т-62 составляет 115-мм гладкоствольная полуавтоматическая пушка У-5ТС (2А20). Ствол орудия — скреплённый кожухом, длиной 52,6 калибра / 6050 мм и снабжённый эжектором. Пушка имеет горизонтальный клиновой затвор, с полуавтоматикой пружинного типа и электрический и резервный ручной механизмы спуска. Противооткатные устройства состоят из гидравлического откатника и гидропневматического накатника, расположенных над стволом орудия; нормальная длина отката составляет 350—415 мм, предельная — 430 мм. Максимальное давление в канале ствола составляет 3730 кг/см², а максимальная дульная энергия при стрельбе подкалиберным снарядом — 6,96 МДж / 709 тс·м. Пушка снабжена устройством для выброса стреляных гильз с пружинно-торсионной механикой, после выстрела автоматически выбрасывающей гильзу через люк в верхней кормовой части башни.

Боеприпасы и баллистика

Боекомплект У-5ТС составляет 40 унитарных выстрелов с подкалиберными бронебойными, кумулятивными и осколочно-фугасными снарядами. Из них 20 размещаются в стеллажной укладке у перегородки моторно-трансмиссионного отделения, по 8 — в двух баках-стеллажах в правой части отделения управления, по одному — в хомутиковых укладках в нижней части бортов боевого отделения и ещё два — в быстродоступной для заряжающего хомутиковой укладке на правом борту башни. Штатный боекомплект предусматривал размещение 16 подкалиберных бронебойных, 8 кумулятивных и 16 осколочно-фугасных выстрелов, но в зависимости от выполняемой задачи, в боеукладках могли размещаться любые типы 115-мм выстрелов, за исключением укладки на борту башни, рассчитанной только на подкалиберные снаряды.

Первоначально к У-5ТС имелись две модели оперённых подкалиберных бронебойных снарядов — 3БМ3 и 3БМ4. Оба они имели одинаковую массу, аналогичную баллистику и схожее устройство — стальной корпус с бронебойным и баллистическим наконечниками и шестипёрый стабилизатор со скосами перьев, придававшими снаряду вращение в полёте со скоростью 800—1000 об/мин, но 3БМ4 имел цельностальной корпус, тогда как 3БМ3 имел сердечник из карбида вольфрама, обеспечивавший ему лучшую бронепробиваемость, особенно при близких к нормали углам встречи с бронёй. Появившийся позднее 3БМ6 также имел цельностальной корпус, но отличался от предшественников уменьшенным весом снаряда и большим — заряда, более проработанной формой и лучшей баллистикой. Впоследствии к орудию был принят на вооружение более совершенный снаряд 3БМ21 с сердечником из карбида вольфрама и демпфером-локализатором, а также снаряд 3БМ28 с корпусом-моноблоком из сплава на основе обеднённого урана.

Боеприпасы пушки У-5ТС
Марка выстрела	Тип снаряда	Марка снаряда	Масса выстрела, кг	Масса снаряда, кг	Масса ВВ, кг	Марка взрывателя	Дульная скорость, м/с	Дальность прямого выстрела по цели высотой 2 м	Год принятия на вооружение
Бронебойные снаряды
3УБМ3	бронебойный подкалиберный оперённый, трассирующий	3БМ3	22,0	5,50	—	—	1615	1870
3УБМ4	бронебойный подкалиберный оперённый, трассирующий	3БМ4	22,0	5,50	—	—	1615	1870
3УБМ5	бронебойный подкалиберный оперённый, трассирующий	3БМ6	22,0	5,34	—	—	1615
3УБМ9	бронебойный подкалиберный оперённый, трассирующий	3БМ21	23,5	6,26	—	—	1600
3УБМ13	бронебойный подкалиберный оперённый, трассирующий	3БМ28	24,0	4,36	—	—
3УБК3	кумулятивный оперённый, трассирующий	3БК4 / 3БК4М	26,0	12,97		ГПВ-2	900	990
3УБК7	кумулятивный оперённый, трассирующий	3БК15М	26,3	12,2			1060
Осколочно-фугасные снаряды
3УОФ1	осколочно-фугасный	3ОФ11	28,0	14,86	2,9	В-429Е / В-429В	905	970
3УОФ37	осколочно-фугасный	3ОФ27	30,75	17,82			800
3УОФ6	осколочно-фугасный увеличенной дальности	3ОФ18	30,8	17,86

Таблица бронепробиваемости для У-5ТС
Снаряд \ Расстояние, м	500	1000	1500	2000	3000
3БМ3
(угол встречи 90°)		300		270	240
(угол встречи 30°)		130		100	90
3БМ4
(угол встречи 90°)		250		200; 220
(угол встречи 30°)		130; 135		100; 110
3БМ6
(угол встречи 90°)				240
3БМ21
(угол встречи 90°)				330
3БМ28
(угол встречи 90°)				380
ЗБК4
(угол встречи 90°)	440; 450 на любой дистанции
(угол встречи 30°)	200 на любой дистанции
Следует помнить, что в разное время и в разных странах использовались различные методики определения бронепробиваемости. Как следствие, прямое сравнение с аналогичными данными других орудий часто оказывается невозможным.

Система управления огнём

Для наведения спаренной установки на цель при стрельбе прямой наводкой используется телескопический монокулярный шарнирный прицел ТШ2Б-41 или, на машинах поздних выпусков, ТШС-41У. Прицел имеет переменное увеличение 3,5× или 7×, обеспечивая поле зрения, соответственно, 18° или 9°. Сетка прицела рассчитана на ведение огня прямой наводкой подкалиберными снарядами на дистанцию до 4 000 м, кумулятивными снарядами — до 3 000 м и из спаренного пулемёта — до 2 000 м. Дальномера танк не имеет, но прицел снабжён шкалой для определения дальности до цели известной высоты — 2,7 метра («танк»). Для стрельбы ночью и в условиях пониженной освещённости танк оснащается электронно-оптическим инфракрасным монокулярным перископическим прицелом ТПН-1-41-11, имеющим увеличение 5,5× и поле зрения в 6°. Прицел работает за счёт подсветки прожектором Л-2Г с инфракрасным светофильтром, обеспечивая с ним дальность видения ночью в 750—800 метров. Для стрельбы с закрытых позиций Т-62, как и другие советские танки, оборудован боковым уровнем и азимутальным указателем.

Наведение спаренной установки в вертикальной плоскости производится при помощи электрогидравлического, а в горизонтальной — электромеханического приводов. Максимальные углы наведения в вертикальной плоскости составляют от −6° до +16°. Управление наводкой осуществляется при помощи поворота управляющих рукояток на пульте наводчика при нажатой кнопке на тот или иной угол, определяющий скорость наводки, могущую плавно варьироваться от 0,07° до 4,5° в секунду для вертикальной и от 0,07° до 16° для горизонтальной плоскости. Полный оборот башни осуществляется за 22,5 секунды. При отпускании кнопки приводы переводились в режим торможения для предотвращения продолжения движения по инерции. Система управления командира позволяла ему по нажатию кнопки разворачивать башню на курсовой угол поворота командирского перископа. Установка оборудуется двухплоскостным стабилизатором 2Э15 «Метеор», обеспечивавшим точность стабилизации ±1 тыс. в вертикальной плоскости и ±3 в горизонтальной. Стабилизация прицела осуществляется при помощи жёсткой его связи с пушечно-пулемётной установкой. На Т-62 поздних выпусков устанавливался стабилизатор «Метеор М» или «Метеор М1», имевшие аналогичные характеристики, но отличавшиеся исполнением электроники на транзисторах вместо ламповой. Помимо этого, имеется резервный ручной привод наводчика при помощи винтового механизма.

Вспомогательное вооружение

В спаренной установке с пушкой размещается 7,62-мм пулемёт. На танках ранних выпусков устанавливался пулемёт СГМБ, с августа 1964 года сменённый более совершенным ПКТ. Оба пулемёта имеют одинаковые боеприпасы и баллистику, поэтому замена не потребовала изменения прицела. При этом ПКТ имеет меньшую массу и более компактен, а также имеет более высокий темп стрельбы — 700—800 выстрелов в минуту против 600 у СГМБ, хотя боевая скорострельность обоих пулемётов примерно одинакова — 250 выстрелов в минуту. Боекомплект спаренного пулемёта составляет 2500 патронов в 10 магазин-коробках с лентами на 250 патронов. Для стрельбы из спаренного пулемёта могут применяться патроны с обыкновенной лёгкой обр. 1908 г, тяжёлой обр. 1930 г, со стальным сердечником, трассирующей и бронебойно-зажигательной пулями. Последняя на дистанции 500 метров пробивает по нормали 6-мм броню, но основным назначением спаренного пулемёта всё же остаётся борьба с живой силой и небронированными огневыми средствами противника.

Ко времени принятия на вооружение Т-62, зенитные пулемёты на советских средних танках были ликвидированы в связи с их неэффективностью против новых реактивных самолётов. Но в связи с появлением к 1960-м годам новой угрозы в лице вертолётов, вооружённых ПТУР, с 1969 года на танки вновь начала устанавливаться зенитная пулемётная установка. В качестве зенитного на Т-62 используется 12,7-мм пулемёт ДШКМ обр. 1938/46 гг. ДШКМ имеет темп стрельбы 600 выстрелов в минуту, хотя боевая скорострельность из-за сравнительно малого объёма магазина ограничена 125 выстрелами в минуту. Прицельная дальность стрельбы ДШКМ достигает 2 200 метров. Пулемёт размещается в турельной установке у люка заряжающего, а для наведения его на цель применялся оптический коллиматорный прицел К-10Т. Боекомплект пулемёта составляет 300 патронов в 6 магазин-коробках с лентами на 50 патронов. Для стрельбы из ДШКМ могут применяться патроны с бронебойной пулей Б-30, бронебойно-зажигательными Б-32 и БС-41 и бронебойно-зажигательно трассирующей БЗТ. Зенитный пулемёт, помимо своего прямого назначения, зачастую применяется в борьбе с живой силой и небронированной техникой противника, а его бронепробиваемость, для пули Б-32 составляющая 14 мм по нормали на дистанции 500 метров, позволяет использовать его и для поражения легкобронированных целей.

Для самообороны экипажа, танк комплектуется автоматом АК или АКМ со 120 патронами к нему в 4 коробчатых магазинах, 10 ручными гранатами Ф-1 и сигнальным пистолетом с 10 патронами.

Средства наблюдения

Командир танка в небоевых условиях ведёт наблюдение за местностью, стоя в открытом люке. В бою командир использует комплекс смотровых приборов, сосредоточенный в поворотной крышке люка, называемой также командирской башенкой. Основным прибором командира на танках ранних выпусков является комбинированный бинокулярный перископический смотровой прибор ТКН-2, с августа 1964 года сменённый более совершенным ТКН-3. Дневная ветвь обоих приборов имела увеличение 5×, обеспечивая поле зрения в 10° по горизонту; прибор позволял осуществлять наблюдение на дальности до 3000 метров и был снабжён координатной сеткой для целеуказания и корректировки огня, а также дальномерной шкалой для определения дальности до цели известной высоты — 2,7 м («танк»). Ночная же ветвь приборов представляла собой электронно-оптический инфракрасный прибор ночного видения, работавший за счёт подсветки цели прожектором ОУ-3 с инфракрасным светофильтром. ТКН-2 имел увеличение 5× и обеспечивал дальность видения до 300—400 м при поле зрения в 9° по горизонтали, ТКН-3 же отличался применением встроенного блока питания, сниженным до 4,2× увеличением ночной ветви и полем зрения 8° по горизонтали. Обзор по горизонтали за счёт поворота только командирской башенки, ограничивался сектором в 281°, обзор кормового сектора был возможен лишь при повороте башни. Кроме того, по периметру башенки расположены четыре дополнительных неподвижных призменных перископических прибора однократного увеличения, обеспечивающие обзор бортовых секторов.

Наводчик, помимо своих двух прицелов, располагает неподвижным призменным перископическим прибором ТНП-165 однократного увеличения, расположенным в крыше башни правее вывода ночного прицела и дающим обзор лобового сектора. Заряжающий для обзора местности располагает призменным перископическим прибором МК-4 однократного, установленным впереди его люка; приборов ночного видения, в отличие от других членов экипажа, он не имеет. Механик-водитель в небоевых условиях ведёт наблюдение через свой люк, в бою же он располагает для этого двумя неподвижными призменными перископическими приборами однократного увеличения, сектор наблюдения одного из которых расположен по курсу танка, а другого — со смещением вправо. Оба прибора снабжены пневмо-жидкостной системой очистки верхних стёкол. Обзора бортовых секторов механик-водитель в бою не имеет. Для вождения ночью, один из смотровых приборов заменяется бинокулярным прибором ТВН-2. Как и остальные приборы ночного видения на танке, ТВН-2 работает за счёт подсветки от прожектора марки ФГ-10 или ФГ-125 с инфракрасным фильтром, обеспечивая механику-водителю дальность видения 50—60 м и поле зрения в 30° при однократном увеличении.

Корпуса дневных смотровых приборов изготовлены литьём из алюминиевого сплава АЛ2 и имеют скалывающие канавки и пазы, которые при поражении не прикрытой бронёй части пулей или крупным осколком вызывают ровный скол всей головки, после которого прибор можно беспрепятственно извлечь из его шахты для замены. В смотровых приборах применено противоатомное стекло марки К-108, с содержанием церия. По сравнению с обычными марками стёкол противоатомное значительно медленнее темнело при воздействии на него гамма-излучения, а также обладало способностью к самовосстановлению прозрачности при нагреве до +200…+250 °C или при освещении солнечным светом в течение нескольких часов.

Средства связи и навигации

Линейные Т-62 ранних выпусков для внешней связи оборудовались радиостанцией Р-113, а на танках выпуска с 1965 года — Р-123. Радиостанция размещается на левом борту башни, работу с ней осуществляет командир танка. Р-113 имеет рабочий диапазон 20—22,375 МГц, состоящий из 96 фиксированных частот, разнесённых через 25 кГц, и обеспечивает связь с однотипной радиостанцией на дистанции не менее 20 км, при наличии посторонних помех — 8—12 км, при включённом подавителе шумов — до 10 км. Р-123 имеет рабочий диапазон 20—51,5 МГц, состоящий из 1261 фиксированной частоты с шагом 25 кГц и обеспечивает связь с однотипной радиостанцией на расстоянии не менее 20 км в движении, а при включённом подавителе шумов — до 13 км. Обе радиостанции обеспечивали связь только в телефонном режиме, в симплексном или полудуплексном режиме. Штатная работа радиостанции осуществлялась на 4-метровую штыревую антенну, на случай её повреждения Р-113 и Р-123 комплектовались аварийной антенной, представлявшей собой кусок изолированного провода длиной, соответственно, 2,5 или 3 м. Дальность связи с однотипной радиостанцией при работе на аварийную антенну ограничивалась 2,5 км, либо 1 км, если обе радиостанции работали на аварийных антеннах.

Для внутренней связи танк оборудован интегрированным с радиостанцией танковым переговорным устройством (ТПУ) на всех членов экипажа, при радиостанции Р-113 — Р-120, при Р-123 — Р-124. Танковые переговорные устройства снабжались ларингофонами, на Р-120 усилитель речи имелся только на аппарате командира, а на Р-124 — и у остальных членов экипажа. Оба ТПУ обеспечивали также выход на внешнюю связь через радиостанцию для наводчика и командира, а Р-124 также обеспечивала всем членам экипажа связь с командиром танкового десанта при помощи дополнительного прибора. Для вождения в условиях затруднённого ориентирования или низкой видимости, а также при использовании ОПВТ, на танк установлен гироскопический полукомпас, на танках ранних выпусков — ГПК-48, с мая 1966 года сменённый более совершенным ГПК-59.

Т-62К, помимо Р-123, имеют дополнительную радиостанцию Р-112, предназначенную для связи в сетях командования танковых войск. Радиостанция размещается в правой части башни и обслуживается радистом-заряжающим. Р-112 имеет рабочий диапазон 2,8—4,99 МГц, состоящий из 220 фиксированных частот с шагом в 10 кГц. При работе на четырёхметровую штыревую антенну в телефонном режиме, Р-112 обеспечивает связь в телефонном режиме на дистанции не менее 20 км на ходу или до 25 км на стоянке, а при отсутствии посторонних помех — и на 40—50 км. В телеграфном режиме дальность связи достигает 50 км, а при работе на полутелескопическую 10-метровую антенну — 100—110 км, либо до 200 км при отсутствии посторонних помех. Кроме этого, Т-62К оборудован комплексом танковой навигационной аппаратуры ТНА-2, предназначенным для координации действий танковых войск и бензиновым зарядным агрегатом АБ-1-П/30-У мощностью 1 кВт, установленным справа от места механика-водителя.

Двигатель и трансмиссия

На Т-62 устанавливался V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизельный двигатель жидкостного охлаждения, модели В-55В. Имея рабочий объём в 38 880 см³, двигатель развивает максимальную мощность в 580 л. с. (427 кВт) при 2000 об/мин и максимальный крутящий момент в 230 кгм (2254 Нм) при 1200—1400 об/мин. Двигатель работает на дизельном топливе марок ДЛ, ДЗ и ДА, удельный расход топлива составляет 174 г/л. с.·ч. Гарантийный срок работы двигателя по состоянию на начало 1960-х годов составлял 350 часов. Двигатель размещается в моторно-трансмиссионном отделении поперечно, на приваренной к днищу корпуса раме и оборудован форсуночным подогревателем. Система охлаждения двигателя включает в себя один радиатор трубчатоленточного типа, размещённый над коробкой передач и одиночный вентилятор, размещённый у кормового листа корпуса. Очистка воздуха в системе воздухозабора двигателя осуществляется при помощи двухступенчатого воздухоочистителя ВТИ-4 с эжекционной системой удаления пыли из пылесборника.

Топливная система танка включает в себя четыре внутренних топливных бака общей ёмкостью 675 литров: носовой бак ёмкостью 280 литров, расположенный в лобовой оконечности корпуса справа, размещённые за ним два бака-стеллажа — левый и правый, ёмкостью, соответственно, 125 и 145 литров, а также средний бак ёмкостью 127 литров, размещающийся по правому борту боевого отделения у перегородки моторно-трансмиссионного отделения. Три наружных топливных бака, ёмкостью 95 литров каждый, располагаются на правой надгусеничной полке. Все топливные баки — сварные, из штампованных стальных листов и покрыты бакелитовым лаком: внутренние — внутри и снаружи, наружные — только изнутри. Помимо этого, на корме танка при помощи специальных кронштейнов могут крепиться две стандартные топливные бочки ёмкостью по 200 литров. К топливной системе они не подключены и топливо из них переливается в баки танка на стоянке при помощи штатных заправочных средств. Установленные бочки не ограничивают подвижность танка и не препятствуют доступу к моторно-трансмиссионному отделению для технического обслуживания, хотя и ограничивают угол склонения пушки по корме до +4°.

Ходовая часть

Ходовая часть Т-62, за исключением несколько иного расположения балансиров в связи с изменившимся распределением нагрузки на них, идентична подвеске Т-54/55 и включает в себя с каждого борта пять сдвоенных обрезиненных литых опорных катков диаметром 810 мм, ленивец и ведущее колесо; поддерживающие катки отсутствуют. Подвеска опорных катков — индивидуальная, торсионная, первые и последние катки снабжены гидравлическими амортизаторами лопастного типа. Подвеска имеет жёсткость в 522 кг/см, период колебаний 0,86 с при полном ходе катка 224 мм и удельную потенциальную энергию в 430 мм.

Первоначально на Т-62 применялись гусеницы от Т-54/55 с металлическим шарниром, а позднее — более совершенные гусеницы с резино-металлическим шарниром. Обе гусеницы имели цевочное зацепление, ширину 580 мм и шаг трака 137 мм, но металлическая гусеница состояла из 96 траков и имела массу 1386 кг, а гусеница с резино-металлическим шарниром — из 97 траков при массе 1655 кг.

Операторы

Современные

• Алжир Алжир — 300 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Ангола Ангола — 50 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Афганистан Афганистан — некоторое количество Т-62, по состоянию на 2010 год. 255 единиц Т-62 поставлено из СССР: 100 единиц Т-62 поставлено в период с 1975 по 1976 годы, 155 единиц Т-62 поставлено в период с 1979 по 1991 годы. От 12 до 50 единиц Т-62К поставлены из России в 2001 году.
• Вьетнам Вьетнам — 70 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Египет Египет — 500 Т-62 на хранении, по состоянию на 2013 год
• Израиль Израиль — 126 Т-54/55 и Т-62С, по состоянию на 2010 год
• Иран Иран — более 75 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Йемен Йемен — 200 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Казахстан Казахстан — 280 Т-62, по состоянию на 2007 год
• КНДР КНДР — более 3500 средних и основных танков в том числе и Т-62, по состоянию на 2013 год. 500 единиц Т-62 поставлено из СССР: 350 единиц Т-62 поставлено в период с 1971 по 1975 годы, 150 единиц Т-62 поставлено в период с 1976 по 1978 годы. 470 единиц Т-62 произведены по лицензии под обозначением Chonma-Ho в период с 1980 по 1989 годы
• Куба Куба — более 900 средних и основных танков в том числе и Т-62, по состоянию на 2013 год. 400 единиц Т-62 поставлено из СССР в период с 1976 по 1988 годы.
• Ливия Ливия — некоторое количество Т-62, по состоянию на 2013 год
• Сирия Сирия — 1000 Т-62К и Т-62М, по состоянию на 2013 год
• Сомали Сомали
• Таджикистан Таджикистан — 7 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Узбекистан Узбекистан — 170 Т-62, по состоянию на 2013 год
• Эфиопия Эфиопия — более 246 Т-54, Т-55 и Т-62, по состоянию на 2013 год. 70 единиц Т-62 поставлены из СССР: 20 единиц Т-62 Чехословацкого производства поставлены в 1977 году, 50 единиц Т-62 поставлены в 1980 году, .

Бывшие

• Болгария Болгария — 250 единиц Т-62 поставлено из СССР в период с 1970 по 1974 годы. Сняты с вооружения.
• Белоруссия Белоруссия — 170 Т-62, по состоянию на 1995 год, сняты с вооружения
• Ирак Ирак — 2850 единиц Т-62 поставлено из СССР: 100 единиц Т-62 поставлены в период с 1974 по 1975 годы, 600 единиц Т-62 Чехословацкого производства поставлены в период с 1977 по 1979 годы, 2150 единиц Т-62 поставлены в период с 1982 по 1989 годы. Сняты с вооружения
• Молдавия Молдавия
• Монголия Монголия — 250 единиц Т-62 поставлено из СССР в период с 1973 по 1975 годы. Сняты с вооружения
• Россия Россия — 2500 Т-62 на хранении, по состоянию на 2013 год. Сняты с вооружения в 2011 году. 900 Т-62 должны были быть утилизированы в течение 2013 года
• Северный Йемен Северный Йемен — 16 единиц Т-62 поставлено из СССР в 1980 году
• СССР СССР — 2021 Т-62, по состоянию на 1991 год, перешли к образовавшимся после распада государствам
• Судан Судан
• Танзания Танзания
• Украина Украина — 300 единиц перешли после распада СССР. 85 единиц в строю в 1995 году.
• НДР Йемен НДР Йемен — 270 единиц Т-62 поставлено из СССР: 50 единиц Т-62 поставлены в 1972 году, 100 единиц Т-62 поставлены в период с 1981 по 1982 годы, 120 единиц Т-62 поставлены в 1986 году.

Эксплуатация и боевое применение

1. Операция «Дунай» — применялись войсками Советской армии.
2. Пограничный конфликт на острове Даманский — применялись Пограничными войсками СССР в количестве трёх единиц. Один из трёх танков был уничтожен огнём из РПГ-7. Также использовались в составе 2-го батальона Верхнеудинского мотострелкового полка при зачистке острова от китайских вооружённых формирований.
3. Афганская война (1979—1989) — применялись в составе 24-го гв.тп 5 гв.мсд, 285-го и 234-го танкового полка 108 мсд, 62-й отб 103 гв.вдд, а также в составе 650-го, 781-го и 783-го отдельных разведывательных батальонов Советской армии
4. Первая чеченская война — использовались чеченскими формированиями, оппозиционными режиму Дудаева и Внутренними войсками МВД Российской Федерации. Всего от Российской Армии было получено 10 танков Т-62. Также в качестве бронеплощадок на тяжёлых бронепоездах Российской Армии.
5. Вторая чеченская война — применялись в составе 160-го гвардейского танкового полка СибВО РФ и 42-й гвардейской мотострелковой дивизии.
6. Вторжение боевиков в Дагестан — применялись 93-м механизированным полком внутренних войск РФ.
7. Война Судного дня — применялись в составе 25-й египетской танковой бригады.
8. Война за Огаден (1977—1978) — применялись кубинской танковой бригадой
9. Гражданская война в Анголе — применялись кубинскими войсками.
10. Чадско-ливийский конфликт — применялись ливийскими войсками, по чадским данным, Ливия за время войны потеряла 12 Т-62.
11. Ливанская война (1982) — применялись в составе сирийских войск.
12. Ирано-иракская война — применялись иракскими войсками.
13. Вторжение в Кувейт — применялись иракскими войсками.
14. Война в Персидском заливе — применялись иракскими войсками. Мало участвовали в боевых действиях, и их потери составили, вероятно, около 250 машин, менее ¼ от имевшихся на вооружении.
15. Иракская война — применялись иракскими войсками.
16. Война в Южной Осетии (2008) — применялись Российскими войсками.
17. Гражданская война в Ливии
18. Гражданская война в Сирии
19. Гражданская война в Йемене

СССР и постсоветское пространство

Первое применение Т-62 в бою состоялось в советско-китайском пограничном конфликте на острове Даманский в марте 1969 года. Применение танков в конфликте стало случайностью; в ходе конфликта, 15 марта, к командному пункту пограничников, ведущих бои с китайскими войсками, по ошибке подошла группа из девяти Т-62. Было решено использовать танки для поддержки пограничников, испытывавших нехватку тяжёлого вооружения. Три Т-62 двинулись по льду к занятому китайскими войсками острову Даманский в попытке обойти остров и отсечь его от подходивших со стороны китайской границы резервов, но китайцы оказались подготовлены к такому событию и открыли плотный огонь из РПГ-2, в результате чего головной танк был подбит, а остальные два отошли к советскому берегу; экипаж подбитого танка был уничтожен стрелковым оружием при попытке покинуть машину. К вечеру того же дня, после массированной артподготовки, китайские войска были выбиты с Даманского, но как выяснилось, к тому времени китайские разведчики успели исследовать танк и снять с него ряд приборов, в том числе стабилизатор вооружения, считавшийся наиболее секретным из того, что было установлено на Т-62. Танк было решено уничтожить, но удалось лишь утопить его, сломав лёд миномётным огнём. В конце апреля 1969 года, после окончания боевых действий, китайцам удалось поднять танк со дна реки и более тщательно изучить, после чего он был установлен в музее НОАК в Пекине. Танки Т-62 применялись в войне в Афганистане. В ходе эксплуатации в горных условиях Т-62 показал себя надежной, отработанной машиной с достаточно высокими боевыми и техническими характеристиками — при условии технически грамотной эксплуатации, чего в Афганистане не наблюдалось (только в 1986 году из-за нарушения правил эксплуатации вышло из строя 4038 Т-62, из которых 198 потребовали капитального ремонта и 12 были списаны). В ходе войны на танках Т-62 было усилено бронирование днища и установлено дополнительное бронирование на башне; для защиты ходовой части по бортам танка были введены резиновые экраны; для защиты механика-водителя при подрыве были установлены распорки между днищем и крышей корпуса. В то же время, было установлено, что мощность двигателя Т-62 является недостаточной (особенно это обстоятельство проявилось после установки на танки дополнительного бронирования). В мае 1984 танковая рота Т-62 прочесывала район в провинции Гильменд. За три дня весь район был очищен от моджахедов и было захвачено значительное количество оружия и боеприпасов. Потерь Т-62 и экипажи не понесли, хотя по танкам было сделано около 40 выстрелов противотанковых гранатомётов.

За всё время войны, по официальным данным, потери танков всех типов не превысили 150 единиц. Большая часть танков выходила из строя по техническим причинам. У заместителя командующего 40-й армии по вооружению В. С. Королёва и западного исследователя С. Залоги встречаются цифры о 385 или даже 1340 танках Т-62. При этом оба источника путаются друг с другом в причинах потерь танков. У Королёва 1340 танков выведено из строя от боевых повреждений, а у Залоги всего 385 танков потеряно от боевых повреждений. В то же время у Залоги 1340 танков списано, по большей части от небоевых повреждений, а у Королёва списано всего 385 танков. В любом случае обе оценки, основывающихся на непонятных данных (оценка заместителя командующего 40-й армии по вооружению основана на материалах из его личного архива), значительно выше официальных данных о потерях советских танков.

Во время Первой чеченской кампании известен случай уничтожения дудаевской установки ПТРК танком Т-62 с дистанции 5600 метров. Т-62, переданные Россией, использовались антидудаевской оппозицией; известен случай танкового боя между Т-62 оппозиции и Т-72 сторонников Дудаева, в ходе которого один Т-62 был подбит. Сыграли важную роль в штурме села Комсомольское. В ходе боя рота Т-62 уничтожила большое количество боевиков. Всего в ходе штурма три танка Т-62 получили попадания, от которых ни один танк не вышел из строя. Погибших среди танкистов также не было (хотя приводятся обстоятельства гибели одного танкиста в подбитом Т-62).

Применялись российской армией во время штурма Грозного в 1999 году.

Российская армия применяла Т-62 во время войны в Южной Осетии 2008 года. По данным независимых российских экспертов (Центр анализа стратегий и технологий), один российский Т-62 был уничтожен огнём противника.

На конец 2012 года в российской армии ещё сохранялось более девятисот танков Т-62, все они переданы в ОАО «Спецремонт», входящее в холдинг «Оборонсервис» для последующей утилизации, которая должна начаться в 2013 году.

Миссией ОБСЕ в феврале 2015 год были зафиксированы танки Т-62 в зоне вооружённого конфликта на востоке Украины, используемые украинскими войсками.

Ближний Восток

Т-62 с переменным успехом применялись в арабо-израильских конфликтах.

В 1976 году танки Т-62 входили в состав сирийских миротворческих сил в Ливане. Известен случай, когда в устроенной палестинскими боевиками засаде сирийцы в течение нескольких дней боя потеряли 30 Т-62.

Танки Т-62 участвовали во время войны в Афганистане 2001 года. Первый этап боевых действий заключался в наступлении на талибов сотни танков Т-62 и Т-55 Северного Альянса. По завершении наступления Альянса у талибов остался только город Кандагар. В дальнейшем основная роль в борьбе с талибами легла на страны НАТО.

Война Судного дня

Египет в ходе войны задействовал 192 танка Т-62 (15-я и 25-я бригады). Сирия задействовала около 480 Т-62 (47-я, 91-я, 20-я, 65-я и 70-я бригады).

9 октября во время неудачной контратаки войск египетской армии расчётами ПТУР «Малютка» при поддержке танков Т-62 15-й бригады была полностью разгромлена израильская танковая бригада. 17 октября 1973 года египетская 25-я бронетанковая бригада, участвовавшая в неудачной попытке ликвидировать израильскую угрозу правому флангу 2-й Армии на восточном берегу Суэцкого канала, попала в организованную израильтянами ловушку из ПТРК и танков четырёх израильских бригад. Бригада была атакована с четырёх сторон и понесла значительные потери — по египетским данным, около ⅓ из 134 единиц техники, по израильским — большую часть бригады (включая 86 танков Т-62). Как отмечал начальник египетского генштаба аль-Шазли: «Наши экипажи сражались отчаянно, несмотря на все трудности. Но когда наступила ночь, лишь немногие выжившие вернулись к плацдарму Третьей армии». Потери израильтян, по израильским данным, в этом бою составили 4 танка — по разным данным, все при подрыве на своём же минном поле во время преследования, или же два при подрыве на минном поле и по одному от Т-62 (предположительно) и ПТУР «Малютка»(по египетским данным, в первом же столкновении была уничтожена рота танков).

Из 192 танков Т-62 задействованных Египтом, 97 были выведены из строя или брошены на поле боя.

Т-62 применялся также на сирийском фронте. Утром 7 октября, когда 1-я танковая дивизия Сирии наступала на мосты через реку Иордан, одна из её бригад была атакована с фланга ротой, вооружённой танками «Центурион». В бою было потеряно около 35 Т-62 и 3 «Центуриона».

Всего из около 480 задействованных Сирией Т-62 240 были выведены из строя или брошены на Голанском плато. Израильтянами были захвачены у Сирии и Египта около 200 Т-62, из них значительная часть в исправном состоянии.

Ирано-иракская война

Т-62 принял широкое участие в Ирано-иракской войне. К началу войны у Ирака имелось 1500 танков Т-62 в составе пяти дивизий, ещё одна дивизия находилась в резерве. Иран в 1981 году приобрёл 65 Т-62 у Ливии, 100 в 1982 у Сирии и 150 «Чон-Махо» у КНДР в 1982.

22 сентября 1980 года танки Т-62 6-й бронетанковой дивизии перешли границу возле Бостана. За неделю боёв дивизия дошла до северных окраин Ахваза. 11 октября 6-я дивизия перешла реку Карун у Даркховейна (англ.), поставив под угрозу снабжение иранской армии в этом районе. 3-я бронетанковая дивизия начала наступление в сторону Хорремшехра. Иранцы в этом районе имели 92-ю дивизию, вооружённую «Чифтенами». В результате осады, которая длилась 34 дня, к концу октября город пал. В начале 1981 года Иран предпринял попытку мощного контрнаступления в долине Керхе вблизи города Сусенгерда, ставшего известным как «Битва за Дизфуль». Иран подготовил для атаки 300 танков «Чифтен» и M60 из состава 16-й бронетанковой дивизии. Иракское командование предугадало намерения противника и выдвинуло навстречу ему 300 танков Т-62 из 6-й бронетанковой дивизии. 6 января иранская танковая бригада вышла к иракским позициям. С ходу атаковав иракцев, она оказалась в огневом мешке и была атакована с флангов. Потери иранцев составили более ста танков. Оставшиеся 2 иранские бригады попали в ловушку 7-8 января и также были разбиты и отступили. Иран потерял 250 уничтоженных и захваченных танков «Чифтен» и M60 (по иранским заявлениям 88). Потери Ирака составили около 50 танков Т-62. Лучший иранский вертолётчик Али Акбар Широуди погиб на вертолёте AH-1J «Си Кобра», когда в него попал снаряд главного орудия иракского Т-62. Весной 1982 года 6-я бронетанковая дивизия Ирака, была практически уничтожена в ходе иранского контрнаступления. Безвозвратные потери за всю войну составили около 500 уничтоженных и захваченных танков Т-62.

Ливанская война

В 1982 году сирийские Т-62 участвовали в отражении наступления израильской армии во время Ливанской войны. Первые столкновения израильтян и сирийцев произошли 8 июня в ходе боя за Джеззин. На городской окраине израильские «Центурионы» попали под сосредоточенный огонь Т-62 и ПТУР. Бой продолжался до наступления темноты, израильтянам ценой немалых потерь все же удалось выбить сирийцев из города, при этом потеряв 10 «Центурионов», сирийцы лишились 3 Т-62.

В ночь с 8 на 9 июня части 162-й дивизии и оперативной группы Варди армии Израиля, обходя Джезин, окружили 76-ю и 91-ю танковые бригады по одним данным из состава 1-й дивизии (в других источниках называется 10-й) к югу от озера Карун. Сирийцы оказывали отчаянное сопротивление. У танков кончалось топливо и боеприпасы. Спасти ситуацию смогли Дамасские части 1-й сирийской танковой дивизии, на вооружении которой, по одной версии, находились в том числе танки Т-72 (по другой версии, Т-72 в 1-й танковой дивизии не было). Она нанесла удар по правому флангу израильтян севернее Рашая, прорвав кольцо окружения сирийских бригад. Израильтяне потеряли множество танков M60, сирийские 76-я и 91-я бригады вырвались из окружения, с потерей более 200 танков Т-62, 90 из которых брошены целыми. После этого обе сирийские бригады вернулись в Сирию и были перевооружены Т-55, а части 1-й танковой дивизии продолжили движение к Захле. 162-я дивизия израильтян продолжила наступление от озера Карун и достигла поселения Эйн-Зхальта. Там она вступила во встречный танковый бой с сирийскими Т-62. Первыми выстрелами были уничтожены два израильских «Центуриона», в дальнейшем колонна понесла ещё более значительные потери. Потеряв в этом бою не менее трёх танков, сирийцы заставили израильтян отступить к селению Барук. В центре 162-я танковая дивизия натолкнулась на упорное сопротивление 51-й отдельной танковой бригады, оснащённой танками Т-62, занявшей хорошо подготовленную оборону к западу от Долины Бекаа. На западе израильские подразделения начали окружение Бейрута и предприняли попытку отрезать город от шоссе Бейрут — Дамаск. Бои продолжались до 11 июня, когда было подписано перемирие.

Незадолго до перемирия у Джуб-Джунина израильские «Меркавы» атаковали Т-62 58-й бригады. Потеряв два танка, израильтяне подбили дюжину сирийских. Всего в ходе этого боя, который продолжался до полудня и сопровождался вертолётными ударами с обеих сторон, по сирийским данным, было уничтожено от 21 до 30 единиц израильской бронетехники. В свою очередь, по заявлениям израильских вертолётчиков, в этом бою было поражено 15 Т-62, при этом один вертолёт MD 500 был сбит огнём пушки Т-62

Итоги

Ливанская война была последним арабо-израильским конфликтом, в котором массово были применены танки. Потери были значительны с обеих сторон. Израиль по результатам войны потерял подбитыми и захваченными около 300 танков, в основном «Паттонов». Потери сирийских танковых подразделений были примерно такими же, по разным израильским данным, они составили 226 или 334 танка, в основном Т-62, но значительная часть из них была брошена в исправном состоянии.

Куба

В конце 1977 года на помощь Эфиопии в войне за Огаден из СССР была доставлена танковая бригада Т-62 в составе 120 машин. Танки предназначались для кубинского экспедиционного корпуса и уже 28 декабря первый в истории кубинский батальон на Т-62 был готов к боевому применению. 2 февраля 1978 года кубинская танковая бригада начала наступление на сомалийские позиции из района Урсо – Диредава в направлении Арева. В первых наступательных боях танки Т-62 обеспечили прорыв под Харар, уничтожив как минимум 15 танков. За первые двое суток сомалийская группировка была практически полностью разбита, потеряв на этом направлении 42 танка и 15 на других. Т-62 открывали огонь с расстояния более 1500 метров, оставаясь недосягаемыми для танков и артиллерии противника.

Продолжая наступление в направлении Джиджига, эфиопские и кубинские войска столкнулись с ожесточенным сопротивлением на двух ведущих к городу проходах в горах – Марда и Шебеле. 1 и 3 марта сомалийцы осуществили крупные контратаки силами пехоты, танков и артиллерии, но в обоих случаях они были отбиты. Большую роль в этом сыграла и кубинская танковая бригада. Рано утром 4 марта началось фронтальное наступление в направлении Марда – Джиджига главных сил, поддержанное кубинскими Т-62 и несколькими эфиопскими танковыми батальонами Т-55. У перевала Марда Т-62 с большого расстояния сожгли все танки роты сомалийцев. Из-за опасения минных полей и усиленной обороны дальнейшее наступление приостановилось. Во второй попытке наступления перевал Марда удалось взять и к исходу 4 марта была взята и Джиджига. Наступление на Джиджигу обошлось кубинцам в шесть танков Т-62 и ещё восемь были повреждены. Большинство танков было подбито из РПГ-7 и СПГ-9. Боевые действия продолжались до 13 марта, когда сомалийские войска были полностью выбиты из захваченной территории.

Танки Т-62 – самое могущественное оружие в этой войне. Я бы сказал, что это вообще самое полезное вооружение сухопутных войск. Их роль здесь и сейчас даже больше, чем кавалерии у наших предков. Без этих танков мы бы застряли здесь на несколько лет, как в Анголе.

— Кубинский офицер, воевавший в составе танковой бригады

Грузия

Не менее трех т62м принимали участие 08.08.08г на стороне РФ. www.kavkaz-uzel.eu/system/uploads/article_image/image/0000/8688/view_os008e.jpg

Оценка проекта

Сравнение основных характеристик танков первой половины 1960-х годов
	Т-62	Т-55А / Тип 59-I	M60A1	«Центурион» Mk.12	Pz.61	Т-10М
Общие данные
Экипаж	4	4	4	4	4	4
Боевая масса, т	37,0	36,5 / 36,0	47,6	51,0	38,0	50,0
Ширина, м	3,30	3,27	3,63	3,36	3,06	3,51
Высота, м	2,40	2,40; 2,59	3,26	2,94	2,72	2,59
Приборы ночного видения	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	—	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел
Система защиты от ОМП	коллективная, с противорадиационным подбоем	коллективная, с противорадиационным подбоем / —	коллективная	—	—	—
Вооружение
Марка пушки	115-мм 2А20	100-мм Д-10Т	105-мм M68	105-мм L7A1	105-мм Pz.Kan.61	122-мм М-62-Т2
СУО	телескопический ТШ2Б-41 (3,5/7×), двухплоскостной стабилизатор	телескопический прицел (3,5/7×), стадиаметрическая шкала, двухплоскостной стабилизатор / одноплоскостной стабилизатор	перископический прицел (8×), оптический дальномер	перископический прицел (8×), пристрелочный пулемёт, двухплоскостной стабилизатор	перископический прицел, оптический дальномер	телескопический прицел Т2С-29-14, двухплоскостной стабилизатор
Боекомплект пушки	40	43 / 44	63	70	52	30
Пулемёты	1 × 7,62-мм ПКТ	2 × 7,62-мм СГМТ / 1 × 12,7-мм Тип 54 2 × 7,62-мм Тип 59	1 × 12,7-мм M2 HB, 1 × 7,62-мм M73	1 × 12,7-мм L21, 1 × 7,62-мм M1919A4	1 × 20-мм «Эрликон» 5TGK, 1 × 7,5-мм MG 51	2 × 14,7-мм КПВТ
Бронирование, мм
Верхняя лобовая деталь	102 / 60° (204)	100 / 60° (200)	109 / 65° (258)	121 / 57° (222)	60 /	120 / (55°+40°) (270)
Нижняя лобовая деталь	100 / 55° (174)	100 / 55° (174)	85—143 / 55° (148—249)	76 / 46° (109)	н/д	120 / 50° (179)
Лоб башни	(220)	(200—216)	(254)	200 / 0°	120	(250)
Борт корпуса	80 / 0°	80 / 0°	(51—74)	51 / 12° + 10 (52+10)	н/д	80 / 0°-62°
Борт башни	165	(160—172)	(140)	112 / 0…10° (112…114)	н/д	(200—208)
Подвижность
Тип двигателя	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 580 л.с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 580 л.с. / 520 л.с.	V-образный, дизельный, воздушного охлаждения, 750 л.с.	V-образный, карбюраторный, жидкостного охлаждения, 650 л.с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 630 л.с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения 750 л.с.
Удельная мощность, л. с./т	15,7	15,9 / 14,4	15,8	12,5	16,6	15,0
Тип подвески	индивидуальная торсионная	индивидуальная торсионная	индивидуальная торсионная	сблокированная попарно пружинная	индивидуальная на тарельчатых пружинах	индивидуальная торсионная
Максимальная скорость по шоссе, км/ч	50	50	48	34	55	50
Запас хода по шоссе, км	450	500—715 / 440—600	480	190	300	350
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,75	0,81	0,78	н/д	0,85	0,77

Аналоги

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Основным аналогом Т-62 за рубежом являлся американский M60A1. Оба танка были наиболее распространенными у СССР и США.

По показателям защищенности преимуществ не было ни у одного танка.

По показателям огневой мощи значительными преимуществами обладал Т-62, в первую очередь за счет ОБПС. Недостатком Т-62 явлалась низкая скорострельность. Причиной этому служил механизм выброса стреляных гильз, который улучшал условия работы экипажа, но несколько удлинял время заряжания.

Т-62 обладал двухплоскостным стабилизатором, обеспечивающим эффективную стрельбу сходу, на М60А1 установка стабилизаторов началась с 1971 года.

Общим недостатком являлась механическая связь между прицелом наводчика с орудием на М60А1 и Т-62, которая затрудняла стрельбы сходу из-за потери обзора цели наводчиком при заряжании пушки.

Сравнительная вероятность уничтожения на наиболее вероятных дистанциях применения в Европе до 1 километра, в случае попадания, танком Т-62 танка М60А1 при применении ОБПС составляет 71 %, при применении БКС — 75 %. Для танка М60А1 вероятность составляет 54 % и 75 % соответственно. ОБПС и БКС калибра 115 имели полное превосходство над бронированием М60А1 — попадание с высокой вероятностью значит уничтожение М60А1. Точность 105мм пушки ниже на 15 %, чем у 115-мм на дистанции до 1500 метров.

Некоторые преимущества М60А1 могут дать несколько большие углы снижения пушки, составляющие −9 против −6 градусов у Т-62. При этом, учитывая меньший силуэт танка Т-62 видимая проекция башни при стрельбе с обратных скатов соизмерима. Низкий силуэт Т-62, при отсутствии лазерных дальномеров, обеспечивал ему значительные преимущества в выживаемости на поле боя.

См. также

• Список танков

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

• М. Б. Барятинский. Средний танк Т-62. — М.: Моделист-конструктор, 2004. — 32 с. — (Бронеколлекция № 2 (53) / 2004). — 3000 экз.
• С. Устьянцев, Д. Колмаков. Танки 1960-х. — Нижний Тагил: Уралвагонзавод / Медиа-Принт, 2007. — 212 с. — (Боевые машины Уралвагонзавода № 2). — 4500 экз. — ISBN 978-5-98485-038-4.
• С. Устьянцев, Д. Колмаков. Т-54/55. — Нижний Тагил: Уралвагонзавод / Медиа-Принт, 2006. — 227 с. — (Боевые машины Уралвагонзавода № 3). — 4500 экз. — ISBN 5-98485-026-5.
• А. Мусалов. Даманский и Жаланшколь. Советско-китайский вооружённый конфликт 1969 года. — М.: Экспринт, 2005. — 40 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94038-072-7.
• М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2010. — № 4. — С. 60.
• М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2009. — № 8. — С. 56.
• М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2011. — № 10. — С. 64.
• Руководство по материальной части и эксплуатации Т-62. — М.: Воениздат, 1968. — 751 с.
• майор-инженер М. Катугин, служащий П. Пуденко. Проверка технического состояния танка Т-62. // «Техника и вооружение», № 5, 1984. — С. 12-13.

Ссылки

• [scalemodels.ru/modules/photo/viewcat_cid_262.html Фотографии Т-62 из музея в г. Аксай Ростовской обл]

Отрывок, характеризующий Т-62

– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».
После долгих колебаний, сомнений и молитв, княжна Марья передала письмо отцу. На другой день старый князь сказал ей спокойно:
– Напиши брату, чтоб подождал, пока умру… Не долго – скоро развяжу…
Княжна хотела возразить что то, но отец не допустил ее, и стал всё более и более возвышать голос.
– Женись, женись, голубчик… Родство хорошее!… Умные люди, а? Богатые, а? Да. Хороша мачеха у Николушки будет! Напиши ты ему, что пускай женится хоть завтра. Мачеха Николушки будет – она, а я на Бурьенке женюсь!… Ха, ха, ха, и ему чтоб без мачехи не быть! Только одно, в моем доме больше баб не нужно; пускай женится, сам по себе живет. Может, и ты к нему переедешь? – обратился он к княжне Марье: – с Богом, по морозцу, по морозцу… по морозцу!…
После этой вспышки, князь не говорил больше ни разу об этом деле. Но сдержанная досада за малодушие сына выразилась в отношениях отца с дочерью. К прежним предлогам насмешек прибавился еще новый – разговор о мачехе и любезности к m lle Bourienne.
– Отчего же мне на ней не жениться? – говорил он дочери. – Славная княгиня будет! – И в последнее время, к недоуменью и удивлению своему, княжна Марья стала замечать, что отец ее действительно начинал больше и больше приближать к себе француженку. Княжна Марья написала князю Андрею о том, как отец принял его письмо; но утешала брата, подавая надежду примирить отца с этою мыслью.
Николушка и его воспитание, Andre и религия были утешениями и радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни. Утешительную эту мечту и надежду дали ей божьи люди – юродивые и странники, посещавшие ее тайно от князя. Чем больше жила княжна Марья, чем больше испытывала она жизнь и наблюдала ее, тем более удивляла ее близорукость людей, ищущих здесь на земле наслаждений и счастия; трудящихся, страдающих, борющихся и делающих зло друг другу, для достижения этого невозможного, призрачного и порочного счастия. «Князь Андрей любил жену, она умерла, ему мало этого, он хочет связать свое счастие с другой женщиной. Отец не хочет этого, потому что желает для Андрея более знатного и богатого супружества. И все они борются и страдают, и мучают, и портят свою душу, свою вечную душу, для достижения благ, которым срок есть мгновенье. Мало того, что мы сами знаем это, – Христос, сын Бога сошел на землю и сказал нам, что эта жизнь есть мгновенная жизнь, испытание, а мы всё держимся за нее и думаем в ней найти счастье. Как никто не понял этого? – думала княжна Марья. Никто кроме этих презренных божьих людей, которые с сумками за плечами приходят ко мне с заднего крыльца, боясь попасться на глаза князю, и не для того, чтобы не пострадать от него, а для того, чтобы его не ввести в грех. Оставить семью, родину, все заботы о мирских благах для того, чтобы не прилепляясь ни к чему, ходить в посконном рубище, под чужим именем с места на место, не делая вреда людям, и молясь за них, молясь и за тех, которые гонят, и за тех, которые покровительствуют: выше этой истины и жизни нет истины и жизни!»
Была одна странница, Федосьюшка, 50 ти летняя, маленькая, тихенькая, рябая женщина, ходившая уже более 30 ти лет босиком и в веригах. Ее особенно любила княжна Марья. Однажды, когда в темной комнате, при свете одной лампадки, Федосьюшка рассказывала о своей жизни, – княжне Марье вдруг с такой силой пришла мысль о том, что Федосьюшка одна нашла верный путь жизни, что она решилась сама пойти странствовать. Когда Федосьюшка пошла спать, княжна Марья долго думала над этим и наконец решила, что как ни странно это было – ей надо было итти странствовать. Она поверила свое намерение только одному духовнику монаху, отцу Акинфию, и духовник одобрил ее намерение. Под предлогом подарка странницам, княжна Марья припасла себе полное одеяние странницы: рубашку, лапти, кафтан и черный платок. Часто подходя к заветному комоду, княжна Марья останавливалась в нерешительности о том, не наступило ли уже время для приведения в исполнение ее намерения.
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающей с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная радость и блаженство.
«Приду к одному месту, помолюсь; не успею привыкнуть, полюбить – пойду дальше. И буду итти до тех пор, пока ноги подкосятся, и лягу и умру где нибудь, и приду наконец в ту вечную, тихую пристань, где нет ни печали, ни воздыхания!…» думала княжна Марья.
Но потом, увидав отца и особенно маленького Коко, она ослабевала в своем намерении, потихоньку плакала и чувствовала, что она грешница: любила отца и племянника больше, чем Бога.



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.