АЗМ

Землеройная машина АЗМ.
АЗМ
Классификация	землеройная машина
Боевая масса, т	13,5
Экипаж, чел.	2
История
Производитель
Размеры
Длина корпуса, мм	7440
Ширина корпуса, мм	3085
Высота, мм	3785
Колея, мм	2500
Клиренс, мм	405
Бронирование
Тип брони	противопульная
Вооружение
Углы ГН, град.	−105..+105
Пулемёты	1 × 7,62-мм ПКТ
Подвижность
Тип двигателя	ЯМЗ-238ВМ
Мощность двигателя, л. с.	240
Скорость по шоссе, км/ч	60
Скорость по пересечённой местности, км/ч	26
Запас хода по шоссе, км	650
Преодолеваемый подъём, град.	35
Преодолеваемая стенка, м	0,75
Преодолеваемый брод, м	1,5

АЗМ — российская аэротранспортабельная землеройная машина. Разработана в конструкторском бюро ОАО «Муромтепловоз».

Описание конструкции

Основным назначением машины является выполнение работ связанных с очисткой дорог и механизацией землеройных работ, таких как рытьё котлованов, траншей или фортификационных сооружений. Машина способна действовать в условиях радиационного заражения местности.

АЗМ имеет возможность транспортирования воздушным способом в грузовых отсеках самолётов Ан-22, Ан-124, Ан-225, Ил-76 или на внешней подвеске вертолёта Ми-26. Возможность десантирования машины отсутствует.

Броневой корпус и башня

В качестве базы используется лёгкобронированный многоцелевой тягач МТ-ЛБ. Корпус машины обеспечивает защиту экипажа от стрелкового оружия, а также от воздействия осколков снарядов. В бронированной башне размещается пулемётная установка.

Вооружение

В качестве основного вооружения используется 7,62-мм танковый пулемёт ПКТ. По горизонтали угол обстрела составляет 210 градусов. Возимый боекомплект составляет 2000 патронов.

Кроме пулемёта в комплект поставки входят 10 гранат Ф-1 и сигнальный пистолет СПШ с 30 сигнальными выстрелами.

Средства наблюдения и связи

Внешняя радиосвязь связь обеспечивается УКВ радиостанцией Р-123М.

Двигатель и трансмиссия

В качестве силовой установки используется дизельный двигатель ЯМЗ-238ВМ производства Ярославского моторного завода. Максимальная мощность двигателя составляет 240 л.с.

Ходовая часть

Ходовая часть АЗМ практически идентична базовой машине, основным отличием является отсутствие возможности преодоления водных преград вплавь.

Специальное оборудование

Землеройная машина АЗМ оснащена фильтро-вентиляционной установкой, а также рентгенометром для действия в условиях применения химического или ядерного оружия. Для выполнения боевых задач в машине установлено специальное бульдозерное оборудование, а также экскаваторный ковш.

Бульдозерное оборудование имеет два режима работы: бульдозерное и грейдерное. Угол поворота лезвия в грейдерном положении составляет до 18 градусов. Максимальная обеспечиваемая глубина отвала равна 38 см. Производительность бульдозерного оборудования позволяет машине расчищать путь на среднепересечённой местности со скоростью до 6 км/ч, расчищать дороги от снега со скоростью 10—12 км/ч при глубине снега до 1 метра.

Экскаваторное оборудование представляет собой стрелу с ковшом. Объём ковша составляет 0,25 м³. Оборудование может быть использовано как для землеройных работ, так и в качестве подъёмного крана, грузоподъёмностью до 1 т. Экскаватор обеспечивает отрывку траншей глубиной до 1,5 метров при производительности 25 м/ч и отрывку котлованов глубиной до 2 метров с производительностью 30 м³/ч.

Модификации

УДЗМ — универсальная дорожно-землеройная машина, обновлённая версия АЗМ. Установлен двигатель ЯМЗ-238БЛ-1, мощностью 310 л.с., радиостанция Р-168-25У-2 и 12,7-мм пулемёт «Корд».

МТ-ЛБ-ЛПТ — лесопожарный трактор, гражданский вариант, предназначен для локализации очагов лесных, торфяных пожаров, создания минерализованных противопожарных полос, обваловки леса, механизации земляных работ при отрывке водозаборных котлованов, оборудования проходов в завалах для подготовки путей движения автотранспорта. Без вооружения. Установлен лесной плуг ПКЛ-70. Максимальной масса буксируемого прицепа (ёмкости для воды), с мотопомпой МПН-800/80 или др., не более 6,5 тонн.

Оценка машины

Потребовалось 10 лет афганской войны, две чеченские войны, чтобы в больших штабах, и прежде всего, в Главном инженерном управлении, отвыкли бы мыслить масштабами мировых войн и избавились бы от привычки создавать мамонтов, вместо того, что требуется войскам. А им нужны именно подобные машины — малогабаритные, бронированные, вооруженные и способные в короткое время выполнить объем работы требуемый взводу, максимум батальону. Машины, которые можно перебросить то на вершину горы, то в узкое ущелье, то в пятачок на болоте. И чтобы одиночный снайпер, спецназовец или просто баба с автоматом не могли бы изрешетить в пять секунд кабину и двигатель огромной высокопроизводительной, но абсолютно беззащитной инженерной машины и сорвать выполнение жизненно важной для целого полка работы.

Можно было бы гордиться. В суперсовременной, экстраоснащенной, примавооруженной, наилучшей в мире армии США ничего подобного нет и не предвидется. Но ирония судьбы — такая очень нужная машина появляется тогда, когда она… армии не нужна…

</div>

— Веремеев Ю.Г.

</blockquote>

Ссылки

• Веремеев Ю. Г. [www.saper.etel.ru/texnica-2/azm.html Аэротранспортабельная дорожно-землеройная машина АЗМ] (рус.). Инженерная техника России (Начало XXI века). Проверено 18 февраля 2012. [www.webcitation.org/67uNe762V Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий АЗМ

В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.