Уголовно-исполнительная инспекция

Уголовно-исполнительная инспекция — в Российской Федерации учреждения, исполняющие в соответствии с уголовно-исполнительным законодательством уголовные наказания в отношении лиц, осужденных без изоляции от общества.

Уголовно-исполнительные инспекции входят в структуру Федеральной службы исполнения наказаний Министерства юстиции РФ.

История

Первыми учреждениями, исполняющими уголовные наказания, не связанные с лишением свободы, были созданные в соответствии с Циркуляром Народного комиссариата юстиции РСФСР от 7 мая 1919 года № 38 при губернских и областных отделах юстиции Бюро принудительных работ.

Современное состояние

По состоянию на 1 января 2014 года в России существовало 2459 уголовно-исполнительных инспекций, в которых на учёте состояло 452 700 человек, осужденных условно или к отбыванию наказаний, не связанных с изоляцией их от общества.

По состоянию на 2014 год уголовно-исполнительные инспекции осуществляют контроль над условно осуждёнными, подозреваемыми и обвиняемыми в отношении которых избрана мера пресечения домашний арест и исполняют следующие виды наказаний:

• лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью
• обязательные работы
• исправительные работы
• ограничение свободы кроме того, осуществляется контроль за лицами получившими отсрочку исполнения приговора суда, имеющих на иждивении несовершенно летних детей.
• контроль за осужденными, которым предоставлена отсрочка исполнения приговора для прохождения курса лечения от наркомании и медико-социальной реабилитации.

Ссылки

[www.consultant.ru/online/base/?req=doc;base=LAW;n=115683 Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации]. Проверено 25 августа 2011. [www.webcitation.org/6ACofUjWc Архивировано из первоисточника 26 августа 2012].

Отрывок, характеризующий Уголовно-исполнительная инспекция

Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.