Украинский институт национальной памяти

Украинский институт национальной памяти (УИНП) (укр. Український інститут національної пам'яті) — научно-исследовательский институт Украины, центральный орган исполнительной власти, имевший до 23 июля 2008 года специальный статус. Создан по инициативе В. А. Ющенко с основными задачами «воссоздание справедливой истории украинской нации» и «формирование и реализация государственной политики в этом направлении».

Является вторым в мире Институтом национальной памяти, первый был создан в Польше в 1998 году.

История

Планы по созданию УИНП рассматривались в бытность Ющенко премьер-министром, но реальные шаги по созданию официально отсчитываются с 11 июля 2005 года, когда бывший президентом Украины Ющенко подписал указ № 1087/2005 «О дополнительных мерах по увековечению памяти жертв политических репрессий и голодоморов на Украине». Этим документом украинскому Кабинету Министров поручалось «решить до Дня памяти жертв голодоморов и политических репрессий, который в 2005 году отмечается 26 ноября, вопрос создания Украинского института национальной памяти». К этому времени Юрий Шаповал (историк), Роман Круцик (один из создателей конгресса украинских националистов), Владимир Сергийчук (историк) и Евген Сверстюк (бывший диссидент) — разработали устав, структуру и основные направления деятельности института со статусом государственного департамента. По их планам учреждению должен был быть передан комплекс зданий, принадлежащих Федерации Профсоюзов Украины, известных в Киеве как «Октябрьский дворец» — это обосновывалось авторами планов тем, что там с 1934 года находилось НКВД УССР и расстреливался «цвет украинской нации» (несмотря на отсутствие каких-либо исторических документов, подтверждающих расстрелы в этом здании, и факт того, что осенью 1941 года здание было практически полностью уничтожено взрывом).

Усилиями профсоюзов и общественности культурный центр в центре Киева удалось сохранить. Само появление УИНП в то же время затягивалось. 4 ноября 2005 года вышел указ Президента Украины № 1544/2005 «С целью почтить память жертв и пострадавших от Голодоморов на Украине», в котором правительству было вновь указано «принять действенные меры к решению до 20 ноября 2005 года вопроса создания Украинского института национальной памяти». Этот указ тоже не был выполнен немедленно.

Решение о создании УИНП в виде Государственного комитета национальной памяти было принято кабинетом министров 17 мая 2006 года в канун Дня памяти жертв тоталитарных режимов — 21 мая 2006 года (официально установленным таковым годом позже, 21 мая 2007 года). Тогда же был распространён официальный пресс-релиз в отношении того, что во время посещения «Быковнянских могил» Ющенко назовёт имя главы указанного учреждения. 21 мая 2006 года главой УИНП был назван физик-теоретик Игорь Рафаилович Юхновский.

В появившемся в официальной печати 31 мая 2006 года постановлении Кабмина УИНП уже больше не упоминается как госкомитет, а называется центральным органом исполнительной власти со специальным статусом. Местом его расположения указана улица Липская, дом 16, (параллельная ул. Банковой, где находится Секретариат Президента Украины) в здании, принадлежащем Киевскому управлению СБУ. К 5 июля того же года правительством было утверждено Положение об УИНП, в котором он был определён как «специально уполномоченный орган в сфере восстановления и сохранения национальной памяти Украинского народа», — что в целом не означало фактического начала его работы — поскольку деньги на его финансирование не были заложены в бюджете Украины на текущий год. До конца 2006 года вышло ещё несколько указов и распоряжений Ющенко в отношении необходимости предусмотреть финансирование для данного учреждения на 2007 год. Также упоминается о необходимости финансирования и определении статуса и функций УИНП в Законе «О Голодоморе 1932—1933 годов на Украине», принятом 28 ноября 2006 года.

Исполнявший обязанности руководителя УИНП И. Юхновский называл основными задачами данного учреждения «консолидацию украинской нации» и «соответствующее почтение всех тех, кто боролся за Украину». Главная задача, указываемая для УИНП, — формирование национального сознания граждан Украины. По мнению того же Юхновского, главной задачей УИНП является «развёртывание мероприятий, направленных на консолидацию и рост государствообразующего патриотизма народа Украины».

По мнению профессора Парижского университета Дельфин Бештель, власти поставили перед институтом задачу опровергнуть участие украинских националистов из ОУН и УПА в Холокосте на Украине.

Смена руководства в 2010 и 2014 годах

В июне 2010 года Игорь Юхновский подал заявление об уходе с поста руководителя института и рекомендовал вместо себя В. Е. Панченко.

19 июля 2010 года кабинет министров Украины назначил председателем института доктора исторических наук, члена-корреспондента Национальной академии наук Украины В. Ф. Солдатенко.

Мнения о новом руководстве разделились. Бывший руководитель института Игорь Юхновский сказал, что коллеги характеризуют Солдатенко как нормального человека и с институтом «всё будет хорошо». В то же время бывший директор архива СБУ Владимир Вятрович связал это назначение с попыткой ревизии истории Украины.

Сам Владимир Вятрович возглавил институт в марте 2014 года, после смены руководства Украины.

Участие в процессе декоммунизации Украины

Институт был автором пакета из четырёх законов: «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов на Украине и запрете пропаганды их символики», «О правовом статусе и памяти борцов за независимость Украины в ХХ веке», «Об увековечении победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939—1945 годов» и «О доступе к архивам репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917—1991 годов».

В апреле 2015 года Верховная Рада Украины приняла данный пакет. Согласно закону об открытии архивов, документы силовых ведомств бывшего СССР, в том числе КГБ, Генпрокуратуры, ГРУ Генштаба Вооруженных сил, а также армейских подразделений и судов, в настоящее время хранящиеся в архивах различных ведомств с разным режимом допуска, должны быть в течение двух лет переданы в госархив, который будет создан при Украинском институте национальной памяти. Доступ не может быть закрыт к материалам о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина, незаконных действиях органов государственной власти, об авариях и катастрофах, о состоянии окружающей природной среды и обо всём, что представляет общественный интерес. СБУ сообщила о готовности передать около миллиона документов репрессивных органов коммунистического режима в институт.

Участие в формировании и реализации государственной политики Украины

В соответствии с положением УИНП он разрабатывает и подаёт предложения о формировании государственной политики относительно:

• восстановления объективной и справедливой истории украинского народа;
• пропаганды древности украинской нации и её языка, изучения творческого наследия украинской нации в сфере политики, культуры, просвещения, науки и техники, военного искусства;
• изучения голодоморов, различных форм политических репрессий, других преступлений против украинской нации и национальных меньшинств в ХХ веке и сопротивления тоталитарным режимам;
• общего осмысления общественностью борьбы украинской нации за восстановление государственности и преодоления остатков тоталитаризма в сознании граждан;
• активизации работы по формированию патриотизма граждан Украины, прежде всего тех, кто работает в государственных учреждениях.

Кроме указанных выше, в задачи УИНП входит «участие в реализации государственной политики по признанию на международном уровне голодоморов на Украине актами геноцида». Также УИНП «определяет направления и методы восстановления исторической правды и справедливости в изучении истории Украины», «готовит предложения по обеспечению окончательной ликвидации символов бывшего СССР» и т. д.

Практическая деятельность

Свою практическую деятельность УИНП, по информации Юхновского, начал в начале 2007 года. Одним из первых практических результатов его работы стало признание Романа Шухевича Героем Украины.

Кроме действий, направленных на признание заслуг вооруженных формирований ОУН на законодательном уровне, основным направлением деятельности стало «распространение справедливой истории Голодомора 1932—1933 годов на Украине». Самым заметным результатом в этом направлении стало участие УИНП в возведении «Мемориала жертв голодоморов» — на территории парка Вечной славы, недалеко от обелиска и Киево-Печерской лавры, фактически в охранной зоне заповедника, включенного в Список памятников мирового наследия ЮНЕСКО. Автором мемориала стал близкий к Ющенко архитектор Анатолий Гайдамака — автор многих символически важных для бывшего президента Ющенко строений: дома-музея Кочубея в Батурине, Мемориала памяти героев Крут, церкви Андрея Первозванного и посвящённого Голодомору мемориала «Трагические жнива» в Хоружевке, родном селе Ющенко, «Калинового гая».

УИНП как главному распорядителю средств на строительство «первой очереди мемориала» удалось освоить вместо запланированных в 2008 году 80 млн гривен (около 18 млн долларов) по меньшей мере в 2 раза больше. По результатам проверки соблюдения норм Бюджетного кодекса Счётной палатой Украины было выявлено нецелевое или с нарушением норм использование 96 % средств из государственного бюджета (кроме того выделялись муниципальные средства), а стоимость сооружения завышена почти в пять раз. При этом за 15 лет на 140 объектов Киево-Печорской Лавры из всех бюджетов было выделено 20 миллионов гривен, а в 2009 — 290 тысяч.

Мемориал, который по нормативным документам должен был находиться на границе парка «Славы» и валов Киево-Печерской крепости, в итоге был сооружён на месте южной части парка, ведущей от центральной аллеи к обелиску и Вечному огню на могиле Неизвестного солдата до валов крепости. Во время стройки движение тяжёлой строительной техники велось через мемориал и привело к повреждению части гранитной облицовки (частично заменена на отличающуюся по цвету и структуре к 9 мая 2009 года).

УИНП также является промоутером конкурса по строительству «второй очереди Мемориала».

Кроме масштабных и получивших широкий общественный резонанс результатов деятельности, УИНП организовал или выступил соорганизатором ряда публикаций, выставок и мероприятий посвященных ОУН и Голодоморам. С 2007 года им также издаётся журнал «Сучасність» (Современность). УИНП также разрабатывает календарь национальных памятных дат.

И. Р. Юхновский об одной из главных задач деятельности института:

Необходимо, чтобы в современном украинском обществе были искоренены рудименты советско-русской и польской пропаганды, уничтожены существующие негативные стереотипы относительно личности Бандеры и возглавляемого им движения. Это возможно осуществить только умелой просветительской и контрпропагандистской акцией, которая не может быть ограничена во времени, а должна быть перманентной, до полного изменения общественного сознания.

Задачи Института по истории Второй мировой и Великой Отечественной войны

На проходившем 6 февраля 2009 года круглом столе руководством Института был сформулирован ряд перспективных направлений его деятельности.

Так и. о. руководителя института И. Р. Юхновский ещё раз подтвердил основные цели института — «консолидация украинской нации внутри государства». В качестве одного из инструментов было предложено «убеждение общества в том, что весь народ принимал участие в борьбе против немцев». Также им было высказано такое мнение:

«Фактически Украина понесла наибольшие человеческие потери, мы знаем, были украинские фронты, украинские генералы, маршалы, Герои Советского Союза — выходцы с Украины — но всё это приписывает себе Россия. Я считаю, что мы в этом проигрываем и нужно найти форму, согласно которой мы можем сказать про участие Украины, украинцев, их вес в победе над Германией. Я ещё думал, с точки зрения материальной, в частности про то, что всем государствам, которые были уничтожены в войне, американцы предоставили помощь в виде плана Маршала, от которого Советский Союз отказался, а теперь бы Украина могла бы и не отказываться от плана Маршала, хотя это и выглядит как-то фантастически, но всё-таки не лишено полной логики».

Критика деятельности института

По мнению кандидата философских наук, государственного эксперта Национального института проблем международной безопасности Совета национальной безопасности и обороны Украины (СНБО) Пироженко Виктора Алексеевича, институт занимается «сознательной мифологизацией, то есть именно конструированием (написанием заново) истории Украины»:

Эта контора на основе исторического материала из истории Украины и СССР, конструирует новые, удобные легенды, символы и исторические ценности, придумывает исторические сюжеты для национальной героизации, приспосабливая результаты под потребности формирования новой национальной украинской идентичности. При этом мифы и легенды конструируются так, чтобы разрушить все исторические и культурные ценности, оставшиеся у большинства населения ещё со времени совместного — Российского и Советского государственного прошлого.

Украинский историк Василий Расевич назвал проводимую институтом выставку «Украинская вторая мировая» дающей одномерную националистическую историю войны и делающей это с позиций ОУН(б). По его мнению, выставка занижает объёмы сотрудничества ОУН(б) с нацистами, содержит искажения фактов, игнорирует причастность националистов и украинской полиции к массовым убийствам. Также историк пишет, что фотографии гражданской жизни в оккупации для выставки были отобраны из архивов нацистской пропаганды. Что касается освещения выставкой Волынской резни, Расевич пишет: «это правда не просто для внутреннего употребления, это правда для узкого круга адептов ОУН(б)».

Лидеры 29 общин и общественных еврейских организаций из-за попыток искажения истории Украины обратились к общественности страны с открытым письмом.

Мы хотим выразить серьезную озабоченность и выразить недоверие настойчивым попыткам искажения нашей общей истории, которые в последнее время предпринимаются активистами под эгидой Украинского института национальной памяти (УИНП). Это относится, в частности, к безответственным действиям УИНП и его руководства, которые при помощи других органов и организаций, ряда СМИ, научных институций, пытаются стереть из нашей общей истории трагические страницы связанные с антисемитской деятельностью Организации украинских националистов (ОУН), Украинской повстанческой армии (УПА) и ее лидеров.

говорится в обращении.

Антисемитская направленность этой деятельности способствовала гибели тысяч украинских евреев и является доказанным историческим фактом, подтвержденным тысячами свидетельств, документов, исследований. И мы, украинские евреи, как народ пострадавший, в том числе от деятельности ОУН и УПА, также хорошо знаем эти факты. Мы считаем, что попытки переписать историю, замалчивание и отрицание антисемитской идеологии и практики этих организаций являются ни чем иным, как оскорблением памяти более одного миллиона евреев уничтоженных в Украине нацистами и местными коллаборантами, и, более того, отрицанием Холокоста. Это касается также и переименования улиц именами людей вызывающих содрогание не только у евреев, но и многих других народов мира. Мы считаем неуместными решение Киевского городского совета переименовать один из проспектов именем Степана Бандера и существующий план про переименование одной из улиц именем Романа Шухевича

Мы обращаемся к Верховной раде, Киевскому городскому совету, правительственным, национальным и международным институциям с просьбой способствовать сохранению межнационального мира в Украине. Впереди перед всеми нами стоят большие планы по строительству новой, европейской страны. Реализация таких планов потребует целенаправленных совместных усилий. Для этого мы все и каждый из нас должны быть уверены в том, что он уважаемый и полноправный гражданин своей страны

Вызывает обеспокоенность и тот факт, что Украина, несмотря на многочисленные приглашения государств-членов и обращения общественности, до сих пор отказывается стать членом Международного альянса памяти Холокоста и остается одной из немногих стран в Европе, которые не вступили в Альянс. Мы любим и ценим нашу Украину, независимую и неделимую! Мы обращаемся к Верховной Раде, Киевскому городскому совету, правительственным, национальным и международным институциям с просьбой способствовать межнациональному миру в Украине. Впереди перед всеми нами стоят большие планы по строительству новой, европейской страны. Реализация таких планов потребует целенаправленных совместных усилий. Для этого мы все и каждый из нас должны быть уверены в том, что он уважаемый и полноправный гражданин своей страны

См. также

• Государственная информационная политика Украины
• Историческая политика
• Институт национальной памяти (Польша)

Ссылки

• [www.memory.gov.ua Официальный сайт института]
• [www.kmu.gov.ua/control/ru/publish/article?art_id=41464873&cat_id=1225809/ Украинский институт национальной памяти: структура, задачи и направления деятельности] // Департамент коммуникаций власти и общественности Секретариата Кабинета Министров Украины. — 2006. — 10 июля.

Нормативные правовые акты

• Постанова Кабінету Міністрів України від 05.07.2006 № 927 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/927-2006-п «Про затвердження Положення про Український інститут національної пам’яті»] (утратило силу)
• Указ Президента України від 09.12.2010 № 1085/2010 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/1085/2010 «Про оптимізацію системи центральних органів виконавчої влади»]
• Указ Президента України від 09.12.2010 № 1086/2010 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/1086/2010 «Питання Українського інституту національної пам’яті»]
• Постанова Кабінету Міністрів України від 12.01.2011 № 8 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/8-2011-п «Про утворення Українського інституту національної пам’яті»] (утратило силу)
• Постанова Кабінету Міністрів України від 31.01.2011 № 74 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/74-2011-п «Про затвердження Положення про Український інститут національної пам’яті»] (утратило силу)
• Постанова Кабінету Міністрів України від 09.07.2014 № 292 [zakon.rada.gov.ua/laws/show/292-2014-п «Питання Українського інституту національної пам’яті»]

Статьи

• Юхновский И. [gazeta.zn.ua/SOCIETY/ob_ideologii_i_politike_ukrainskogo_instituta_natsionalnoy_pamyati.html Об идеологии и политике Украинского института национальной памяти] // Зеркало недели. — 2007. — 26 октября.
• Чаленко А. [blogs.pravda.com.ua/authors/chalenko/4cadb44eec5df/ Васыль Расевич о том, что Украинский институт памяти был создан как министерство пропаганды. И, вообще, его надо ликвидировать. Вторая часть интервью необычного львовского историка] // Блог Александра Чаленко на сайте «Украинская правда». — 2010. — 7 октября.
• Логвиновский Е. [state.eizvestia.com/full/institut-nacionalnoj-pamyati-primet-goszakaz Институт национальной памяти примет госзаказ] // Экономические известия. — 2010. — 15 декабря.
• П’єцух М. [www.pravda.com.ua/rus/articles/2015/04/10/7064423/ Владимир Вятрович: Наша задача — чтобы совок не возродился в будущих поколениях] // Украинская правда. — 10.04.2015.
• Cohenmay J. [foreignpolicy.com/2016/05/02/the-historian-whitewashing-ukraines-past-volodymyr-viatrovych/ The Historian Whitewashing Ukraine’s Past: Volodymyr Viatrovych is erasing the country’s racist and bloody history — stripping pogroms and ethnic cleansing from the official archives] // Foreign Policy. — 2016. — 2 May.

Отрывок, характеризующий Украинский институт национальной памяти

– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.