У Украины есть талант
Поделись знанием:
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
(перенаправлено с «УМТ (СТБ)»)
| Україна має талант | ||||
 Заставка телешоу (2009-2010) | ||||
| Жанр | ||||
|---|---|---|---|---|
| Автор(ы) | ||||
| Режиссёр(ы) |
Маргарита Яковенчук[1] | |||
| Сценарист(ы) |
Тала Онищук[1] | |||
| Производство | ||||
| Ведущий(е) |
Оксана Марченко (1-6 сезоны) | |||
| Номинация | Участники | Выбор зрителей | Выбор жюри | Финалисты |
|---|---|---|---|---|
| Первая десятка (15.05.2009) | Коллектив «Shamrock» Юлия Кувшинова Богдан Дилай Кристина Писклюкова Я.Жарик, В.Семенченко Анна Коростелёва коллектив «Wise Muscules» семья Акуловых Анастасия Коваленко Виктор Андрейченко |
Кристина Писклюкова Юлия Кувшинова Анна Коростелёва |
Юлия Кувшинова | Кристина Писклюкова Юлия Кувшинова |
| Вторая десятка (22.05.2009) | театр-шоу «Одиссей» Александр Кварта дуэт «АртВан» Александр Шимко коллектив «Генчлик» И.Картунов, Т.Георгиевская Никита Черноморд коллектив «Vertical Limit» Дарья Швецова Дмитрий Халаджи |
Дарья Швецова Дмитрий Халаджи дуэт «АртВан» |
Дмитрий Халаджи | Дарья Швецова дуэт «АртВан» |
| Третья десятка (29.05.2009) | коллектив «Восторг» Роман Качанюк Павел Томниковский Люсине Кочарян Сергей Дубровский Валентин Лысенко К.Рудницкая, Ю.Кузинский Тарас Надточий дуэт «Angels» Валерий Юрченко |
Валерий Юрченко К.Рудницкая, Ю.Кузинский Валентин Лысенко |
К.Рудницкая, Ю.Кузинский | Валерий Юрченко К.Рудницкая, Ю.Кузинский |
| Четвёртая десятка (05.06.2009) | коллектив «Бешенные барабанщицы» Валентин Галушко Иосиф Патарашвили Ксения Симонова Али Ильясов Екатерина Малашина Виталий Чванин театр боевых искусств «Белый лотос» Елена Матюшенко Алексей Ермошин |
Ксения Симонова Елена Матюшенко Алексей Ермошин |
Елена Матюшенко | Ксения Симонова Елена Матюшенко |
| Пятая десятка (12.06.2009) | Сергей Сиваш Алла Кушнир Александр и Лилиана Кончаковские Михаил Спильник О.Евтушенко, Т.Белова Я.Соколовский, И.Дячук театр «Иллюзия тела» команда «H-Blast» Артем Семёнов |
Артем Семёнов Алла Кушнир команда «H-Blast» |
Алла Кушнир | Артем Семёнов Алла Кушнир |
| Финал (19.06.2009) | Кристина Писклюкова Юлия Кувшинова Дарья Швецова дуэт «АртВан» Валерий Юрченко К.Рудницкая, Ю.Кузинский Ксения Симонова Елена Матюшенко Артем Семёнов Алла Кушнир |
Ксения Симонова (победитель) Артем Семёнов (призёр) |
Примечания. Денис Балдин не принял участие в полуфинале из-за травмы, полученной во время репетиции.
Дмитрий Халаджи отказался от участия в финале в пользу дуэта «АртВан»
Второй сезон
| Номинация | Участники | Выбор зрителей | Выбор жюри | Финалисты |
|---|---|---|---|---|
| Первая десятка (16.04.2010) | Александр Скичко команда «Be Incredible» Инна Зобенько команда «Герои площадок» Алексей Хрипунов А.Каргатов, А.Тулинов Олег Мазура коллектив «Орфей» Сергей Агарков Виктория и Анастасия Петрик |
А.Каргатов, А.Тулинов команда «Герои площадок» Виктория и Анастасия Петрик |
команда «Герои площадок» | А.Каргатов, А.Тулинов команда «Герои площадок» |
| Вторая десятка (23.04.2010) | коллектив «Action Street» Максим Мелешко коллектив «Flair Mafia» Ярослав Джусь Казимир Сатлер Максим Донец Марина Кехтяр Никита Киселёв С.Попов, Н.Щербак группа «В. О. Д. А.» |
Никита Киселёв группа «В. О. Д. А.» Ярослав Джусь |
группа «В. О. Д. А.» | Никита Киселёв группа «В. О. Д. А.» |
| Третья десятка (30.04.2010) | коллектив «Конкорд» Ваграм Петросян Евгений Бережной трио «Денсер» Анна Буцик команда «BMX Flatland» Владислав Дробинко Валерия Симулик Вячеслав Корсак команда «East Fire» |
Вячеслав Корсак Ваграм Петросян Владислав Дробинко |
Ваграм Петросян | Вячеслав Корсак Ваграм Петросян |
| Четвёртая десятка (07.05.2010) | команда «East Side B-Boys» коллектив «ЧИП» коллектив «Underground» Анастасия Крутикова Эвелин Рафанумезана Сергей Капранов дуэт «Справжні» Абибе Тахтарова Юрий Нестеров Татьяна Балахнина |
Сергей Капранов команда «East Side B-Boys» Юрий Нестеров |
команда «East Side B-Boys» | Сергей Капранов команда «East Side B-Boys» |
| Пятая десятка (14.05.2010) | дуэт «Golden Bridge» дуэт «R.n.D» коллектив «Star Dance» Александр Божик Юлия Максименко Даниил Марийко Елена Ковтун О.Мехова, О.Колесниченко Роман Болдузев коллектив «ВИСТА» |
Елена Ковтун Александр Божик Роман Болдузев |
Александр Божик Роман Болдузев |
Елена Ковтун Александр Божик Роман Болдузев |
| Финал (21.05.2010) | А.Каргатов, А.Тулинов команда «Герои площадок» Никита Киселёв группа «В. О. Д. А.» Вячеслав Корсак Ваграм Петросян Сергей Капранов команда «East Side B-Boys» Елена Ковтун Александр Божик Роман Болдузев |
Елена Ковтун (победитель) Александр Божик (призёр) |
Примечания. Слава Фролова в пятом полуфинале проголосовала одновременно за двух кандидатов, поэтому в этом сезоне было 11 финалистов.
Третий сезон
| Номинация | Участники | Выбор зрителей | Выбор жюри | Финалисты |
|---|---|---|---|---|
| Первая десятка (15.04.2011) | Рафаэль Кирашов Николай Олияненко дуэт «Just two men» команда «DS Dynamics» коллектив «Браво-Бенд» Алла Клишта Артём Лоик коллектив «-300» Роман Боцев Тимофей Винковский |
Артём Лоик команда «DS Dynamics» Алла Клишта |
команда «DS Dynamics» | Артём Лоик команда «DS Dynamics» |
| Вторая десятка (22.04.2011) | группа «Село и люди» «Duo Orange Paradise» Олег Шалимов коллектив «Хобби Дэнс» Фёдор Рытиков коллектив «Dek.ru» команда «Bfantasy» Арсений Храпейчук Анастасия Потороченко Диана Козакевич |
Диана Козакевич группа «Село и люди» Фёдор Рытиков |
Фёдор Рытиков | Диана Козакевич Фёдор Рытиков |
| Третья десятка (29.04.2011) | Е.Гавриленко, Е.Рудык Станислав Мельник коллектив «Шпилясті кобзарі» дуэт «RIZUPS» Виталий Лузкарь Николай и Анатолий Кухаренко коллектив «Импульс» коллектив «Хаус-люди» театр теней «Fireflies» Василий Коваль |
Виталий Лузкарь Е.Гавриленко, Е.Рудык Театр Теней «Fireflies» |
Е.Гавриленко, Е.Рудык | Виталий Лузкарь Е.Гавриленко, Е.Рудык |
| Четвёртая десятка (06.05.2011) | А.Мищенко, О.Шевченко коллектив «Viva» Юрий Мончак Фёдор Марченко Сильвер Минаев Павел Доманский коллектив «Golden Stars» Давид Антонян Александр Крячко Полина Волчек |
А.Мищенко, О.Шевченко Сильвер Минаев Давид Антонян |
Сильвер Минаев | А.Мищенко, О.Шевченко Сильвер Минаев |
| Пятая десятка (13.05.2011) | Театр костюмов Людмилы Матчиной Валерия Давыденко Андрей и Инесса Шмандровские Ольга Сивакова Роман Сердюк коллектив «Южный фронт» Иван Колодий Атай Омурзаков Андрей Невзоров Даниил и Илья Страховы |
Атай Омурзаков Ольга Сивакова Даниил и Илья Страховы |
Даниил и Илья Страховы | Атай Омурзаков Даниил и Илья Страховы |
| Финал (20.05.2011) | Артём Лоик команда «DS Dynamics» Диана Козакевич Фёдор Рытиков Виталий Лузкарь Е.Гавриленко, Е.Рудык А.Мищенко, О.Шевченко Сильвер Минаев Атай Омурзаков Даниил и Илья Страховы |
Виталий Лузкарь (победитель) Артём Лоик (призер) |
Четвёртый сезон
| Номинация | Участники | Выбор зрителей | Выбор жюри | Финалисты |
|---|---|---|---|---|
| Первая дюжина (21.04.2012) | Влада Маринкевич дуэт «ГолдАрт» коллектив «Look Around» коллектив «Workout» команда «Дубки» коллектив «Триглав» Людмила Палатова Мушег Хачатрян Саша Мельник и Андрей Будник семья Кусковых шоу-театр «ДеСаВи» Эмин Самедли |
коллектив «Workout» дуэт «ГолдАрт» шоу-театр «ДеСаВи» |
шоу-театр «ДеСаВи» | коллектив «Workout» шоу-театр «ДеСаВи» |
| Вторая дюжина (28.04.2012) | Алексей Рябенко Анастасия Шиманская Артём Сысоев Давид Робакидзе Д.Гольдштейн, А.Обертинский Андрей Шарапов Дмитрий Некрасов дуэт «Double Life» Иван Горбунов Клуб гладиаторского боя Н.Ерёмин, А.Ротанин Эдуард Клопот |
Анастасия Шиманская Алексей Рябенко Эдуард Клопот |
Эдуард Клопот | Анастасия Шиманская Эдуард Клопот |
| Третья дюжина (05.05.2012) | Ака и Гванса Модебадзе Арсен и Марк Шевели Денис Дытынюк Евгений Литвинкович Игорь Глущенко коллектив «Родничок» команда «Crazy Jump 100 %» Максим Каракулин Олег Фролов Роман Кронжко шоу-группа «Без носков» Эмили Москаленко |
Максим Каракулин Денис Дытынюк Евгений Литвинкович |
Денис Дытынюк | Максим Каракулин Денис Дытынюк |
| Четвёртая дюжина (12.05.2012) | Александр Штифанов А.Головня, С.Шашков группа «Ласковые усы» дуэт «Дуо Интенс» Ираклий Маруашвили коллектив «ПротиНочі» команда «Rock The Beat» Назарий Павлив Нина Васильева Сергей Девляшов трио «Тумар КР» |
трио «Тумар КР» Александр Штифанов Андрей Головня и Сергей Шашков |
Андрей Головня и Сергей Шашков | трио «Тумар КР» Андрей Головня и Сергей Шашков |
| Пятая дюжина (19.05.2012) | Александр Глух Виталий Тищенко Влад Плахотник Д.Яструб, А.Руденко дуэт «Адажио» Евгений Хмара Илона Окунькова Ирина Демичева команда «BFF Crew» Ярослав и Владимир Студеновские Алена Якименко Денис Пахомов |
Евгений Хмара Виталий Тищенко Илона Окунькова |
Виталий Тищенко | Евгений Хмара Виталий Тищенко |
| Финал (26.05.2012) | коллектив «Workout» шоу-театр «ДеСаВи» Анастасия Шиманская Эдуард Клопот Максим Каракулин Денис Дытынюк трио «Тумар КР» Андрей Головня и Сергей Шашков Евгений Хмара Виталий Тищенко Евгений Литвинкович |
коллектив «Workout» (победитель) Денис Дытынюк (призёр) |
Примечание. Евгений Литвинкович прошел в финал благодаря дополнительному голосованию зрителей. Из пяти полуфиналистов, не прошедших голосование жюри в полуфиналах, большинство зрителей выбрало его.
Пятый сезон
| Номинация | Участники | Выбор зрителей | Выбор жюри | Финалисты |
|---|---|---|---|---|
| Первая восьмёрка (20.04.2013) | Нурлан Алишеров Юрий Астахов команда «Fantastic 4» дуэт «Duo Flame» Андрей Ярмолюк Дмитрий Политов Елизавета Бобровская Екатерина Соколенко |
дуэт «Duo Flame» Нурлан Алишеров Екатерина Соколенко |
Екатерина Соколенко | дуэт «Duo Flame» Екатерина Соколенко |
| Вторая восьмёрка (27.04.2013) | Анастасия Соколова Анатолий Пахомов Б.Белов, Д.Нечипоренко дуэт «SPLASH» Екатерина Виноградова команда «Candy Man» Максим Чечнев Олег Хмыз |
Максим Чечнев Анастасия Соколова Б.Белов, Д.Нечипоренко |
Анастасия Соколова | Максим Чечнев Анастасия Соколова |
| Третья восьмёрка (04.05.2013) | Анна и Ольга Шкода Гордей Морозов Елена Кравец коллектив «158 Crew» коллектив «Виола» коллектив «Лісапетний батальйон» Михаил Михайлов Олег Переверзев |
коллектив «Лісапетний батальйон» Олег Переверзев коллектив «Виола» |
Олег Переверзев | коллектив «Лісапетний батальйон» Олег Переверзев |
| Четвёртая восьмёрка (11.05.2013) | Александр Вахламов Анатолий Гернаденко Арсений Журавель Геннадий Цветков Дмитрий Масюченко Команда «SLS» Светлана Туласи Шоу барабанщиков «Stress» |
Дмитрий Масюченко Арсений Журавель Команда «SLS» |
Команда «SLS» | Дмитрий Масюченко Команда «SLS» |
| Пятая восьмёрка (18.05.2013) | Андрей Чеканюк Вадим Смагин Дмитрий Тимершин Евгений Руденко Елена и Полина Николаенко Коллектив «Light Balance» Команда «EAT ME CREW» Сергей Евплов |
Коллектив «Light Balance» Сергей Евплов Елена и Полина Николаенко |
Сергей Евплов Елена и Полина Николаенко |
Коллектив «Light Balance» Сергей Евплов Елена и Полина Николаенко |
| Финал (25.05.2013) | дуэт «Duo Flame» Екатерина Соколенко Максим Чечнев Анастасия Соколова коллектив «Лісапетний батальйон» Олег Переверзев Дмитрий Масюченко Команда «SLS» Сергей Евплов Коллектив «Light Balance» Елена и Полина Николаенко |
коллектив «Лісапетний батальйон» (победитель) Максим Чечнев (призёр) |
Примечания. По решению жюри, в этом сезоне снова было 11 финалистов, поскольку в пятом полуфинале судьи дали путёвку в финал и Сергею Евплову, и Алёне и Полине Николаенко.
Проверка и подтверждение результатов
Проверка и подтверждение результатов подсчёта полученных голосов проводилась международной аудиторской компанией Ernst & Young.
Рейтинг
Средняя аудитория одной программы составляла 11 миллионов человек. Средний рейтинг выпусков 8,61, доля 27,53 % (аудитория 14-49, 50+). Финал шоу «У Украины есть талант» 19 июня собрал рекордную аудиторию 18,6 млн. — не только для самой программы, но и для канала СТБ в целом. Показатели по аудитории 18+ (общеукраинская панель) доля 33,2 %, рейтинг — 11,43 %. По аудитории 14-49 лет доля 37,5 %, рейтинг 10,7 %. Рейтинг канала по аудитории 14-49 составил 18,2 %.
Третий сезон посмотрело 15 миллионов человек.
Интересные факты
- Дмитрий Халаджи отказался от участия в проекте в пользу дуэта «Артван»[8].
- Во втором и пятом сезонах в финале участвовало 11 финалистов (вместо 10). Во втором сезоне, где Славе Фроловой предстояло определить последнего финалиста между Романом Болдузевым и Александром Божиком, она приняла решение взять в финал обоих конкурсантов. В пятом, по согласованному решению судей, в финале участвовали Сергей Евплов и Алёна и Полина Николаенко.
- В четвёртом сезоне судьи отобрали для полуфинала 59 участников (вместо обычных 50), а выбрать 60-го предоставили телезрителям из десяти претендентов. Счастливчиком стал пианист Евгений Хмара.
- Позже, в том же сезоне, по общему решению судей, в финале участвовало 11 финалистов. Одиннадцатого финалиста выбирали телезрители из пяти полуфиналистов, занявших в каждом полуфинале 3-е место. Таким образом, в финал прошел певец Евгений Литвинкович.
- В пятом сезоне в полуфинале участвовало 40 конкурсантов.
- Самый младший участник проекта — победитель восьмого сезона 2-летняя Арина Шугалевич.
См. также
Напишите отзыв о статье "У Украины есть талант"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.stb.ua/newsv.php?item.25234 «Україна має талант!». До премьеры главного шоу осталось восемь часов] — сайт телеканала СТБ
- ↑ www.stb.ua/e107_plugins/videotv/videoview.php?view.19404 Шоу "Другий шанс"
- ↑ Аналог в России — Фактор А
- ↑ [www.telekritika.ua/mrm/2010-01-28/50730 Талант — на сцену]
- ↑ [talant.stb.ua/news/2012/2/10/46965/ Україна має талант!-4 стартовало 10 марта]
- ↑ [party.com.ua/news/2400/ Україна має талант: второй шанс (видео)]
- ↑ [zn.by/content/kseniya-simonova-iz-evpatorii-risuet-na-stekle-kartiny-iz-peska.html Ксения Симонова из Евпатории рисует на стекле картины из песка | Знамя юности]
- ↑ [www.livestory.com.ua/news/2009/06/17/004836.html Силач Дмитрий Халаджи отказался от участия в финале «Україна має талант»]
Ссылки
- [talant.stb.ua/ Официальный сайт программы]
- [talant.stb.ua/video/ Видеозаписи программы]
- [www.stb.ua/ Официальный сайт телеканала СТБ]
- [t1.dp.ua/intervju/ukraina_bogata_talantami/ Интервью с финалистами -дуэтом Арт Ван для портала Первый Междугородный Журнал ТРИУМФ]
Отрывок, характеризующий У Украины есть талант
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
Навигация