Национальный союз за полную независимость Анголы

Национальный союз за полную независимость Анголы, УНИТА порт. União Nacional para a Independência Total de Angola, UNITA
Лидер:	Исайаш Самакува, исторически — Жонас Савимби
Дата основания:	13 марта 1966 года
Штаб-квартира:	Луанда (исторически — Уамбо, Джамба, Баилундо)
Идеология:	консерватизм, национализм, христианская демократия, в некоторых течениях — социал-либерализм (до 2000-х годов — африканский социализм, маоизм)
Интернационал:	Центристский демократический интернационал (в 1980-х — Демократический Интернационал (Джамбори))
Союзники и блоки:	ФНЛА; в 1970-1980-х — ВАКЛ, Джамбори
Девиз:	Кимана Бэд
Мест в нижней палате:	15 / 220 (2012)
Сайт:	[www.unitaangola.org taangola.org]

К:Политические партии, основанные в 1966 году

Национальный союз за полную независимость Анголы, УНИТА (порт. União Nacional para a Independência Total de Angola, UNITA) — политическая партия в Анголе, созданная на базе повстанческой группировки. Активно участвовала в антиколониальной войне (1966—1975 годы) и в гражданской войне 1975—2002 годов. Основатель — Жонас Савимби.

История

1960—1970-е: антиколониальная борьба

Основана 13 марта 1966 года в результате раскола национально-освободительного движения ФНЛА. В период 1966—1974 совместно с ФНЛА и МПЛА вела борьбу с португальскими колонизаторами. Этноплеменную опору УНИТА создавала народность овимбунду. Идеология УНИТА основывалась на взглядах Жонаса Савимби, представлявших собой смесь негритюда, радикального социализма и маоизма. Первоначально основными принципами партии являлись независимость Анголы, социальная концепция маоизма, обеспечение интересов овимбунду. При этом одно время в 1960-х Савимби налаживал сотрудничество не только с КНР, но и с СССР, пользуясь поддержкой Москвы.

Членский состав УНИТА комплектовался почти исключительно из молодых крестьян-овимбунду. Удалось отстроить организационно-политическую структуру и сформировать вооружённые отряды. Однако заметных военных успехов организация не добилась. Независимость Анголы была достигнута в большей степени в результате Португальской революции, нежели вооружённой борьбы МПЛА, ФНЛА и УНИТА. Одна из важных причин заключалась в междоусобном противостоянии ангольских национально-освободительных движений.

1970—1980-е: антикоммунистическое сопротивление

После провозглашения независимости Анголы 11 ноября 1975 года УНИТА развернула вооружённую борьбу против марксистского правительства МПЛА, поддерживаемого СССР и Кубой. В ходе военных действий войска УНИТА взаимодействовали с вооружёнными силами ЮАР.

К весне 1976 года правительство МПЛА одержало военную победу в гражданской войне. ФНЛА был разгромлен, войска ЮАР покинули территорию Анголы. Однако УНИТА удалось сформировать дееспособную партизанскую армию, контролирующую ряд внутренних районов, особенно на юго-востоке страны. УНИТА считалась одним из самых эффективных партизанских движений XX века. Политический центр УНИТА располагался в городе Уамбо, затем в Баилундо, военный — в городе Джамба. Военно-политической основой УНИТА являлась повстанческая армия Савимби, экономической — контроль над нелегальной добычей и сбытом алмазов.

Ангольский конфликт превратился в важный участок глобальной холодной войны. Савимби произвёл идеологическую переориентацию. УНИТА стала позиционироваться как демократическая и антикоммунистическая организация (при этом личные взгляды Савимби во многом оставались левыми). В 1985 году в Джамбе состоялся международный конгресс антикоммунистических повстанческих движений. Был учреждён Демократический Интернационал, получивший также название Jamboree — «Джамбори». Место проведения встречи радикальных антикоммунистов Африки, Центральной Азии, Центральной Америки, Индокитая и США само по себе свидетельствовало об уровне политического авторитета УНИТА.

Движение УНИТА позиционировалось как представительство сельской чернокожей бедноты, угнетаемой правящим аппаратом МПЛА, состоящим из зажиточных мулатов, белых поселенцев и «ассимилированных» африканцев.

Социализм настоящий, популистский, против социализма реального, номенклатурного. Постепенно Савимби воспринимал — по крайней мере, в риторике — и общедемократические установки. В результате возникал феноменальный идеомикс из маоизма, рейганизма, общинного социализма, либертарианства и негритюда. Причём в крайне динамичном, даже агрессивном формате. Тяга к воле вольной по законам джунглей, силовому преобразованию мира, переворачиванию всего и вся доходила до мистицизма. В духе традиционных верований племени овимбунду. Мало кто был в состоянии освоить мировоззрение Савимби на рациональном уровне. Не случайно появилось выражение «тайная идеология УНИТА». Кстати, когда Вардак, Калеро и Па Као Хэ отбыли из Джамбы, Савимби тут же объяснился со своими: мол, не берите в голову, что здесь наговорила эта банда реакционеров, у нас борьба своя….

Несмотря на активное сотрудничество с правыми кругами США, Савимби никогда окончательно не отказался от маоистских воззрений и до конца жизни был привержен идеям «чёрного социализма». Важную роль играл также мотив национально-освободительной борьбы против «иностранных хозяев» МПЛА — прежде всего СССР и Кубы.

УНИТА была создана, чтобы противостоять сговору МПЛА с португальскими лидерами. Белые и мулаты чаще негров относятся к классу собственников. Они используют неоколониальные порядки, установленные МПЛА, чтобы обогащаться в тени ТНК за счет коренных чернокожих. Административные должности, промышленные и коммерческие компании, попадают в их руки. Проживают они в городах, в отличие от коренных чёрных из деревень, и считают, будто им предначертано править Анголой.
Жонас Савимби

Левая риторика УНИТА вызывала настороженность консервативных кругов:

Американские политики должны со здоровым скептицизмом рассматривать не столь давнюю приверженность УНИТА ценностям демократии и свободного предпринимательства. Официально УНИТА провозглашается социалистической организацией. Савимби — по крайней мере, до последнего времени, когда начал добиваться американской военной помощи — выступает за госсобственность или госконтроль над большинством секторов экономики. Не менее тревожны сообщения с контролируемых повстанцами территорий о поощрении «культа личности» Савимби, столь типичного для диктаторов или потенциальных диктаторов.
Те американцы, которые полагают, что победа УНИТА приведёт к демократической капиталистической системе, следуют вере, а не доказательствам… Можно, конечно, предположить, что Савимби искренне принимает западные ценности, что у власти УНИТА будет поощрять свободное предпринимательство и политический плюрализм. Но неблагоразмуно рисковать престижем США или тратить доллары американских налогоплательщиков, поддерживая УНИТА только на основе этого предположения. Вполне возможно, что правительство УНИТА по экономической философии и политическим методам не будет радикально отличаться от своего конкурента МПЛА.
Тед Карпентер, эксперт Института Катона, июнь 1986

Наибольших военных успехов повстанцы УНИТА добились в конце 1980-х — начале 1990-х. Вывод из Анголы кубинских войск и резкое сокращение объёмов советской поддержки режима Жозе Эдуарду душ Сантуша позволило вооружённой оппозиции развернуть массированное наступление и взять под контроль обширные территории. Активные удары УНИТА наносились даже в столице.

УНИТА приступает к крупной военной операции. Основной целью является Луанда — захватить Луанду и взять власть.
Педру ди Кастро Ван-Дунен, министр иностранных дел НРА, 19 августа 1989

Однако повстанцам не удалось нанести решающее военное поражение правительственным войскам. Правящий режим сумел устоять и впоследствии компенсировал утраченную помощь СССР налаживанием связей с США и западноевропейскими государствами.

1990-е: попытки политического урегулирования и возобновление войны

31 мая 1991 года Жонас Савимби и Жозе Эдуарду душ Сантуш заключили в Лиссабоне соглашение о прекращении гражданской войны и переходе к многопартийной демократии. В 1992 году Савимби баллотируется в президенты. УНИТА отказалась признать объявленные результаты выборов, согласно которым Савимби получил 40% голосов, тогда как лидер МПЛА президент Жозе Эдуардо душ Сантуш – 49,6%. Политический кризис вылился в трёхдневную резню Хэллоуин 30 октября — 1 ноября 1992 года. Погибли, по разным данным, от 10 тысяч до 30 тысяч членов УНИТА и других сторонников оппозиции. Среди других были убиты члены высшего руководства УНИТА Жеримиас Шитунда и Элиаш Пена.

Он не мог согласиться на «унизительное» второе место. Это решение стоило жизни некоторым из его самых высокопоставленных помощников и последователей, погибших от пуль на улицах Луанды.

После «кровавого Хэллоуина» УНИТА возобновляет полномасштабную партизанскую войну. Первоначально по правительственным силам были нанесены мощные контрудары. Результатом стали новые переговоры в Лусаке и заключение очередных мирных соглашений. Предусматривалось создание коалиционного правительства и раздел власти на всех уровнях между МПЛА и УНИТА. Однако процесс не получил развития, поскольку обе стороны делали реальную ставку на военную победу.

21-23 февраля 1999 года руководство партии собралось на заседание в городе Баилундо, куда после установления правительственного контроля над Уамбо перебазировалась политическая штаб-квартира УНИТА. Было принято политическое заявление. Вооружённая оппозиция обвинила президента душ Сантуша в насаждении олигархической диктатуры. Перечислялись военные преступления властей МПЛА, начиная с 1975 года. От имени «обездоленного народа Анголы» подтверждалось намерение свергнуть правящий режим путём вооружённой борьбы:

В борьбе против португальского колониализма нас называли террористами. В борьбе против советского и кубинского империализма МПЛА и его хозяева клялись сокрушить нас. В обоих случаях история опрокинула их, подтвердив нашу правоту. Мы победим, история на нашей стороне.

Но конец 1990-х стал периодом военных неудач УНИТА. В 1998 году ряд военно-политических руководителей УНИТА порывает с Савимби. В 1999 идёт массированное наступление правительственных войск. 24 декабря 1999 года, после кровопролитных и разрушительных боёв, УНИТА вынуждены оставить свой главный оплот — Джамбу.

Внешняя поддержка Савимби в 1990-х практически прекратилась, в то время как правительство МПЛА установило политические связи с американской администрацией Билла Клинтона.

Соединённым Штатам нужен был союзник против советской экспансии. Теперь же, когда опасность миновала, УНИТА стала угрозой для интересов США.
Жонас Савимби

После гибели Савимби: прекращение вооружённой борьбы, легализация, падение влияния

22 февраля 2002 года Жонас Савимби погиб в бою с правительственными войсками . Смертельное ранение получил и его заместитель Антониу Дембо, скончавшийся несколько дней спустя. Лидерство в УНИТА перешло к Паулу Лукамбе, стороннику компромисса с правящим режимом МПЛА . В следующем году лидером УНИТА стал руководитель партийной дипломатической службы Исайаш Самакува. Было заключено соглашение с правительством душ Сантуша. Военизированные формирования УНИТА частично подлежали роспуску, частично включались в состав правительственных вооружённых сил. УНИТА легализовалась как политическая партия под общедемократическими лозунгами.

Партия дважды участвовала в выборах. Результаты свидетельствовали о резком падении влияния УНИТА после гибели Савимби и прекращения вооружённой борьбы. На выборах 2008 года УНИТА получила лишь 10,4% голосов, на выборах 2012 года — 18,7%.

УНИТА остаётся крупнейшей оппозиционной партией Анголы. Идеологически под руководством Самакувы партия эволюционировала на позиции социального консерватизма, далеко отступив от социалистических установок времён Савимби. При этом заметно снизился политический динамизм, ранее характеризовавший УНИТА. Роль ударной силы оппозиции перешла к неформализованным молодёжным движениям и партии КАСА (Широкая конвергенция за спасение Анголы), во главе с Абелем Шивукувуку, ранее видным деятелем УНИТА.

Террористические акты

Наряду с партизанской войной, боевики УНИТА практиковали терроризм, в том числе безадресного характера. В ноябре 1983 года они сбили ангольский пассажирский самолёт Boeing 737, в чём сами признали свою вину. На борту авиалайнера находилось 130 человек, все они погибли.

Всего на боевиков УНИТА возлагается ответственность минимум за 431 террористический акт, в которых погибли несколько тысяч человек.

Зарубежные сторонники

В 1980-е годы активную поддержку УНИТА оказывала администрация Рональда Рейгана. В конце января 1986 года, отменив все официальные приёмы в связи с гибелью «Челленджера», Рейган сделал для Савимби исключение, проведя с ним конфиденциальную встречу. Всемерную помощь оказывали Савимби американские консервативные организации и конгрессмены .

Особую активность в поддержке Жонаса Савимби проявлял влиятельный американский исследовательский центр Heritage Foundation. Вооружённая борьба УНИТА соответствовала идеологии и практическим установкам Доктрины Рейгана.

На основе антикоммунизма с УНИТА (отчасти и с ФНЛА) в середине 1970-х активно сотрудничал итальянский неофашистский лидер Стефано Делле Кьяйе.

В Африке основными союзниками УНИТА выступали ЮАР (до 1994 года), Заир (до 1997 года), Замбия, Кот д’Ивуар; из арабских стран — Марокко, Египет.

В Европе наибольшие симпатии к УНИТА отмечались во Франции и среди неправительственных организаций Португалии (при том, что официальные власти скорее ориентировались на поддержание отношений с режимом МПЛА) .

В России выступление в поддержку УНИТА было зафиксировано в Санкт-Петербурге 11 ноября 2012 года (37-я годовщина независимости Анголы) .

См. также

• Национальный фронт освобождения Анголы
• Фронт за освобождение анклава Кабинда
• Широкая конвергенция за спасение Анголы
• Мозамбикское национальное сопротивление
• Национальный исламский фронт Афганистана
• Этническая организация освобождения Лаоса
• Никарагуанские демократические силы

Отрывок, характеризующий Национальный союз за полную независимость Анголы

Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.