Украинская православная церковь (Московского патриархата)

Украинская Православная Церковь Українська Православна Церква
Киево-Печерская Лавра — резиденция Митрополита Киевского и местонахождение временного кафедрального собора
Основная информация
Предстоятель в настоящее время	митрополит Онуфрий (Березовский)
Центр	Киев
Резиденция Предстоятеля	Киево-Печерская Лавра
Юрисдикция (территория)	Украина Украина Крым Крым Севастополь Севастополь
Богослужебный язык	церковнославянский (различные изводы), украинский, румынский
Календарь	юлианский
Численность
Епископов	85 (53 правящих, 25 викарных, 7 на покое)
Епархий	53
Учебных заведений	22
Монастырей	191
Приходов	11 358
Священников	9 573
Монахов и монахинь	5 103
Сайт	[www.orthodox.org.ua/ www.orthodox.org.ua]

Украи́нская Правосла́вная Це́рковь (УПЦ) (укр. Українська Православна Церква; часто с неофициальным уточнением — Украинская Православная Церковь (Московского патриархата), укр. Українська Православна Церква (Московського патріархату), (УПЦ) — православная церковь на Украине. Согласно Уставу Русской православной церкви, в составе РПЦ она имеет статус самоуправляемой и обладает правами широкой автономии. В каноническом общении со всеми поместными православными церквями входит только как часть РПЦ.

По состоянию на 2016 год владела наибольшим количеством культовых сооружений на Украине, используя 11 296 сооружений и мест для молитвы из всех 28 841 существующих в стране (больше всего сооружений находилось в Хмельницкой (926) и Винницкой (908) областях, меньше всего — во Львовской (28), Ивано-Франковской (30) областях и Киеве (91)). По данным исследования Фонда «Демократические инициативы имени Илька Кучерива», по состоянию на начало 2015 года являлась второй религиозной организацией по количеству верующих — 21 % населения Украины назвали себя верующими Украинской православной церкви Московского патриархата (соответственно УПЦ КП — 44 % украинцев, УГКЦ — 11 % украинцев), единственным регионом, где явное большинство признало свою принадлежность к УПЦ МП, является Донецкая область — 55 % населения (в ходе исследования опрошено 4413 респондентов, опрос не проводился в Луганской области и Крыму). После событий Евромайдана наблюдается отток верующих, а также отдельных приходов, от УПЦ и их переход к церквям иных юрисдикций, прежде всего непризнанной Украинской православной церкви Киевского патриархата.

Как и прочие религиозные объединения Украины, УПЦ, в соответствии с 7-й статьёй закона «О свободе совести и религиозных организациях» от 23 апреля 1991 года № 987-XII, не зарегистрирована в органах государственной власти как централизованная организация, но имеет официальную регистрацию своих структур и органов управления как самостоятельных юридических лиц (Гл. I, п. 6 Устава о управлении УПЦ).

История

См. также: История Русской церкви#Второй патриарший период

Стремление к автокефалии

К концу 1970-х годов значительно изменился национальный состав епископата РПЦ: в нём появилось довольно много украинцев. Например, в 1977 году среди 75 представителей епископата был 21 уроженец Украины (из них 13 с Западной Украины), в конце 1980-х годов с Украины происходили 25 из 77 епископов (в том числе 14 с Западной Украины).

С осени 1989 года, вследствие прекращения государственного контроля над религиозной жизнью в СССР и в связи с ростом национал-сепаратистских настроений в УССР, церковно-политическая ситуация в республике резко обострилась. В частности, среди духовенства и мирян Украинского Экзархата обнаружились тенденции к обособлению от Московского Патриархата.

На имя Патриарха Пимена и митрополита Киевского, Патриаршего Экзарха Украины Филарета поступали послания от клириков из западноукраинских епархий с призывами даровать автокефалию Экзархату. Архиерейский Собор РПЦ 30—31 января 1990 года принял «Положение об экзархатах», которое предоставляло последним в СССР (Украинскому и Белорусскому экзархатам) бо́льшие права в самоуправлении, а также право именоваться Украинской и Белорусской Православными Церквами.

9 июля 1990 года в Киеве состоялось совещание Украинского епископата, который, рассмотрев сложившуюся ситуацию, констатировал, что в западных епархиях продолжается религиозный конфликт между православными и грекокатоликами: процесс легализации униатской церкви на Западной Украине принял характер религиозной агрессии против Украинской православной церкви и террора по отношению к православным в этом регионе; незаконные действия униатов не пресекаются местными властями, а наоборот, последние при передаче униатам храмов принимают дискриминационные решения в отношении православных; в такого рода условиях православные под давлением со стороны униатов и поддерживающих их местных властей, не желая принимать унию, вынуждены зачастую переходить в Украинскую автокефальную православную церковь (УАПЦ). В связи с этим епископат Украинской православной церкви принял Обращение к Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II и Священному Синоду Русской православной церкви, в котором содержались предложения, призванные усилить авторитет священноначалия УПЦ для более активного противостояния раскольникам из УАПЦ и униатам. Обращение было одобрено Синодом Украинского экзархата 10 июля 1990 года. Священный Синод РПЦ 20 июля 1990 года (журнал № 112) ознакомился с постановлением Синода УПЦ от 10 июля 1990 года и постановил рассмотреть его на внеочередном Архиерейском Соборе, для чего была образована Комиссия под председательством митрополита Ювеналия (Пояркова). Материалы и предложения по данному вопросу были направлены всем епископам РПЦ и вынесены на обсуждение и утверждение Архиерейского Собора.

25—27 октября 1990 года под председательством Патриарха Алексия в синодальной резиденции в Свято-Даниловом монастыре состоялся Архиерейский Собор в составе 91 иерарха РПЦ. После рассмотрения Обращения Архиерейский Собор определил:

1. Украинской Православной Церкви предоставляется независимость и самостоятельность в её управлении.
2. В связи с этим наименование «Украинский Экзархат» — упраздняется.
3. Предстоятель Украинской Православной Церкви избирается Украинским епископатом и благословляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси.
4. Предстоятель Украинской Православной Церкви носит титул «Митрополит Киевский и всея Украины».
5. Митрополиту Киевскому и всея Украины, в пределах Украинской Православной Церкви, усвояется титул «Блаженнейший».
6. Митрополит Киевский и всея Украины имеет право ношения двух панагий и предношения креста во время Богослужения.
7. Синод Украинской Православной Церкви избирает и поставляет правящих и викарных архиереев, учреждает и упраздняет епархии в пределах Украины.
8. Митрополит Киевский и всея Украины как Предстоятель Украинской Православной Церкви является постоянным членом Священного Синода Русской Православной Церкви.
9. Настоящее Определение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви подлежит утверждению Поместным Собором Русской Православной Церкви с внесением соответствующих изменений в Устав об управлении Русской Православной Церкви.

Вплоть до января 2009 года, во всё время патриаршества Патриарха Алексия II, Поместный Собор не собирался, оставляя новый статус УПЦ неутверждённым; был утверждён в числе прочих деяний всех Архиерейских Соборов в период между Поместными Соборами на Поместном Соборе РПЦ в Москве в конце января 2009 года.

УПЦ при Филарете (Денисенко)

Первым Предстоятелем «независимой и самостоятельной в управлении» УПЦ стал митрополит Филарет (Денисенко), получивший Благословенную Грамоту Московского Патриарха Алексия II о даровании Украинской Церкви независимости и самостоятельности в её управлении 28 октября 1990 года в историческом кафедральном соборе киевских митрополитов — Святой Софии.

22—23 ноября 1990 года в Киеве проходил первый Собор Украинской Православной Церкви, созванный решением Синода УПЦ. На Соборе присутствовали правящие архиереи всех двадцати епархий республики, представители духовных школ, мужских и женских монастырей, Киево-Печерской и Почаевской лавр, клирики и миряне.

24 августа 1991 года, после провала августовского путча, Верховный Совет Украины провозгласил Акт о государственной независимости. 1—3 ноября 1991 года в храме преподобных Антония и Феодосия в Киево-Печерской Лавре митрополит Филарет собрал Собор Украинской Православной Церкви, на котором присутствовал весь украинский епископат, делегаты от 22 епархий в лице клириков и мирян, избранных на епархиальных собраниях, представители 32 монастырей, представители духовных школ. Собор вынес Определение о полной самостоятельности Украинской Православной Церкви, просившее Патриарха Алексия II и епископат Русской Православной Церкви даровать Украинской Православной Церкви полную каноническую самостоятельность, то есть автокефалию. Вскоре три архиерея — епископы Черновицкий Онуфрий (Березовский), Тернопольский Сергий (Генсицкий) и Донецкий Алипий (Погребняк) — дезавуировали свои подписи под Обращением. На следующий день, 23 января, решением Синода УПЦ они были смещены со своих кафедр.

Священный Синод РПЦ, состоявшийся 18—19 февраля 1992 года, принял обращение к митрополиту Филарету и епископату Украинской Православной Церкви с требованием «Незамедлительно пересмотреть решение Украинского Синода от 23 января, чтобы внести мир в сердца братьев архиереев и в их скорбящую паству, взывающую ныне о справедливости в Церкви. Это позволит сохранить мир церковный и единство Украинской Православной Церкви».

31 марта 1992 года в Даниловом монастыре в Москве открылся Архиерейский собор РПЦ, заседания которого продолжались до 5 апреля. В его деяниях участвовали 97 архиереев. С 1 по 4 апреля Архиерейский Собор обсуждал ходатайство епископата УПЦ о предоставлении Украинской Православной Церкви автокефального статуса. В своём докладе на Соборе митрополит Филарет обосновывал необходимость предоставления Украинской Православной Церкви автокефалии политическими событиями: распадом СССР и образованием независимого Украинского Государства. После доклада митрополита Филарета началась дискуссия, в которой участвовало большинство архиереев. Епископ Ульяновский и Мелекесский Прокл (Хазов) говорил в своём выступлении, что автокефалия не спасёт Православие Украины, если не будет избран новый Предстоятель УПЦ.

Поворотным моментом в полемике явилось предложение епископа Магаданского Аркадия (Афонина) сменить предстоятеля УПЦ, так как, по его мнению, владыка Филарет не соответствует требованиям, предъявляемым к личности, способной объединить вокруг себя всех православных клириков и мирян на Украине. Предложение было поддержано митрополитом Винницким Агафангелом, епископом Уральским Антонием (Москаленко), другими архиереями. В связи с замечанием митрополита Филарета, что он подчиняется только Собору украинских епископов, архиепископ Солнечногорский Сергий (Фомин) возразил: «Украинская Православная Церковь пока не автокефальная, у неё нет своих закрытых внутренних вопросов, которые не были бы доступны компетенции Архиерейского Собора Русской Православной Церкви».

После выступления Патриарха Алексия II, предложившего Филарету уйти со своего поста, на уходе митрополита Филарета со своего поста настаивали митрополиты Крутицкий Ювеналий (Поярков), Псковский Владимир (Котляров), Оренбургский Леонтий (Бондарь), архиепископ Смоленский Кирилл (Гундяев). Митрополит Филарет упорствовал и отказывался это сделать. Его нежелание повлекло более резкие выступления епископов. Митрополит Владимир (Котляров) внёс предложение о голосовании по вопросу снятия митрополита Филарета с занимаемого им поста.

2 апреля 1992 года Архиерейский Собор принял определение об автокефалии УПЦ.

В принятом 4 апреля Послании Собор говорил о своём «искреннем желании», чтобы «полнота церковная вынесла решение» о автокефалии УПЦ на очередном Поместном Соборе РПЦ.

Раскол

7 апреля 1992 года, в праздник Благовещения, за богослужением во Владимирском кафедральном соборе митрополит Филарет объявил о своём отказе уйти с поста Предстоятеля Украинской Православной Церкви, что он, «взвесив сложную обстановку в Церкви и просьбы паствы и епископата УПЦ, решил остаться».

30 апреля в Житомире состоялось Собрание представителей духовенства, монастырей, православных братств и мирян. Из архиереев на нём присутствовали митрополит Винницкий Агафангел (Савин), архиепископ Житомирский Иов (Тывонюк), епископ Кировоградский Василий (Васильцев), епископ Черновицкий Онуфрий (Березовский), епископ Тернопольский Сергий (Генсицкий), епископ Донецкий Алипий (Погребняк). Собрание выразило недоверие митрополиту Филарету ввиду его обмана Архиерейского Собора, которому он дал обещание перед Крестом и Евангелием покинуть пост Предстоятеля УПЦ добровольно. Его отказ исполнить это обещание участники собрания квалифицировали как клятвопреступление. Собрание заявило так же, что оно настаивает на созыве 11 мая Архиерейского Собора УПЦ, на котором должна быть удовлетворена отставка митрополита Филарета с поста Предстоятеля УПЦ.

Митрополит Филарет проигнорировал решения Синода. В сложившейся неординарной ситуации 21 мая Синод вынес решение временно передать функции Предстоятеля Украинской Православной Церкви старейшему по хиротонии архипастырю на территории Украины — митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму (Руснаку). Ему было поручено до праздника Святой Троицы созвать Архиерейский Собор для того, чтобы принять отставку митрополита Филарета и избрать нового Предстоятеля Украинской Церкви. Митрополит Филарет почёл решение Синода неправомочным.

Харьковский Собор

Исполняя Определение Священного Синода от 21 мая 1992 года, митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим (Руснак), 27 мая собрал и возглавил Собор Украинской Православной Церкви, который по месту своего проведения вошёл в историю УПЦ как Харьковский.

14 мая митрополит Никодим послал Филарету письмо, в котором просил его выполнить своё обещание и собрать Архиерейский Собор «ради мира в нашей Церкви». Но ответа не последовало.

На Архиерейское совещание прибыли 17 архипастырей.

Собор внёс некоторые изменения и дополнения к Уставу УПЦ, касающиеся порядка избрания и статуса Предстоятеля УПЦ; также был расширен состав Синода УПЦ до семи человек, четверо из которых — постоянные. Изменялось наименование государства, в пределах которого осуществляет свою миссию УПЦ. В своих действиях, внося изменения и дополнения в Устав об управлении Украинской Православной Церкви, Архиерейский Собор руководствовался Разделом XIV, п. 2 действовавшего ранее Устава, гласившего: «Право внесений исправлений к этому Уставу имеет Собор епископов с последующим утверждением Собором Украинской Православной Церкви».

Основным деянием Харьковского Собора было выражение недоверия митрополиту Филарету, смещение его с Киевской кафедры, с поста Предстоятеля Украинской Православной Церкви и зачисление его за штат в связи с неисполнением клятвенного обещания уйти с поста Предстоятеля Украинской Церкви, данного им на Архиерейском соборе РПЦ 31 марта — 5 апреля 1992 года. Данное деяние совершилось в отсутствие митрополита Филарета, отказавшегося прибыть на Архиерейский Собор УПЦ и проигнорировавшего неоднократно посылаемые ему вызовы. За учинение раскольнических действий Собор в качестве предсудебной меры запретил митрополиту Филарету священнослужение впредь до окончательного решения по этому вопросу Архиерейского Собора РПЦ.

После этого, на основании Раздела V, п.п. 12,13 Устава состоялось избрание нового предстоятеля УПЦ. Во втором туре митрополит Владимир (Сабодан) получил 16 голосов и был избран митрополитом Киевским и Предстоятелем Украинской Православной Церкви.

При митрополите Владимире (Сабодане)

26 июня 1992 года в Киево-Печерской Лавре начал свою работу первый Собор Украинской Православной Церкви под председательством Блаженнейшего Владимира. В работе Собора приняли участие весь епископат УПЦ, представители духовенства, мирян всех епархий, монастырей и духовных школ. Как высший законодательный орган в Церкви, Собор постановил: «Признать Архиерейский Собор в Харькове от 27-28 мая 1992 года каноничным и утвердить все его деяния и постановления, которые считать законными». Собор единогласно утвердил все поправки, внесенные на Харьковском Архиерейском Соборе в текст Устава по Управлению УПЦ, и засвидетельствовал своё неизменное единство и верность Святому Вселенскому Православию. Участники Собора единодушно осудили деятельность низложенного митрополита Филарета и подтвердили постановление об освобождении его с поста Предстоятеля УПЦ и извержение его из священного сана. Собор обратился с просьбой к Президенту Украины Леониду Кравчуку, призвав его «помогать [митрополиту Владимиру] во всех служебных делах по наведению порядка и мира в Церкви». Собор сделал заявление по поводу состоявшегося накануне «Всеукраинского Православного Собора», отмежевавшись от его решений как незаконных.

В 1993 году Патриарх Константинопольский Варфоломей принял в свою юрисдикцию УПЦ в США и УАПЦ в диаспоре. В 1995 году была принята УПЦ в Канаде.

В 1997 году напряжение между Константинополем и Москвой, вызванное Эстонским вопросом, спало. Это послужило тому, что на состоявшейся в сентябре месяце встрече Патриархов в Одессе, Патриарх Варфоломей подтвердил, что раскол украинского православия является внутрицерковным вопросом Московского Патриархата.

Прошедший 13—16 августа 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор РПЦ, на котором присутствовали все правящие архиереи Украинской Православной Церкви, активно участвовавшие в обсуждении вопроса о положении УПЦ (высказывались различные предложения по вопросу: от восстановления прежнего статуса экзархата до предоставления полной автономии), принял особое определение, в частности, гласившее: «Подтвердить статус независимости и самостоятельности Украинской Православной Церкви, получившей права широкой автономии по Определению Архиерейского Собора Русской Православной Церкви в 1990 году.»

Состоявшийся в Москве 27—28 января 2009 года Поместный Собор РПЦ принятым 28 января Определением «О жизни и трудах Русской Православной Церкви» одобрил деяния Архиерейских Соборов РПЦ, состоявшихся в период между Поместными соборами (то есть с 1990 года). Принятым в тот же день Определением «Об Уставе Русской Православной Церкви» Собор утвердил исправленный и дополненный Устав Русской Православной Церкви, принятый Юбилейным Архиерейским Собором 16 августа 2000 года. Поместный Собор не рассматривал статус УПЦ отдельным вопросом в повестке.

С декабря 2011 года до 8 мая 2012 года созывал и председательствовал в заседаниях Священного Синода УПЦ, в связи с болезнью предстоятеля УПЦ митрополита Владимира (Сабодана), митрополит Агафангел (Саввин) — как старейший по хиротонии постоянный член Синода УПЦ, в соответствии с пунктами 16-м и 17-м раздела IV Устава об управлении Украинской Православной Церкви.

Кончина митрополита Владимира и избрание нового предстоятеля

5 июля 2014 года скончался митрополит Владимир (Сабодан).

13 августа 2014 года новым предстоятелем был избран митрополит Онуфрий (Березовский), бывший с 24 февраля 2014 года Местоблюстителем Киевской митрополичьей кафедры.

17 августа 2014 года новоизбранный митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий (Березовский) вступил в должность предстоятеля УПЦ — возле Успенского собора Киево-Печерской Лавры прошла его интронизация

Современное состояние и устройство

УПЦ считает себя правопреемницей древней Киевской митрополии (в пределах Украины) и бывшего Украинского экзархата Русской Православной Церкви.

УПЦ обладает правами, приближающими её к статусу автономной Церкви в православии. Тем не менее, вопрос о формальном статусе автономии для УПЦ неоднократно поднимался, но ввиду неурегулированности вопроса о предоставлении автономии в православном мире, а также в связи с необходимостью наличия единодушия в этом вопросе священства и паствы УПЦ, отклонялся священноначалием как РПЦ, так и УПЦ.

Архиерейский Собор РПЦ 2000 признал необходимым «содействовать достижению общеправославного согласия по вопросу провозглашения и признания автономии Украинской Православной Церкви, каковое должно иметь место в связи с реальными достижениями в деле преодоления раскола».

Предстоятель УПЦ избирается украинским епископатом и благословляется Патриархом Московским и всея Руси. Предстоятель УПЦ является членом Священного Синода РПЦ, а украинский епископат участвует в Архиерейских и Поместных Соборах РПЦ, в выборах Патриарха Московского и всея Руси.

Предстоятель УПЦ с 2014 года — Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий (Березовский); резиденция — Киево-Печерская Лавра. Примечательное отличие Устава УПЦ в редакции от 21 декабря 2007 года — удаление слов «из числа украинских архиереев» прежней его версии из пункта о порядке избрания предстоятеля УПЦ — «Предстоятель Украинской Православной Церкви избирается пожизненно украинским епископатом из числа украинских архиереев» (Глава V, п. 2 Устава УПЦ); также была снята оговорка, что титул «Блаженнейший» Митрополит Киевский и всея Украины имеет в пределах Украины (Гл. V, п. 3 Устава УПЦ).

Во время богослужения Предстоятель Украинской православной церкви поминается как «Господин и Отец наш».

Согласно Уставу УПЦ, высшие органы церковной власти и управления УПЦ суть: Собор УПЦ, Собор епископов УПЦ (Архиерейский собор) и Священный Синод УПЦ под председательством Митрополита Киевского и всея Украины.

По данным, приведённым 25 июня 2008 года на Архиерейском Соборе РПЦ митрополитом Владимиром, «Украинская Церковь состоит из 43 епархий, которые управляются 54 архиереями (из них 43 правящих и 11 викарных), и насчитывает около 10.900 реальных общин. В Украинской Православной Церкви несёт послушание 8 962 священнослужителя (из них 8.517 священников и 445 диаконов), действуют 20 учебных заведений (одна академия, 7 семинарий и 12 училищ), 3 850 воскресных школ. 4.650 монашествующих подвизается в 175 монастырях, из которых 85 мужских и 90 женских».

Крупнейшие монастыри: Киево-Печерская Лавра, Почаевская Лавра, Святогорская Лавра (Горловская епархия), Успенский Патриарший Одесский монастырь (Одесская епархия).

За исключением трёх областей Галичины (Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской), УПЦ является доминирующей конфессией на всей территории страны.

По данным на июль 2007 года, в ведении УПЦ было: 36 епархий, в которых действуют 10972 общества верующих (9327 священников); УПЦ насчитывает 167 монастырей (4399 монахов и черниц), 17 духовных учебных заведений (3527 слушателей), 105 периодических изданий, 4133 воскресных школы и 37 братств. В начале февраля 2008 года было официально заявлено, что УПЦ «насчитывает 42 епархии и 57 архиереев, 13 из которых были рукоположены́ только за последний год».

Статистика Церкви

Дата	Епархий	Приходов	Монастырей	Монахов	Миссий	Братств	Духовных учебных заведений	Слушателей в них	Священнослужителей	Воскресных школ	Периодических изданий
01.01.2007	36	11085	167	4399	8	37	17	3627	9327	4133	105
01.01.2008	40	11334	173	4485	10	34	18	3970	9217	4112	106
01.01.2009	44	11539	177	4562	12	34	19	4211	9275	4158	106
01.01.2010	45	11790	179	4626	13	34	20	4234	9518	4256	108
01.01.2011	45	12043	186	4576	13	34	20	4568	9680	4344	112

Дискуссия вокруг вопроса о канонической автокефалии и границах автономии

См. также: Всеправославный собор#Украинский вопрос

В конце 2007 года возникла дискуссия в связи с тем, что стали высказываться предположения о том, что священноначалие УПЦ стремится к законному получению автокефалии. Главным идеологом получения «канонической автокефалии» УПЦ от Московской Патриархии некоторые считали епископа Переяслав-Хмельницкого (с 19 декабря 2007 года; ныне митрополит) Александра (Драбинко), викария Киевской епархии; сам он отвергает такие подозрения. Протоиерей Максим Хижий (клирик Владимирской епархии РПЦ) в январе 2008 года полагал, что «вопрос об автокефалии УПЦ является проблемой времени, причём самого ближайшего.» 4 февраля 2008 года в московской газете «Московский комсомолец» было опубликовано интервью епископа Александра (Драбинко), в котором он, в частности, сказал: «Мнения по этому поводу среди верующих Украинской православной церкви различные. <…> Что касается Архиерейских Соборов УПЦ, то они высказались по этому поводу давно. Сегодня этот вопрос на повестке дня не стоит».

Открытым публичным сторонником предоставления УПЦ полной независимости выступает митрополит Черкасский Софроний (Дмитрук); лидером противной стороны СМИ называют митрополита Одесского Агафангела (Саввина). В конце марта 2012 года ряд церковно-общественных деятелей Украины выступили в поддержку решений, принятых Священным синодом УПЦ под председательством митрополита Агафангела (удаление с ключевых должностей архиепископа Александра (Драбинко), и обвинили проходящего лечение предстоятеля УПЦ митрополита Владимира (Сабодана) в том, что он «возглавляет автокефальное лобби в УПЦ МП лично».

Принятие 21 декабря 2007 года Архиерейским Собором (Собором епископов) УПЦ изменений в Уставе УПЦ (были зарегистрированы Государственным Комитетом Украины по делам национальностей и религий 2 июня 2008 года) вызвало протесты церковной общественности, от которой к священноначалию УПЦ 15 апреля 2008 года был обращён призыв привести Устав УПЦ в соответствие с Уставом РПЦ, принятым в 2000 году при участии всех архиереев УПЦ. Новая редакция Устава, среди прочего, провозглашает Собор епископов УПЦ «церковным судом высшей инстанции» (Глава III, п. 8), что находилось в прямом противоречии с Уставом РПЦ от 2000 года (Глава VII, п. 4, в) Устава РПЦ). 16 июля 2008 года, в преддверии Архиерейского Собора РПЦ в Москве, Священный Синод УПЦ направил обращение к Патриарху Алексию ІІ с просьбой внести в Устав РПЦ уточнения, обусловленные правами расширенной автономии Украинской Православной Церкви: «Просим Вас внести в пункт 5 раздела VII („Церковный суд“) норму, по которой право налагать такие канонические прещения как пожизненное запрещение в священнослужении, извержение из сана и отлучение от Церкви в пределах Украинской Православной Церкви было бы передано Предстоятелю и Священному Синоду Украинской Православной Церкви.».

В связи с утверждением Устава РПЦ Поместным Собором РПЦ в январе 2009 года, 18 пункт главы VIII которого гласит, что «в своей жизни и деятельности Украинская Православная Церковь руководствуется Томосом Патриарха Московского и всея Руси 1990 года и Уставом Украинской Православной Церкви, который утверждается её Предстоятелем и принимается Патриархом Московским и всея Руси», украинская газета «Сегодня» писала, что таковой статус УПЦ «выделяет её из перечня других самоуправляемых Церквей в составе Московского Патриархата, которые не имеют расширенных прав».

По окончании Поместного Собора РПЦ митрополит Владимир (Сабодан) так ответил на вопрос журналиста «И всё-таки вам нужен автокефальный статус или нет?»: «Этот статус должен венчать все наши усилия. Но сначала нужно достигнуть единства. Статус можно утвердить любой, приемлемый или неприемлемый. <…>»

Возведённый в ноябре 2013 года в сан митрополита Александр (Драбинко) неоднократно именовался в СМИ сторонником автокефалии. В начале июля 2016 года он заявил в интервью: «С каждым днем становится все более очевидным, что исторической альтернативы автокефалии нет.»

Отношения со светской властью Украины

Во время проведения Харьковского Собора в мае 1992 года администрация Президента Кравчука поддерживала раскольнические действия митрополита Филарета (Денисенко) и, по свидетельству митрополита Никодима, оказывала на него прямое давление.

УПЦ находится в конфликтных отношениях с другими православными Церквами, действующими на территории Украины: Украинской православной церковью Киевского патриархата и Украинской автокефальной православной церковью, которые предъявляют претензии на помещения и имущество УПЦ и силой захватывают её приходы.

После победы на президентских выборах в 2004 году Виктора Ющенко Патриарх Московский и всея Руси Алексий II высказывал опасения по поводу положения верующих на территории Украины.

УПЦ отрицательно относилась к ставшим популярным при Викторе Ющенко «совместным молитвам» представителей разных юрисдикций. После своего избрания президентом Украины Виктора Ющенко неоднократно высказывался о необходимости для Украины единой поместной Церкви.

Состоявшийся в конце января 2007 года Архиерейский Собор УПЦ выразил недоумение относительно предложения президента Украины Ющенко «сесть за стол переговоров с лжепастырями». Со своей стороны, Синод УПЦ КП благосклонно отнёсся к обращению Ющенко по поводу возможности диалога с УПЦ.

Президент Ющенко предпринял значительные усилия в направлении объединения украинских православных церквей. Он пытался заручиться поддержкой Вселенского (Константинопольского) патриархата, однако Константинопольский патриарх Варфоломей I не стал рисковать своим авторитетом, ввязываясь в украинские проблемы.

См. также: Мероприятия, посвящённые 1020-летию Крещения Киевской Руси

28 января 2015 года Киевсовет исключил УПЦ (МП) из перечня религиозных конфессий, которым предоставляются льготы по оплате налога на землю, в связи с тем, что «священники УПЦ (МП) в зоне АТО ведут антиукраинскую пропаганду и отказываются отпевать погибших воинов украинских Вооружённых сил». На следующий день городской голова Виталий Кличко наложил вето на это решение, заявив о недопустимости дискриминации на основании религиозных или иных убеждений.

23 апреля 2016 года во время встречи с представителями Всеукраинского совета церквей и религиозных организаций президент Порошенко заявил о важности создания единой поместной православной церкви на Украине, пообещав поддержать любую инициативу предстоятелей украинских церквей в этом вопросе: «В условиях гибридной войны, когда Украина противостоит вооружённой агрессии соседнего государства, наши враги пытаются использовать религиозный фактор в своих интересах. (…) Очевидно, что в сегодняшней ситуации многим верующим трудно согласиться с существующим разъединением украинского православия». Порошенко при этом сослался на социологические опросы, согласно которым растёт число православных граждан Украины, которые хотят иметь единую поместную автокефальную церковь, «и очень важно — административно независимую от других государств».

16 июня 2016 года Верховная рада приняла постановление «Об Обращении Верховной Рады Украины к Его Святейшеству Варфоломею, Архиепископу Константинополя и Нового Рима, Вселенскому Патриарху о предоставлении автокефалии Православной Церкви в Украине». Верховная рада попросила главу Константинопольского патриархата, Вселенского патриарха Варфоломея «принять активное участие в преодолении последствий церковного разделения путем созыва под эгидой Вселенского патриархата Всеукраинского объединительного Собора, который бы решил все спорные вопросы и объединил украинское православие». Голосовали Блок Петра Порошенко, Народный фронт, Самопомощь, Батькивщина, Радикальная партия, группа «Воля народа». Оппозиционный блок и группа «Видродження» не голосовали

Одновременно готовится законопроект «О комплексе Киево-Печерской и Свято-Успенской Почаевской Лавр», которым хотят вернуть монастырям УПЦ статус историко-культурных заповедников и внести их в реестр памятников ЮНЕСКО.

Проблема принадлежности Крыма

См. также: Православие в Крыму

18 августа 2014 года пресс-секретарь УПЦ МП протоиерей Георгий Коваленко в рамках пресс-конференции заявил, что Украинская православная церковь Московского патриархата рассматривает присоединённый Российской Федерацией Крым в марте этого года как территорию Украины и выступает за возвращение полуострова под контроль Киева, при этом священнослужители рады, что епархии УПЦ МП остаются в Крыму и подчиняются киевской митрополии.

Эти заявления противоречат позиции РПЦ: в марте 2014 года глава синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин призвал украинцев не протестовать по поводу потери полуострова и выразил надежду, что миссия российских воинов по защите свободы и самобытности этих людей и самой их жизни не встретит ожесточённого сопротивления. Сам патриарх Кирилл не смог присутствать в Георгиевском зале Кремлёвского дворца, где 18 марта президент Российской Федерации Владимир Путин зачитывал своё обращение о присоединении Крыма, высказав совместно со Священным Синодом Русской Православной Церкви 19 марта 2014 года следующую позицию: для мира среди верующих Церковь находится вне политических взаимоотношений.

Епархии Украинской православной церкви

C 2000-х годов количество епархий и правящих епархиальных архиереев значительно превосходит количество регионов страны. Такая практика приводит к тому, что иногда правящим архиереям предлагается возглавить епархии с центром в малозначительных провинциальных городах, как то имело место с епископом Серафимом (Зализницким) в 2007 году или архиепископом Ионафаном (Елецких) в 2006 году.

Учебные заведения

Украинская православная церковь имеет разветвлённую систему духовного образования — академии, семинарии, институт, училище, лицей, курсы и воскресные школы. По состоянию на 1 августа 2011 г. насчитывается 10 высших духовных учебных заведений: Киевские духовные академия и семинария, Ужгородская богословская академия имени святых Кирилла и Мефодия, Волынская духовная семинария, Одесская духовная семинария, Полтавская духовная семинария, Почаевская духовная семинария, Таврическая духовная семинария в Симферополе, Харьковская духовная семинария, Черновицкий православный богословский институт и Луганский богословский университет в честь Архистратига Михаила.

Действуют также Регентский курсы при Одесской семинарии и регентского отделения в Кременцкое Почаевской духовной семинарии, Алчевское Духовное училище, Владимир-Волынское регентское Духовное училище, Городоцкое Духовное училище регентов-псаломников, Киевское Духовное училище, Луганское Духовное училище, Мукачевское Духовное училище, Корецкое регентско-катехизаторское Духовное училище, Сверловськое Духовное училище, Сумское пастырско-богословское духовное училище, Черниговское духовное училище, Луганская православная классическая гимназия имени святой великомученицы Татьяны и Высшие Свято-Владимирские православные богословские курсы.

См. также

• Список епископов Украинской православной церкви (Московского патриархата)
• Украинская православная церковь Киевского патриархата
• Украинская автокефальная православная церковь
• Русская православная церковь
• Киевская митрополия
• Киевская митрополия до 1458 года

Ссылки

• [orthodox.org.ua/ Официальный сайт]
• [www.pravoslavye.org.ua/articles/book/book-2.html КРАТКАЯ ХРОНИКА СОБЫТИЙ РАСКОЛА]
• Дмитрий Табачник [www.inosmi.ru/translation/241031.html «Унификация духа»]
• [pravoslavye.org.ua/index.php?r_type=article&action=fullinfo&id=4374 Александр Драбинко. Харьковский собор 1992 года]
• [portal-credo.ru/site/?act=news&id=44342&type=view Глобальное Противостояние. Епископ Василий (Осборн) в Константинопольском патриархате и Константинопольский патриархат в Украине.]
• [portal-credo.ru/site/?act=news&id=49589&type=view Игрок глобального масштаба. 60-летие митрополита Кирилла через призму украинских церковных проблем.]
• [www.golubinski.ru/ecclesia/ukraina_auto.htm протопресвитер Виталий Боровой Об исторической специфике при рассмотрении критериев канонической правомерности и целесообразности автокефалии в настоящее время в связи с нашей общей ответственностью за будущие судьбы православия на Украине] // Журнал Московской Патриархии. —1992. — № 11
• Павел Круг [ng.ru/politic/2007-03-21/1_ukrain.html В битвах за единство] // Независимая газета-Религии
• Гнатенко Евгений [www.criminolog.lg.ua/downloads/publikacii/gnatenko/gnatenko_21.rar «Положение православия в современной Украине: социокультурные аспекты проблемы»] // Национальное самосознание народов стран СНГ и Балтии: роль общих культурных основ. — М.: Прогресс-Традиция, 2010. — С. 156—165

Отрывок, характеризующий Украинская православная церковь (Московского патриархата)

– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.