Уайз, Вилли

Вилли Уайз
Willie Wise
Вилли Уайз в игре за команду «Юта Старз» сошёлся в борьбе под кольцом с форвардом «Нью-Йорк Нетс» Джулиусом Ирвингом
Завершил карьеру
Лёгкий форвард / Тяжёлый форвард
Прозвища:	Wondrous Willie
Рост:	196 см
Вес:	95 кг
Гражданство:	США США
Родился:	3 марта 1947(1947-03-03) (77 лет), Сан-Франциско, Калифорния
Школа:	Бальбоа (Сан-Франциско)
Колледж:	Сан-Франциско (1965—1967) Дрейк (1967—1969)
Драфт:	64-й (5-й раунд), 1969, Сан-Франциско Уорриорз
Статистика в НБА
Игры:	552
Очки:	9727 (17,6 в среднем за игру)
Подборы:	4578 (8,3 в среднем за игру)
Передачи:	1594 (2,9 в среднем за игру)
Перехваты:	257 (0,5 в среднем за игру)
Блок-шоты:	77 (0,1 в среднем за игру)
Выступал за команды
Лос-Анджелес Старз (АБА) (1969—1970) Юта Старз (АБА) (1970—1974) Вирджиния Сквайрз (АБА) (1974—1976) Денвер Наггетс (1976—1977) Сиэтл Суперсоникс (1977)
Личные награды и достижения Чемпион АБА (1971) Матч всех звёзд АБА (1972—1974) 2-я сборная всех звёзд АБА (1972, 1974) Сборная всех звёзд защиты (1973—1974) Сборная новичков АБА (1970) Сборная всех времён АБА (1997) За ним в «Дрейк Бульдогс» закреплён № 42

Вилли М. Уайз (англ. Willie M. Wise; родился 3 марта 1947, Сан-Франциско, штат Калифорния) — американский профессиональный баскетболист, один из лучших игроков Американской баскетбольной ассоциации, отыгравший семь из девяти сезонов её существования, плюс два сезона в Национальной баскетбольной ассоциации. Чемпион АБА в сезоне 1970/1971 годов в составе команды «Юта Старз». В 1997 году был включён в число тридцати лучших игроков, вошедших в символическую сборную всех времён АБА.

Ранние годы

Вилли Уайз родился 3 марта 1947 года в городе Сан-Франциско (штат Калифорния), учился там же в средней школе Бальбоа, в которой играл за местную баскетбольную команду.

Студенческая карьера

После окончания школы Вилли два года учился в городском колледже Сан-Франциско, а затем посещал Университет Дрейка, где в течение двух лет защищал цвета баскетбольной команды «Дрейк Бульдогс», в ней он провёл успешную карьеру под руководством известного наставника Мори Джона, набрав в итоге в 55 играх 772 очка (14,0 в среднем за игру) и 626 подборов (11,4). При Уайзе «Бульдогс» один раз выигрывали регулярный чемпионат (1969) и один раз — турнир конференции MVC (1969), а также один раз выходили в плей-офф студенческого чемпионата США (1969).

В 1969 году «Дрейк Бульдогс» в первый и пока единственный раз в своей истории вышли в «Финал четырёх» турнира NCAA. Сначала в полуфинале, 20 марта, «Бульдогс» в ожесточённой борьбе уступили команде Льюиса Алсиндора «УКЛА Брюинз», будущему победителю турнира, со счётом 82-85, в котором Уайз стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав 13 очков и сделав 16 подборов, а затем в матче за третье место, 24 марта, легко обыграли команду Чарли Скотта «Северная Каролина Тар Хилз» со счётом 104-84, в котором Уайз тоже стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав 16 очков и сделав 9 подборов. В 2009 году майка с номером 42, под которым он выступал за «Дрейк Бульдогс», был изъят из обращения и вывешен под сводами «Кнапп-центра», баскетбольной площадки, на которой «Бульдоги» проводят свои домашние матчи.

Профессиональная карьера

Несмотря на то, что Вилли был одним из лучших игроков конференции MVC, которая была поставщиком достаточного числа баскетбольных талантов того времени, он был обделён большим вниманием со стороны клубов Национальной баскетбольной ассоциации и на драфте НБА 1969 года Уайз был выбран всего лишь в пятом раунде под общим 64-м номером командой «Сан-Франциско Уорриорз», поэтому он заключил соглашение с командой соперничающей с НБА Американской баскетбольной ассоциации «Лос-Анджелес Старз». Горячее стремление преуспеть во всех аспектах игры вознесло этого талантливого игрока на большую высоту, Уайз считался одним из лучших двухсторонних игроков АБА, одинаково хорошо играющим как в атаке, так и в обороне.

В дебютном сезоне Вилли набирал в среднем за игру по 15,2 очка, 11,6 подбора и 2,5 передачи, за что по его итогам был включён в сборную новичков лиги, а также играл в финальной серии турнира. «Лос-Анджелес Старз» в первом раунде обставили клуб «Даллас Чеперрелс» со счётом 4-2, а затем в полуфинале со счётом 4-1 — команду «Денвер Рокетс», но в финале в шестом матче серии до четырёх побед проиграли клубу «Индиана Пэйсерс» со счётом 2-4, а сам Уайз по его итогам стал всего лишь шестым по результативности игроком своей команды, набрав в шести играх 64 очка (по 10,7 в среднем за игру). В межсезонье «Звёзды» поменяли своё место дислокации, перебравшись из Лос-Анджелеса в Юту и уже в следующем сезоне стали чемпионами АБА. «Юта Старз» на первом этапе без проблем обыграли клуб «Техас Чеперрелс» со счётом 4-0, а затем в полуфинале со счётом 4-3 — команду «Индиана Пэйсерс», а в финале в решающей игре серии до четырёх побед обыграли клуб «Кентукки Колонелс» со счётом 4-3, а сам Вилли по его итогам стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав в семи матчах 177 очков (по 25,3 в среднем за игру). В сезоне 1973/1974 годов «Звёзды» вновь добрались до финальной серии турнира, где в первом раунде обыграли команду «Сан-Диего Конкистадорс» со счётом 4-2, а затем в полуфинале с трудом прошли клуб «Индиана Пэйсерс», выиграв у него со счётом 4-3, но в финальной серии легко уступили команде «Нью-Йорк Нетс» со счётом 1-4, а сам Уайз по её итогам стал вторым по результативности игроком своей команды, набрав в пяти матчах 112 очков (по 22,4 в среднем за игру). Последние два сезона в АБА он провёл в составе клуба «Вирджиния Сквайрз», но уже без особых успехов.

Будучи разноплановым игроком Уайз по два раза включался в сборную всех звёзд и сборную всех звёзд защиты АБА, а также три раза принимал участие в матчах всех звёзд АБА. После слияния АБА с НБА решил попробовать свои силы в сильнейшей лиге планеты, подписав контракт с клубом «Денвер Наггетс», однако Вилли уже был не в состоянии показывать тот уровень мастерства, которого достиг, будучи игроком АБА, набирая всего лишь за игру по 8,2 очка, 3,4 подбора и 1,9 передачи, а после того, как в сезоне 1977/1978 годов уже в составе «Сиэтл Суперсоникс» провёл всего две игры, решил завершить свою профессиональную карьеру в возрасте всего 31 года.

В 1997 году, по случаю 30-й годовщины со дня основания АБА, Вилли Уайз был включён в символическую сборную лучших игроков ассоциации.

Ссылки

• [www.thedraftreview.com/index.php?option=com_content&task=view&id=4712 Статистика в NCAA на сайте Thedraftreview.com]  (англ.)
• [www.basketball-reference.com/players/w/wisewi01.html Статистика в АБА и НБА на сайте Basketball-Reference.com]  (англ.)
• [www.remembertheaba.com/TributeMaterial/Wise.html Краткая биография в АБА на сайте Remembertheaba.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Уайз, Вилли

– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!