Уайльд (фильм)

Уайльд
Wilde
Жанр	фильм-биография драма исторический фильм
Режиссёр	Брайан Гилберт
Продюсер	Рейчел Куперман Алекс Грэхам Алан Хоуден
Автор сценария	Ричард Эллманн (книга) Джулиан Митчелл
В главных ролях	Стивен Фрай Ванесса Редгрейв Джуд Лоу Том Уилкинсон
Оператор	Мартин Фурер
Композитор	Дебби Вайсмен
Кинокомпания	BBC, Capitol Films, Dove International
Длительность	118 мин.
Бюджет	10 млн $
Сборы	2 млн $ (США)
Страна	Великобритания Великобритания Германия Германия Япония Япония
Год	1997
IMDb	ID 0120514
Выход фильма «Уайльд» (оригинальное название — Wilde)

К:Фильмы 1997 года

«Уа́йльд» (англ. Wilde) — биографическая драма о писателе и поэте Викторианской эпохи Оскаре Уайльде, экранизация книги Ричарда Эллманна «Оскар Уайльд».

Сюжет

Действие фильма начинается в Америке, в штате Колорадо. Оскар Уайльд приезжает на серебряный рудник. Его радостно встречают и сообщают, что назвали в честь дорогого гостя открытую сегодня жилу. Уайльд полублагодарит-полушутит: «С нетерпением буду ждать авторских отчислений». После этого он спускается в шахту и прямо там читает лекцию о творчестве Челлини, не сводя при этом глаз с молодого симпатичного шахтера. Несмотря на специфичность места и публики, лекция имела успех.

Уайльд возвращается в Англию. Он намерен жениться на некоей Констанс Ллойд, дочери королевского адвоката. Уайльду нравится её молчаливость. А будущую свекровь порадовало хорошее приданое будущей невестки. Оскар описывает своей знакомой, которую ласково называет «Сфинкс», будущую семейную жизнь. Ада, (так на самом деле зовут Сфинкса), хорошо зная Уайльда, сочла её слишком скучной для такого человека.

Проходит какое-то время. Констанс рожает Оскару сына. Уайльды выглядят счастливыми, но во время прогулки в парке Оскар признается Аде, что не нашёл в браке всего, чего искал. Заодно он представляет Сфинксу нового знакомого - очаровательного юношу Роберта Росса, который временно живёт в семье Уайльдов, пока его родственники путешествуют по Европе.

Некоторое время спустя. Вечер. Констанс, уже беременная вторым ребёнком, отправляется спать. Она просит Уайльда и Росса не засиживаться. Роберт просто хочет выкурить ещё одну сигарету. Уайльд поднимается вслед за женой в её спальню, желает спокойной ночи ей и сыну, целует благоверную и снова спускается в гостиную. Роберт ещё там. Он заводит с Уайльдом пространный разговор о платонической любви, который заканчивается страстными поцелуями и объятиями.

С той ночи Оскар стал вести двойную жизнь. Он любил, по-своему, жену, и особенно детей (Констанс родила ещё одного мальчика - Вивиана), но уже не мог отказать себе в свиданиях с Робби. Вскоре в поле зрения Уайльда появляется ещё один юноша — Джон Грей. Он сын плотника, но привлекателен и неглуп. Как-то после выставки Оскар приглашает его пообедать. Заканчивается обед страстной ночью любви.

Новые увлечения подпитали творческие силы Уайльда. Он пишет как заведенный. Появляются его роман «Портрет Дориана Грея», вызвавший скандал, и комедия «Веер леди Уиндермир». На её премьере Оскар знакомится с Альфредом Дугласом — юношей неземной красоты. Тот в восторге от пьесы и приглашает Оскара прочесть лекции в своем колледже, правда, признается, что его должны скоро отчислить. Уайльд удивляется, как можно быть столь жестоким к такому красивому юноше, но соглашается приехать. Он ведь тоже учился в Колледже Магдалины и может посетить его на правах знаменитого выпускника. Но ещё до приезда Оскар помогает Альфреду решить довольно деликатную проблему — выкупить письмо у шантажиста.

Спустя некоторое время Уайльд приезжает в Колледж Магдалины. По этому случаю студенты устраивают небольшой праздник. Альфред развлекает Оскара пением, а ночь они проводят вместе.

Новый роман принес Уайльду больше проблем, чем радостей. Альфред (или «Бози», как его называли близкие) мешал ему работать, требовал подарков, устраивал скандалы, ревновал (даже к продажным мальчикам). Последней каплей стало то, что Бози отказался подать больному Уайльду стакан воды и даже разбил хрустальный графин, а сам уехал развлекаться. Оскар решил бросить проблемного любовника, но тут случилось страшное. При загадочных обстоятельствах погиб старший брат Бози — Френсис. Юношу, несмотря на то, что тот был помолвлен, подозревали в любовной связи с своим начальником — министром иностранных дел. Бози был убит горем и поклялся отомстить отцу — маркизу Куинсберри, которого винил в том, что тот довел Френсиса до самоубийства. Орудием мести должен был стать Уайльд, который вовсе не горел желанием становиться между отцом и сыном.

Жизнь Оскара постепенно превращалась в ад. Он почти не виделся с семьей. Куинсберри преследовал его и чуть не устроил скандал на премьере очередной пьесы Уайльда- «Как важно быть серьёзным» (Оскару удалось закончить её только потому, что Бози после очередной ссоры и по настоянию семьи уехал на некоторое время в Египет)

Наконец Куинсберри оставил карточку с оскорбительной подписью. Бози уговорил Уайльда начать дело о клевете и тот согласился, не вняв разумным советам Робби уехать. На суде Куинсберри предоставил столько улик, что дело о клевете обернулось делом о непристойном поведении против самого Уайльда. Бози рвался выступить в суде, но Оскар запретил ему. Он не хотел, чтобы его возлюбленный попал в тюрьму. Он предпочел вытерпеть все один. Когда Оскара вели сквозь толпу, которая кричала «Позор!» и плевала в недавнего кумира, он увидел Робби, который снял перед ним шляпу.

Оскар Уайльд превратился в заключенного С33. Каторжные работы подорвали его здоровье. Констанс навестила его, сообщила, что во Франции поставили «Саломею» (пьесу Уайльда, запрещенную в Англии из-за библейского сюжета), пообещала, что разрешит ему увидеть детей. Но увы, спустя некоторое время выйдя из тюрьмы, Уайльд нашёл лишь её могилу. Ада и Робби как могли поддерживали его, надеялись уберечь от глупостей. Но Уайльд все равно отправился отыскивать Бози. И нашёл его в Неаполе. Бози вроде был рад видеть Оскара, но в титрах сообщили, что спустя три месяца они расстались.

В ролях

• Стивен Фрай — Оскар Уайльд
• Джуд Лоу — Лорд Альфред Дуглас (Бози)
• Майкл Шин — Роберт Росс (Robbie Ross)
• Ванесса Редгрейв — Леди Сперанца Уайльд
• Дженнифер Эль — Констанция Ллойд Уайльд
• Том Уилкинсон — Маркиз Куинсберри
• Йоан Гриффит — Джон Грей
• Орландо Блум — парень по вызову
• Адам Гарсия — Джонс
• Джуди Парфитт — леди Маунт-Темпл
• Джеймс Д’арси — друг
• Зои Уонамейкер — Ада Леверсон (сфинкс)

Интересные факты

• Этот фильм — дебют Орландо Блума в кино.

Ссылки

• [www.oscarwilde.com/ Официальный сайт] (англ.)
• «Уайльд» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Уайльд (фильм)

– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.