Уайтхоллский договор

Уайтхоллский договор, или Вестминстерский договор — договор между Великобританией и Пруссией; подписан 16 января 1756 года в вестминстерском дворце Уайтхолл. Со стороны Пруссии переговоры вел герцог Брауншвейгский. Со стороны Великобритании выступал премьер-министр Великобритании Холдернесс. Положил начало «переворачиванию альянсов» — перегруппировке политических сил в Европе накануне Семилетней войны 1756—1763 годов.

Великобритания, опасавшаяся нападения на Ганновер со стороны Франции, рассчитывала получить в лице Пруссии военного союзника на континенте, а Пруссия намеревалась с помощью Великобритании укрепить свои позиции в борьбе с Австрией (желавшей вернуть территории, утраченные в ходе Силезских войн) и Россией (рассматриваемой в качестве потенциального противника) и создать условия для новых территориальных захватов.

По Уайтхоллскому договору стороны обязывались объединить силы, с тем чтобы не допустить вторжения любой иностранной державы в германские государства. Ответом на Уайтхоллский договор явился франко-австрийский договор, заключённый в Версале в мае 1756 года, к которому в январе 1757 года присоединилась Россия.

Ссылки

• [www.bartleby.com/67/662.html The Encyclopedia of World History (2001)]
• [www.uni-mannheim.de/mateo/camenaref/cmh/cmh610.html Chapter X — Russia Under Anne and Elizabeth]
• Christopher Duffy: Friedrich der Grosse. Ein Soldatenleben. Weltbild Buchverlag, München 1996, ISBN 3-89350-558-X
• Heinz Schilling: Höfe und Allianzen. Deutschland 1648—1763. Siedler Verlag, München 1998, ISBN 3-44-275523-9
• Marian Füssel: Der siebenjährige Krieg. Ein Weltkrieg im 18. Jahrhundert. C.H.Beck, München 2010, ISBN 978-3-406-60695-3

Отрывок, характеризующий Уайтхоллский договор

– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]