Уайтхэд, Дэйвид
| Дэйвид Уайтхэд | |
| англ. David Whitehead | |
 Дэйвид Уайтхэд (справа) с Томасом Блэми на острове Таракан 8 мая 1945 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
23 октября 1992 (96 лет) |
| Принадлежность | |
| Годы службы |
1913-1954 |
| Звание |
Бригадир |
| Сражения/войны | |
Дэйвид Уайтхэд (англ. David Whitehead, 1896—1992) — австралийский бригадир, участник двух мировых войн.
Дэйвид Уайтхэд родился в 1896 году в Лите (Шотландия). 1 сентября 1913 года поступил в Королевский военный колледж в Канберре (Австралия), из которого выпустился в офицерском звании 4 апреля 1916 года. После выпуска Уайтхэд отправился во Францию в составе Австралийских имперских сил, где с апреля 1917 года командовал 23-й пулемётной ротой, а в июле 1918 года стал адъютантом 3-го пулемётного батальона. В сентябре 1918 года был награждён Военным крестом.
После возвращения в 1919 году в Австралию Дэйвид Уайтхэд покинул военную службу, однако продолжал числиться в Гражданских военных силах, продвигаясь в которых по карьерной лестнице, в октябре 1937 года стал командиром 1-го пулемётного полка и получил звание подполковника.
После начала Второй мировой войны Дэйвид Уайтхэд в марте 1940 года записался в Австралийские имперские силы. К сентябрю 1942 года он был повышен в звании до бригадира и принял командование 26-й бригадой, с которой участвовал в сражении при Эль-Аламейне.
В начале 1943 года Уайтхэд вернулся с бригадой в Австралию. В сентябре 1943 года его бригада приняла участие в высадке в Лаэ, с октября 1943 по январь 1944 — в сражениях за полуостров Хуон. Затем бригада была возвращена в Австралию, где оставалась до 1945 года. В мае 1945 года 26-я бригада, достигшая со средствами усиления размеров дивизии, осуществила захват острова Таракан.
После войны Уайтхэд оставил военную службу, продолжая числиться в Гражданских военных силах. С 1949 по 1952 годы он был советником генерал-губернатора Австралии, в марте-июне 1953 командовал контингентом Гражданских военных сил, присутствовавшим на церемонии коронации Елизаветы II. В 1954 году ушёл в отставку.
С 1945 по 1956 годы Дэйвид Уайтхэд работал менеджером в компании Royal Dutch Shell, с 1956 по 1961 года состоял в Conciliation and Arbitration Commission.
Напишите отзыв о статье "Уайтхэд, Дэйвид"
Отрывок, характеризующий Уайтхэд, Дэйвид
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
