Уайт, Порция

Порция Уайт Portia White
Полное имя	Порция Мэй Уайт
Дата рождения	24 июня 1911(1911-06-24)
Место рождения	Труро (Новая Шотландия)
Дата смерти	13 февраля 1968(1968-02-13) (56 лет)
Место смерти	Торонто
Страна	Канада Канада
Профессии	оперная певица, педагог
Певческий голос	контральто

Порция Мэй Уайт (англ. Portia May White) — канадская оперная певица XX века, контральто. Известна как «певица, сломавшая расовый барьер в канадской классической музыке».

Биография

Порция Уайт родилась в Труро (Новая Шотландия) в семье священника и выросла в Галифаксе, где пела в церковном хоре. Получила педагогическое образование в университете Далузи и с 1929 года работала учительницей в негритянских общинах Новой Шотландии. Одновременно она брала уроки певческого искусства в Галифакской консерватории. Пела в религиозных радиопередачах, которые вёл её отец.

Первые успехи пришли к Уайт на музыкальном фестивале в Галифаксе, где она побеждала в 1935, 1937 и 1938 годах. В 1939 году получила стипендию на учёбу в Галифакской консерватории, где под наставничеством Эрнесто Винчи начала петь как контральто (до этого пела как меццо-сопрано).

Дав несколько рециталей в университетах Акадия и Маунт-Эллисон, Уайт в 1941 году дебютирует в Торонто. Её исполнение спиричуэлс получило высокие оценки от рецензентов газет Globe and Mail и Evening Telegram. Она становится первой канадской чернокожей певицей, завоевавшей популярность в Северной Америке (хотя поиск концертных площадок порой даётся с трудом из-за цвета кожи), и в 1944 году выступает в мэрии Нью-Йорка, где живёт в эти годы. В это время её сравнивают с американской чернокожей певицей-контральто Мариан Андерсон.

После гастролей в Центральной и Южной Америке в 1946 году у Уайт начались проблемы с голосом, а также конфликты с антрепренёром. После турне 1948 года по Атлантическим провинциям Канады и выступлений в Швейцарии и Франции она временно покидает сцену. В 1952 году она переезжает в Торонто и берёт уроки у Айрин Джесснер, одновременно преподавая сама. Среди её учеников этого и более позднего периода Дайна Кристи, Лорн Грин и Робер Гуле. Она возобновляет выступления в середине 50-х годов, но уже далеко не в прежнем объёме. В 1964 году она поёт в Шарлоттауне для королевы Елизаветы, а последний концерт даёт в 1967 году в Оттаве.

Признание заслуг

Порция Мэй Уайт включена в число канадских национальных деятелей исторического значения. В её честь выпущена почтовая марка и установлен памятник в её родном городе. Именем Порции Уайт названы музыкальная стипендия и премия.

Ссылки

• James B. McPherson, Betty Nygaard King. [www.thecanadianencyclopedia.com/articles/emc/portia-white Portia White] (The Canadian Encyclopedia)

Отрывок, характеризующий Уайт, Порция

– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.