Убайдаллах аль-Махди

Убайдаллах аль-Махди عبيدالله المهدي
Амир аль-муминин и халиф Фатимидского халифата
909 — 934
Преемник:	Аль-Каим
Вероисповедание:	Ислам (исмаилизм)
Рождение:	873(0873) Аскар Мукрам, Хузестан
Смерть:	3 марта 934(0934-03-03)
Род:	Фатимиды
Дети:	Аль-Каим

Убайдаллах бен аль-Хусайн аль-Махди (араб. عبيدالله بن الحسين المهدي‎; 873— 3 марта 934) — основатель Фатимидского халифата, имам исмаилитов. Иногда упоминается как Абдаллах аль-Махди и Обейд-Аллах аль-Махди.

Биография

Юность

Потомок сына имама Джафара ас-Садика Исмаила аль-Мубарака, сын аль-Хусайна. Жил в городе Саламия в Сирии, бывшего центром исмаилитского движения. В детстве наречён именем Али. Противники исмаилитов позднее высказывали мнения о ложности версии принадлежности Убайдаллаха к роду Алидов, приписывая ему различные варианты происхождения. По сообщению Ибн Давадари, он был «иудей из жителей Саламии».

Когда умер аль-Хусайн в 881 году, Али было ещё 8 лет, поэтому общину исмаилитов возглавил его дядя Мухаммад ибн Ахмад, который стал и опекуном Али. Впоследствии Али женился на дочери Мухаммада ибн Ахмада, в браке с которой в 893 году родился сын, будущий халиф Аль-Каим.

Имам исмаилитов

В 899 году Мухаммад ибн Ахмад умер и Али возглавил исмаилитское движение, приняв имя Убайдаллаха аль-Махди. Он разослал инструкции исмаилитским проповедникам (даи), в которых изменил существовавшие ранее принципы учения. Теперь род, восходящий к Исмаилу ибн Джафару, и представителем которого объявлялся Убайдаллах, именовался имамами, носителями божественной благодати (бараки) рода Пророка Мухаммада. Это противоречило изначальному учению исмаилитов, которые считали, что Мухаммад ибн Исмаил (сын Исмаила ибн Джафара) находится «в сокрытии» и приверженцы учения ожидали его нового явления в качестве Махди. Провозглашение имамом Убайдаллаха было коренным изменением доктрины исмаилитов и привело к расколу среди приверженцев учения. Значительная часть исмаилитов отвергла эти изменения, не признав Убайдаллаха имамом; таким образом, зародилось движение карматов, ставших злейшими противниками Фатимидов.

В 901—902 годах даи исмаилитов Сирийской пустыни Зикравайх начал восстание в пользу Убайдаллаха, не согласовав с ним свои действия. Сыновья Зикравайха захватили ряд городов в Сирии, где провозгласили хутбу с именем Убайдаллаха. Сам Убайдаллах не примкнул к восставшим, а уехал в Палестину в город Рамла. Войска аббасидского халифа аль-Муктафи в 903 году разгромили сыновей Зикравайха и начали преследование Убайдаллаха. Он вынужден был бежать в Египет.

Скитания Убайдаллаха

В Египте Убайдаллах выдавал себя за купца. Его сторонники предлагали уехать в Йемен, но Убайдаллах выбрал иной вариант. Покинуть Египет его вынудили активные действия аббасидских войск, вторгнувшихся в Египет для восстановления в нём власти халифа в 905 году. Убайдаллах в составе купеческого каравана отправился на запад в Ифрикию, где больших успехов достиг исмаилитский даи Абу Абдаллах аш-Шии, проповедовавший в этом регионе с 893 года. Добравшись до Триполи, Убайдаллах отправил посланца к Абу Абдаллаху, но он был арестован наместниками Ифрикии Аглабидами. После этого Убайдаллах решил изменить маршрут и в составе купеческого каравана отправился в обход Ифрикии далее на запад в город Сиджильмаса, управлявшийся династией Мидраридов. Здесь он в 905 году поселился, по прежнему выдавая себя за купца.

В это время берберы кутама, предводительствуемые Абу Абдаллахом достигли больших успехов в Ифрикии. Начав военные действия против Аглабидов в 902 году, Абу Абдаллах к 905 году захватил Милу, Сетиф, Тобну, Белезму. В 907—908 годах восставшие овладели большей частью главных стратегических пунктов страны и нанесли ряд тяжёлых поражений аглабидским войскам. В 908 году Абу Абдаллах овладел Кайруаном. В марте 909 года Абу Абдаллах захватил резиденцию Аглабидов Раккаду, близ Кайруана. Последний аглабидский эмир Зийадаталлах III бежал из страны, Ифрикия полностью перешла под контроль Абу Абдаллаха.

В июне 909 года Абу Абдаллах пошёл в поход на Сиджильмасу. По пути он разгромил государство Рустамидов в Тахарте. В это время мидраридский правитель Ильяс аль-Мунтасир арестовал Убайдаллаха. В августе 909 года Абу Абдаллах подойдя к Сиджильмасе, разгромил мидраридские войска, захватил город, освободил Убайдаллаха, который был провозглашён халифом.

Правление халифа аль-Махди

В октябре 909 года Убайдаллах отправился в Ифрикию. В январе 910 года Убайдаллах торжественно въехал в Раккаду и был провозглашён правителем. Его сын Аль-Каим провозглашён наследником. Новый правитель в общем сохранил административную структуру существовавшую при Аглабидах. Была реорганизована налоговая система. Особое внимание Убайдаллах уделил разработке доктрины исмаилитского вероучения на основе джафаритского мазхаба. Для своего халифата Убайдаллах решил построить новую столицу, которая была сооружена в 921 году и получила название в честь халифа — Махдия. Город находился на морском побережье, что упрочивало положение государства Фатимидов как морской средиземноморской державы.

В 911 году против халифа организован заговор; во главе заговорщиков встал главный руководитель фатимидского восстания и возведения Убайдаллаха на престол — Абу Абдаллах. Узнав о заговоре, халиф действовал решительно, Абу Абдаллах и его брат были схвачены и 31 июля 911 года казнены. Берберы кутама, узнав о казни своего предводителя, подняли восстание против власти Убайдаллаха. Подавить его удалось в 912 году благодаря мужественным действиям армии под командованием наследника аль-Каима. Также происходили и другие восстания. В 911 году против Фатимидов поднялось племя маграва из группы зената в Тахарте, которое выступало под знаменем хариджизма и питало ненависть к исмаилитам, как к еретикам. В 912 году произошло восстание в Триполи. Но войска Убайдаллаха успешно подавили все эти выступления.

В состав халифата входила мусульманская на тот момент Сицилия со столицей в Палермо. В 913 году в Палермо Ахмед ибн-Кохроб сместил фатимидского правителя (подчинявшегося Северной Африке) и объявил себя эмиром независимой Сицилии. В 914 году ему удалось уничтожить фатимидский флот, но ещё через год из-за провала экономических реформ началось восстание среди берберов на юге острова. Восставшие поймали и повесили ибн-Кохроба, а в 917 году Убейдаллах послал на остров армию, которая захватила Палермо и восстановила правление династии Фатимидов на сорок лет.

Ифрикия воспринималась Убайдаллахом как стартовая площадка для дальнейшего расширения своего халифата на все страны исламского мира. Главным направлением внешней экспансии Фатимидов стала богатейшая страна региона — Египет. В 913—915 и 919—921 годах были организованы две экспедиции на Египет, которые возглавлял сын халифа Аль-Каим. Но несмотря на первоначальный успех фатимидских войск, аббасидские войска отразили эти нападения.

В то же время Убайдаллах старался утвердиться и в странах Магриба, где главным соперником Фатимидов был Кордовский эмират, распространявший своё влияние на земли современного Марокко. В 917 году войска Фатимидов совершили поход на маленький эмират Накур. В 922 году большая фатимидская армия под командованием Масалы ибн Хаббуса двинулась на территорию Дальнего Магриба. Союзниками Фатимидов при покорении Магриба стало племя микнаса. Правитель государства Идрисидов Йахья IV потерпел поражение. Государство Идрисидов подчинилось Убайдаллаху. Но к началу 930-х годов кордовским Омейядам удалось потеснить позиции Фатимидов в Дальнем Магрибе. Поход фатимидских войск в 933 году не привёл к изменению положения в Дальнем Магрибе.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Убайдаллах аль-Махди

– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.