Гвидобальдо дель Монте

Гвидобальдо дель Монте
Guidobaldo del Monte
Дата рождения:	11 января 1545(1545-01-11)
Место рождения:	Пезаро
Дата смерти:	6 января 1607(1607-01-06) (61 год)
Место смерти:	Момбароччо
Научная сфера:	механика, математика
Альма-матер:	Падуанский университет
Научный руководитель:	Федерико Коммандино

Гвидоба́льдо дель Мо́нте  (итал. Guidobaldo del Monte, маркиз;  11 января 1545, Пезаро — 6 января 1607, Момбароччо) — итальянский математик, механик, астроном и философ, друг и покровитель Галилея. В русской научной литературе встречается множество вариантов написания его имени: Гвидо Убальди, Гидо Убальди, Гвидо Бальди, Гвидобальди и др.

Биография

Гвидобальдо родился в городе Пезаро (в то время — столица герцогства Урбино), в богатой и знатной семье; отец его, Раньери, получил от герцога Гвидобальдо II делла Ровере наследственный титул маркиза за военные заслуги. Учился при дворе герцога Урбино, а в 1564 году поступил в Падуанский университет, где в нём пробудился живой интерес к науке и где он подружился с поэтом Торквато Тассо. Затем юноша участвовал в военных действиях против турок-осман — в основном как военный инженер, строивший фортификационные сооружения.

По окончании кампании Гвидобальдо вернулся в родное имение — в Момбароччо (на полпути между Пезаро и Урбино) — и посвятил себя изучению различных наук (преимущественно математики, астрономии и физики). Математику и механику он изучал под руководством математика Федерико Коммандино (известного, в частности, своими переводами с греческого на латинский трудов древнегреческих математиков и механиков). В это время Гвидобальдо обрёл друга в лице Бернардино Бальди, который также был учеником Коммандино.

В 1588 году Гвидобальдо дель Монте был назначен генеральным инспектором укреплений Тосканского герцогства.

Ещё раньше (около 1586 года) он обратил внимание на 22-летнего талантливого физика и математика Галилея, к этому времени — автора нескольких оригинальных книг и изобретений, но оставшегося без средств к существованию. Маркиз взял его под своё покровительство и (через посредство своего брата-кардинала) представил тосканскому герцогу Фердинанду I Медичи. Это помогло Галилею получить свою первую научную должность — кафедру в Пизанском университете. Спустя 3 года (1592) маркиз помог Галилею стать профессором Падуанского университета, где он совершил свои знаменитые телескопические открытия.

Гвидобальдо скончался в Монтебароччо (Montebaroccio) в 1607 году.

Научная деятельность

В XVI—XVII веках Гвидобальдо дель Монте пользовался большим уважением — в первую очередь как теоретик механики (хотя он занимался также математикой и астрономией). Известно, что его труды изучал Декарт. Даже в XIX веке цитаты из работ Гвидобальдо можно найти в статьях Лагранжа.

В двух сочинениях Гвидобальдо дель Монте — «Книга о механике» (1577) и «Замечания по поводу трактата Архимеда “О равновесии плоских фигур”» (1588) — рассматриваются вопросы статики (прежде всего, равновесия «простых машин»). В этих работах Дель Монте, глубоко изучивший в своё время труды Архимеда, выступил как убеждённый сторонник геометрического варианта статики (и столь же убеждённый противник её кинематического варианта). В основу своей теории равновесия систем подвешенных тяжёлых тел он положил два закона: архимедов критерий расположения центра тяжести на вертикальной прямой, проходящей через точку подвеса и принцип равенства моментов сил относительно неподвижной точки рассматриваемой машины.

Задачи о равновесии рычага, ворота, весов и груза на наклонной плоскости Дель Монте решает, применяя геометрические методы статики. В то же время, излагая в своей «Книге о механике» теорию полиспаста и рассматривая в этой связи задачу о равновесии груза, который поддерживается перекинутой через блоки верёвкой, Дель Монте в ходе решения данной задачи пользуется «золотым правилом механики» (т. е. одним из элементарных вариантов принципа возможных скоростей) и тем самым фактически обращается к раскритикованному им же кинематическому варианту статики.

Другой научный труд Гвидобальдо дель Монте относится к математической теории перспективы и называется «Перспективы» (в 6 книгах; опубликован в 1600 году). В нём он разрабатывал основы учения о перспективе и одним из первым показал, что параллельные линии в перспективе сходятся в одной точке. Эта работа Дель Монте приобрела немалую популярность среди художников, архитекторов и театральных режиссёров.

Астрономический труд Дель Монте «Об улитке» был издан посмертно.

Дель Монте принадлежат несколько изобретений, в том числе — оригинальный чертёжный инструмент, предназначенный для вычерчивания правильных многоугольников и деления отрезка на равные части.

Труды

• Книга о механике (Mechanicorum liber). Pisauri, 1577
• Planisphaeriorum universalium theorica. Pisauri, 1579; Coloniae, 1581 (переиздание)
• De ecclesiastici calendarii restitutione. Pisauri, 1580
• In duos Archimedis aequeponderantium libros paraphrasis scholiis illustrata. Pisauri, 1588
• Перспективы (Perspectivae). Pisauri, 1600
• Об улитке (De cochlea). Venetiis, 1615

Литература

• Гвидо Убальди-дель-Монте // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Боголюбов А. Н.  [www.math.ru/lib/book/djvu/istoria/BMM.djvu Математики. Механики.] Биографический справочник. — Киев: Наукова думка, 1983. — 639 с. — С. 476. — Статья Убальди.
• Моисеев Н. Д.  Очерки истории развития механики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961. — 478 с.
• Джон Дж. О’Коннор и Эдмунд Ф. Робертсон. [www-groups.dcs.st-and.ac.uk/~history/Biographies/Monte.html Гвидобальдо дель Монте] (англ.) — биография в архиве MacTutor.

Отрывок, характеризующий Гвидобальдо дель Монте

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.