Убангийские языки
| Убангийская | |
| Таксон: |
группа |
|---|---|
| Статус: |
общепризнана |
| Ареал: |
Центральноафриканская республика, Камерун, Габон, республика Конго, Демократическая республика Конго, Судан |
| Число носителей: |
7 млн. чел. |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Состав | |
| Коды языковой группы | |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-5: |
— |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Убангийские языки — группа или семья близкородственных языков, распространённых в основном на территории Центральноафриканской Республики. Включаются в состав адамава-убангийской семьи или рассматриваются как самостоятельная семья. Общее число носителей составляет 2-3 млн человек на начало XXI века. Это доминирующая языковая семья на территории ЦАР — к ней же относится и национальный язык страны, санго.
Родство между языками в составе семьи остаётся дискуссионным. В частности, Уильямсон и Бленч (Williamson & Blench, 2000) предлагают следующую схему родства:
| Убангийские языки; |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| |
Дж. Гринберг (1963) относил малоизученные в ту пору убангийские языки к нигеро-конголезским и помещал их в состав языков адамава под названием «восточные адамава». Позднее они были выделены как отдельная ветвь нигеро-конголезских языков; в частности, их помещали в состав саваннских языков[1]. Димендааль (Dimmendaal, 2008) считает, что в связи с отсутствием убедительных свидетельств в пользу вышеприведенного, убангийские языки, «возможно, представляют собой независимую языковую семью, которую уже не следует включать в состав нигеро-конголезской или иной семьи»[2].
Напишите отзыв о статье "Убангийские языки"
Примечания
- ↑ Williamson, Kay & Blench, Roger (2000) 'Niger-Congo', in Heine, Bernd & Nurse, Derek (eds.) African languages: an introduction, Cambridge: Cambridge University Press.
- ↑ Gerrit Dimmendaal (2008) «Language Ecology and Linguistic Diversity on the African Continent», Language and Linguistics Compass 2/5:841.
Отрывок, характеризующий Убангийские языки
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
