Убейдский период

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Убейд
Энеолит
Локализация

Ближний Восток

Датировка

5-е - начало 4-го тыс. до н. э.

Носители

полиэтничная

Тип хозяйства

земледелие

Преемственность:
халафская культура

Самаррская культура

Эпоха Урук
Период Гавры
Лейлатепинская культура

Убейд (Убейдский феномен, период) — принятое в научной литературе обозначение обширной области на территории Ближнего Востока, где в V — начале IV тыс. до н. э. существовало интенсивное взаимодействие энеолитических обществ и имела место определённая схожесть черт материальной культуры. Область распространения убейдского феномена включала Месопотамию, Восточное Средиземноморье, Сузиану, часть Иранского нагорья, Закавказье, побережье и острова Персидского залива. Название термина — от имени памятника Телль эль-Убейд, где впервые в Месопотамии были открыты остатки поселения указанного времени. В разное время в понятие «Убейд» вкладывался различный смысл; представленное выше определение отражает современные представления о рассматриваемом феномене.





Содержание понятия

С момента работ на одноимённом памятнике и до настоящего времени понятие «Убейд» эволюционировало. Ниже представлены основные варианты трактовки термина.

1) Убейд — керамическая традиция. Такое понимание доминировало в самых ранних трудах, когда керамика еще не имела ясной стратиграфической привязки.

2) Убейд — доисторический период/археологическая фаза. Термин «убейдский период» появился после раскопок 20-х — 30-х гг. в Уре, где Ч. Л. Вулли выделил соответствующую фазу в стратиграфии города. Окончательное оформление это понимание Убейда получило в трудах Дж. Оутс в 60-х гг. XX в.

3) Убейд — археологическая культура. Широкие географические рамки и другие особенности ставят под сомнение отнесение Убейда к археологической культуре. В трудах археологов, раскапывавших убейдские памятники такой подход не распространен.

4) Убейд — феномен интенсивного регионального взаимодействия — современная трактовка.

История изучения

Раскопки конца XIX — нач. XX в. городов Древней Месопотамии открыли для человечества культуру, в том числе древнейшей шумерской цивилизации; однако о предыстории этой цивилизации тогда ещё ничего не было известно. В 1918 г. Р. Кэмпбел Томпсон, возглавлявший экспедицию Британского музея, обследовал руины нескольких древних поселений на территории бывшего Шумера, в том числе города Ур и Эреду. При обследовании последнего из них он обратил внимание на особую керамику, которая отличалась от собственно шумерской и казалась древнее; Р. Кэмпбелл Томпсон отнёс эту керамику к «доисторической». В 1919 г. экспедицию Британского музея возглавил Г. Р. Холл, который продолжил работы Р. Кэпмбелл Томпсона. Г. Р. Холл также открыл небольшой памятник Телль эль-Убейд, где уже известная «доисторическая» керамика встречалась массово и имела четкий стратиграфический контекст. Впоследствии, к британской миссии присоединились ученые из университета Пенсильвании; совместная экспедиция под руководством Л. Вулли завершила обследование Телль эль-Убейда, где были четко установлены слои, связанные с «доисторической» керамикой. Л. Вулли обнаружил убейские слои (в том числе кладбище) в Уре; впоследствии слои с этой керамикой были открыты и в некоторых других шумерских городах — в Кише, Эреду, Уруке, в районе Ларсы (Уэйли) и т. д.

В 30-хх гг. XX в. немецкими учёными был открыт ещё один тип доисторической керамики Месопотамии — Хаджи Мухаммад, названный так по одноименному памятнику в окрестностях Урука. В 40-х гг. XX в. экспедиция под руководством С. Ллойда и Ф. Сафара провела тщательное обследование города Эреду; в ходе раскопок были открыты слои с убейдской керамикой, ниже них — с керамикой типа Хаджи Мухаммад, еще ниже — слои с неизвестным типом архаичной керамики, которую исследователи назвали «керамикой Эреду». В 1960 г. вышла работа Дж. Оутс, в которой эта исследовательница суммировала имеющийся материал и установила, что Эреду, Хаджи Мухаммад и Убейд — есть разные фазы единой культурной последовательности в Южной Месопотамии, эволюционировавшей в то, что впоследствии стало известно как Шумерская цивилизация. Вся эта последовательность была обозначена как «Убейд», а её фазы пронумерованы (Убейд 1 = Эреду, Убейд 2 = Хаджи Мухаммад, Убейд 3 = собственно Убейд, или «класиический» Убейд, Убейд 4 = поздний Убейд, то есть поздний вариант керамики убейдского типа).

Тем временем археологи продолжали открывать слои с убейдской или схожей керамикой, и не только на территории Нижней Месопотамии. Похожие находки были обнаружены в Верхней Месопотамии; там отчетливо проявлялось влияние более ранней халафской традиции, вследствие чего местный феномен получил название «северного Убейда»; вскоре был выделен и переходный халаф-убейдский период. Схожая керамика была открыта в Иране, Анатолии, Леванте, Закавказье и на территории Аравии. Ученые заговорили о многочисленных локальных вариациях Убейда. Усложнялась ситуация по самой Месопотамии: раскопки французской экспедиции на памятнике Телль эль-Уэйли выявили до того неизвестные слои, более древние чем фаза Убейд 1 (Эреду). Новый тип керамики получил название Убейд 0 (= Уэйли), исследователи установили его связь с керамикой более древней самаррской культуры Центральной Месопотамии. Наконец, на Аравийском побережье Персидского залива и в некоторых нижнемесопотамских поселениях (в частности, в Уруке) был открыт очень поздний тип керамики, переходный между изделиями убейдского времени и собственно шумерской цивилизации (эпоха урук); на основании этих находок была выделена фаза Убейд 6 или финальный Убейд.

Попытки установить абсолютную хронологию убейдских фаз до сих пор терпели неудачи: по-видимому фазы часто сосуществовали, переход был достаточно сложным. Эти проблемы хронологии наложились на сложный культурный фон: убейдские находки обнаружены в слоях достаточно разных регионов, культур и, вероятно, этносов. Все это заставило исследователей пересмотреть само понятие «Убейд». На проходившей в 2006 г. Международной конференции, основной тенденцией выступлений стала «деконструкция» понятия «Убейд»[1]; звучали призывы к полному отказу от этого термина или замене его более адекватными понятиями, такими как «зона взаимодействий», «сфера межкультурного обмена» и др. На сегодняшний день адекватного понимания того, что представлял из себя убейд не существует; большинство исследователей склоняется к мнению что это была зона активного взаимодействия достаточно разных культур, что вылислось в появление неких общих, «убейдских» черт у этих культур. Однако природа и механизмы этих взаимодействий еще предстоит исследовать

Характерные черты феномена

Важнейшей чертой убейда является его керамика — изделия цвета бычьей кожи с черным орнаментом (англ. Black-on-Buff). В реальности цвет росписей мог варьироваться от чёрного до коричневатого, фиолетового и тёмно-зеленого; в зависимости от обжига керамика могла приобретать как палевый (цвет бычьей кожи), так и красно-коричневый или даже зелено-коричневый оттенки. Связь других археологических находок с Убейдом имеет локальные особенности.

Локальные традиции

Южная Месопотамия

Фаза Уэйли (Убейд 0)

Фаза Эреду (Убейд 1)

Фаза Хаджи Мухаммад (Убейд 2)

«Классический» Убейд (Убейд 3)

Поздний Убейд (Убейд 4)

Финальный Убейд (Убейд 5)

Северная Месопотамия

Халаф-убейдский период

Северный Убейд

Артефакты верхнего слоя раскопок в Телль Хазна l специалисты Института археологии РАН относят к убейдским[2].

Кавказ

После отрытия Лейлатепинской культуры появились основания полагать, что часть носителей У. культуры мигрировали на Северный Кавказ (памятники Майкопской культуры и Южный Кавказ (памятники Лейлатепинской культуры)[3].

Прочие сведения

Для данной культуры характерны монохромная расписная, большей частью с геометрическим рисунком, керамика, вылепленная от руки, иногда в форме животных; незначительное количество медной посуды, печати-штампы, серпы с кремневыми вкладышами, культовые статуэтки и так далее.

Выделяется классический южный вариант и северный, более поздний, в котором наряду с южно-убейдскими чертами сохранились сильные следы предыдущей, халафской культуры — двухцветная керамика, круглые в плане дома-толосы, женские статуэтки, более массивные, чем на Юге, и изображающие полных женщин, сидящих с подогнутыми коленями; на Юге же — стройные, удлинённые фигурки стоящих женщин.

Носители Эль-Обейдской культуры были оседлыми земледельцами, имели домашний скот, жили в домах из сырцового кирпича, образующих поселения, которые группировались вокруг центрального культового святилища — храма.

Считается, что носителями культуры были субареи — выходцы из предгорий Загроса. Есть предположение, что они говорили на «банановом языке», некоторые слова которого остались в шумерском (например, Забаба, Инанна, Хумбаба). Усиление шумерской общности привело к вытеснению убейдцев на Верхний Тигр и северные районы Загроса, где они позже ассимилировались с хурритами[4].

См. также

Напишите отзыв о статье "Убейдский период"

Примечания

  1. Beyond the Ubaid. Chicago, 2010
  2. [www.paleog.ru/hazna.html Сайт Палеолог со ссылкой на академика Р.Мунчаева]
  3. [www.bakupages.com/blg-list.php?blg_id=3&id=91536&cmm_id=939&usp_id=0 Археология Азербайджана]
  4. Александрова Н. В., Ладынин И. А., Немировский А. А., Яковлев В. М. Древний Восток: учебное пособие для вузов. — М.: Астрель; АСТ, 2008. — С. 181—183. — 654 с. — ISBN 978-5-17-045827-1.

Литература

  • Антонова Е. В. Месопотамия на пути к первым государствам. — М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН. 1998. — 224 с.
  • Бадер Н. О. Древнейшие земледельцы Северной Месопотамии. Исследования советской археологической экспедиции в Ираке на поселениях Телль Мацалия, Телль Сотто, Кюльтепе. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1989. — 368 с.: ил. — ISBN 5-02-009429-3
  • Бардески Кьяра Децци. Месопотамия. Колыбель человечества / Пер. Т. Н. Григорьевой. — М.: Ниола-Пресс, 2008. — 128 с. — Серия «Тайны истории». — ISBN 978-5-366-00327-8
  • Белицкий Мариуш. Забытый мир шумеров. — М.: Наука, 1980. — 398 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Бибби Джеффри. В поисках Дильмуна / Пер. с англ. Н. Елисеева. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1984. — 369 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Вулли Леонард. Ур халдеев / Пер. с англ. Ф. Л. Мендельсона. —Востока М.: Изд-во восточной литературы, 1961. — 256 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Гласснер Жан-Жак. Месопотамия / Пер. с франц. Л. С. Самуйлова. — М.: Вече, 2012. — 464 с. — Серия «Гиды цивилизаций». — ISBN 978-5-9533-3403-7
  • Заблоцка Юлия. История Ближнего Востока в древности. От первых поселений до персидского завоевания / Пер. с пол. Д. С. Гальпериной. Под ред. В. А. Якобсона. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1989. — 416 с. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. — Ч. 1. Месопотамия / Под. ред. И. М. Дьяконова. — М.: Наука, Главная редакция изданий зарубежных стран, 1983. — 534 с.: ил.
  • Канева И. Т. Шумерский язык. — СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1996. — 224 с. — Серия «Orientalia».
  • Ламберг-Карловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика / Пер. с англ. А. А. Пономаренко, И. С. Клочкова. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1992. — 368 с., ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Ллойд Сетон. Реки-близнецы. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1972. — 240 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Ллойд Сетон. Археология Месопотамии. От древнекаменного века до персидского завоевания. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1984. — 280 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Массон В. М. Средняя Азия и Древний Восток. М.—Л., 1964.
  • Оппенхейм А. Лео. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации / Пер. с англ. М. Н. Ботвинника. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1990. — 320 с.: ил. — 2-е изд. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Церен Эрих. Библейские холмы / Пер. с нем. Н. В. Шафранской. — М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1966. — 480 с.: ил. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
  • Чайлд Г. Древнейший Восток в свете новых раскопок. М., 1956.
  • Parrot A. Archeologie mesopotamienne. Paris, 1953. T. 2.

Отрывок, характеризующий Убейдский период

Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.