Убийство Владислава Листьева

Убийство Владислава Листьева — убийство известного российского журналиста Владислава Листьева, произошедшее 1 марта 1995 года в Москве. На момент убийства Листьев занимал пост генерального директора телеканала ОРТ. Убийство Листьева стало одним из наиболее громких убийств 1990-х годов и по настоящее время остаётся нераскрытым.

Хронология

Вечером 1 марта 1995 года, в 20 часов 38 минут, при возвращении со съёмок программы «Час пик» Владислав Листьев был убит в подъезде своего дома на Новокузнецкой улице. Первая пуля попала в руку, вторая — в голову. Ценности и большая сумма наличных, имевшиеся у него, остались нетронутыми, что позволило следователям по этому делу предположить, что убийство связано с деловой или политической деятельностью телеведущего. Несмотря на многочисленные заявления правоохранительных органов о том, что дело близко к раскрытию, ни убийцы, ни заказчики не были найдены.

События вокруг смерти и похорон Листьева сопровождались широким общественным резонансом. 2 марта вышел «Час Пик» без Влада Листьева. Программа описывала жизнь и передачи Листьева. Заявление по поводу убийства Листьева сделал президент России Борис Ельцин.

Похороны Листьева состоялись на Ваганьковском кладбище.

Следствие

По словам следователя Бориса Уварова, которому в 1995 году поручили расследование убийства Листьева, когда он доложил и. о. генерального прокурора Алексею Ильюшенко, что дело практически раскрыто, и попросил подписать ряд санкций на аресты и обыски подозреваемых, тут же был насильно отправлен в отпуск.

После убийства Листьева ряд преступников признавались в его убийстве, но потом отказывались от своих показаний. Например, в убийстве Листьева признался подозреваемый в убийстве депутата Юрия Полякова, но затем он отказался от показаний.

21 апреля 2009 года следствие по делу Листьева было приостановлено, однако новый следователь может принять решение о его возобновлении. В Следственном комитете считали, что перспективы дела об убийстве Листьева выглядели «туманными», так как многие фигуранты этого дела были мертвы.

Версия о Борисе Березовском

Статьи и книги Пола Хлебникова

В 1996 году в журнале «Forbes» появилась статья «Крёстный отец Кремля», в которой Пол Хлебников высказал мнение, что Борис Березовский замедлил выплату неустойки Листьевым Лисовскому. Согласно статье, ситуация «определённо выглядит» так, что Березовский заправляет основателями преступных сетей в России. Березовский подал в суд на журнал, а впоследствии отозвал свой иск по согласию с ответчиком, опубликовавшим опровержение собственных слов об ответственности Березовского за убийства Листьева, за любые другие убийства, а также описания Березовского как босса мафии. Упомянутый в статье коллега Глушков не был признан виновным в краже государственного имущества в 1982 г., как ранее утверждал Хлебников.

В 2000-м году Хлебников выпустил книгу «Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России», где излагал свою точку зрения на деятельность Березовского.

Хлебников утверждал в своей книге, что первоначально идея приватизации Первого канала принадлежала Владу Листьеву. Будучи ведущим продюсером канала и автором идеи его приватизации, Листьев был основной кандидатурой на пост руководителя новой компании. Согласно Хлебникову, руководство «ЛогоВАЗа» проталкивало на эту должность союзницу Березовского — продюсера Ирену Лесневскую. Однако генеральным директором был назначен все-таки Листьев, а Березовского назначили зампредом Совета директоров.

Хлебников цитировал Александра Коржакова, утверждавшего, что приватизация Первого канала состоялась зимой 1995 года, и что Березовский продал акции вне конкурса структурам предпринимателей, удобных ему. Поскольку по российскому закону приватизация должна проводиться через публичный аукцион, ОРТ с формальной точки зрения приватизировали незаконно. Согласно Хлебникову, Березовский оказал предпочтение банкам «Менатеп», «Столичный», «Альфа» и «Национальный кредит», «Газпром» и «Национальный фонд спорта». Хлебников утверждал, что Березовский отказал соперничавшим с его интересами банкам «Лукойл», «Онэксим-банк» и «Инкомбанк».

По данным Хлебникова, общий акционерный капитал ОРТ составил 2 миллиона долларов. Компании Березовского купили 16 процентов акций. Березовский контролировал помимо этого ещё 20 процентов. Согласно Хлебникову, вложив около 320 тысяч долларов, Березовский приобрёл контроль над основным российским телеканалом, а государство получило 51 процент акций. Хлебников утверждал, что переговоры Листьева с главой «Рекламы-холдинга» Сергеем Лисовским затянулись. Предполагалось, что государство, имея 51 процент акций, будет продолжать делать массовые вливания в бюджет телекомпании. В книге «Влад Листьев. Пристрастный реквием» опровергается причастность Лисовского к убийству Владислава Листьева.

Сразу после приватизации ОРТ генеральный директор Влад Листьев решил сосредоточиться на деятельности, из-за которой канал недополучал миллионы долларов: продажу рекламного времени. Он начал вести переговоры с главой «Рекламы-холдинга» Лисовским. Рекламный магнат, по всей видимости, предложил заплатить ОРТ отступные за право распоряжаться рекламой на канале и тем самым сохранить единоличный контроль. 20 февраля 1995 г. Влад Листьев ввёл временный мораторий на все виды рекламы, пока ОРТ не разработает новые «этические нормы». Коржаков утверждал, что «отмена рекламы (на ОРТ) означала лично для Лисовского и Березовского потерю миллионных прибылей».

По материалам Хлебникова, в одном из докладов сотрудник столичного РУОПа отмечал, что Листьев опасался нападения и в конце февраля рассказал ближайшим друзьям, за что его могут убить. Когда он решил покончить с монополией на рекламу, к нему явился Лисовский и потребовал возместить ущерб в размере 100 миллионов долларов, пригрозив расправой. Листьев сказал, что нашёл европейскую компанию, которая готова платить за право распоряжаться рекламным временем на ОРТ гораздо больше — 200 миллионов долларов. Согласно Хлебникову, Листьев обратился к главному финансисту ОРТ Борису Березовскому с просьбой провести операцию по выплате 100 миллионов Лисовскому. Хлебников писал, что деньги были переведены на счёт одной из компаний Березовского, и что Березовский пообещал перевести средства Лисовскому через три месяца.

Хлебников утверждал, что по сообщению аналитической службы «Онэксим-банка», запрет Листьева на рекламу на ОРТ объяснялся тем, что он добивался более выгодных предложений за право распоряжаться рекламой на ОРТ. Лисовский предложил ОРТ 100 миллионов долларов, но Листьев рассчитывал на 170.

Хлебников писал, что Березовский вёл в то время переговоры с несколькими преступными группировками, и что в начале 1995 года сидевший в тюрьме бандитский авторитет заявлял о получении просьбы убить Листьева от помощника Березовского Бадри Патаркацишвили. Однако Бадри арестовали в ходе масштабной зачистки Москвы от криминальных элементов и поместили в тюрьму. Согласно данным из книги Хлебникова, 28 февраля, за день до убийства Листьева, Березовский встретился с вором в законе по имени «Николай» и передал ему 100 тысяч долларов наличными. Согласно Хлебникову, Березовский утверждал, что передал деньги «Николаю» для того, чтобы найти виновных во взрыве его машины у здания «ЛогоВАЗа» прошлым летом. Хлебников писал, что Березовский встречался с вором в законе в присутствии двух сотрудников РУВД и велел двум своим агентам из службы безопасности записать встречу на видеопленку, «чтобы доказать, что его шантажируют».

Хлебников утверждал, что в 3 часа дня, когда Березовский вернулся с панихиды в здание «ЛогоВАЗа», там было много милиционеров из РУОПа и омоновцев. Они предъявили ордер на обыск и разрешение на допрос Березовского как свидетеля по делу Листьева. Олигарх потребовал объяснений, и его охрана (в том числе сотрудник ФСК, Александр Литвиненко) не пропускала милиционеров. Противостояние продолжалось до полуночи. В конце концов, руоповцы попросили Березовского и его помощника Бадри подъехать в отделение милиции на допрос. Хлебников утверждал, что Березовский позвонил исполняющему обязанности генерального прокурора Алексею Ильюшенко, и что последний приказал снять показания с Березовского и Бадри в офисе «ЛогоВАЗа», а не в отделении милиции.

Согласно Хлебникову, Березовский попросил Ирену Лесневскую, подругу жены Ельцина и одного из главных продюсеров Первого канала, выступить вместе с ним. Хлебников написал, что Лесневская обвинила в убийстве Влада Листьева Владимира Гусинского, мэра Москвы Юрия Лужкова и КГБ. Согласно книге Хлебникова, в результате видеообращения руководителей расследования прокурора Москвы Геннадия Пономарева и его заместителя уволили, а милиции приказали оставить «ЛогоВАЗ» и Березовского в покое. Хлебников цитировал Коржакова, утверждавшего, что Березовский «открыто использовал свои политические связи, чтобы избежать положенного по закону допроса». Согласно Хлебникову, Березовский скрывал от следователей, что он встречался с Листьевым в доме приёмов «ЛогоВАЗа» накануне убийства.

В деле Листьева были и другие подозреваемые — в день, когда была сделана попытка обыскать здание «ЛогоВАЗа», милиция также нагрянула с обыском на работу к рекламному магнату Сергею Лисовскому.

Хлебников писал, что после убийства правоохранительные органы ни разу не допрашивали Гусинского по делу об убийстве.

Пол Хлебников был убит в Москве неизвестными 9 июля 2004 года. По состоянию на 2015 год преступление оставалось нераскрытым.

Заявление осуждённого

Евгений Вышенков из Агентства журналистских расследований сообщал о показаниях осуждённого по делу об убийстве Галины Старовойтовой Юрия Колчина. Колчин, по словам Вышенкова, заявил, что один из опальных олигархов Борис Березовский заказал убийство Листьева криминальному авторитету Константину Яковлеву, и что последний организовал убийство руками Эдуарда Канимото, Валерия Суликовского и неназванного третьего исполнителя. Согласно Колчину, свидетелями разговора организаторов с заказчиком стали он и другой криминальный авторитет Владимир Кумарин. Мотивом стал запрет Листьева на рекламу на ОРТ. Сам Владимир Кумарин заявил следователю, что версия откровенно вымышлена, так как согласно медицинским документам во второй половине 1994 года и почти до конца 1995 года он находился на лечении в госпитале Германии, где после тяжелого пулевого ранения сначала лежал в коме и не мог самостоятельно передвигаться. В дальнейшем Юрий Колчин неудачно прошел испытания на полиграфе (детекторе лжи), показавшем сознательную недостоверность рассказа проверяемого свидетеля.

Мнение коллег

Наставник убитого Владимир Мукусев, говоря об убийстве, причастность к преступлению Бориса Березовского отрицает, в марте 2010 года, когда исполнилось 15 лет со дня гибели Влада Листьева, его коллега выступил с интервью [svpressa.ru/society/article/21833/ «Влад, вы рано или поздно перестреляете друг друга»].

Татьяна Москвина в газете «Аргументы недели» отметила, что в книге «Битлы перестройки» «отвергается версия виновности Б. Березовского в убийстве Влада Листьева».

Как отмечал Леонид Кравченко: «Во-первых, следствие же выявило, что он припрятал 4 миллиарда рублей… Ко мне приходили следователи, как к опытному специалисту в области телевидения, который создавал „Взгляд“, вёл их… Я им сразу сказал: „Не ищите в этом никакой политики, всё дело в коммерции“. Суть же, по его мнению, в том, что Листьев „на полгода вообще отменил рекламу на первом канале… Дело в том, что вся реклама проходила через две посреднические фирмы Березовского и Лисовского. За полгода Березовский терял миллиарды! С момента официального объявления о том, что на первом канале прекращается реклама, прошло пять или шесть дней и Листьев был убит“».

Другие версии

Александр Литвиненко, бывший подполковник ФСБ, в своей книге «Лубянская преступная группировка» косвенно обвинял Александра Коржакова в организации убийства Листьева.

Согласно Юрию Фельштинскому и Владимиру Прибыловскому, высшие офицеры КГБ/ФСБ Александр Коржаков и Александр Комельков организовали убийство Листьева руками Солнцевской братвы. Авторы подразумевают, что мотивом убийства было сокрытие кражи доходов от телерекламы и направления этих средств на кампанию выбора в президенты России Олега Сосковца. Авторы пишут, что Коржаков организовал покушение на Березовского и, после неудачной попытки, обвинил Березовского в убийстве Листьева.

Так называемая «семейная» версия убийства также существует, но популярностью никогда не пользовалась. Евгений Додолев утверждает что Листьева в тот день вообще не собирались убивать, а лишь хотели припугнуть, но «перестарались».

В 2010 году Березовский обвинил Владимира Путина в убийстве Владислава Листьева (1995), «хотя зачем в то время первому заместителю председателя правительства Санкт-Петербурга было необходимо убийство журналиста, не объяснил».

Александр Кондрашов в своей рецензии («Литературная газета») на книгу «Влад Листьев. Пристрастный реквием», отметил, что «в его смерти так или иначе были заинтересованы (виновны) многие. Его хотели убить и убивали все, начиная с него самого».

Новейшие события

В октябре 2009 года расследование убийства Листьева было поручено следователю Лёме Тамаеву. «Точку в этом деле рано ставить, оно не подлежит прекращению. Расследование уголовного дела приостановлено, при этом даны поручения оперативным службам, и, как только появится значимая информация, следствие будет возобновлено, так что работа продолжается», — пояснил 15 января 2013 года официальный представитель Генпрокуратуры РФ Владимир Маркин.

4 апреля 2013 года на сайте журнала «Сноб» было размещено интервью журналиста Евгения Левковича с директором Первого канала Константином Эрнстом от 2008 года, где последний якобы утверждал, что Сергей Лисовский является заказчиком убийства Влада Листьева. После разразившегося скандала «Сноб» удалил материал со своего сайта, однако текст интервью с учётом его повышенной значимости был воспроизведён газетой «Коммерсантъ». Эрнстом подлинность центрального фрагмента текста (но не самого интервью) оспаривалась, аутентичной аудиозаписи ключевой цитаты журналистом представлено не было, Лисовский свою причастность к преступлению вновь отрицал.

31 июля 2013 года в эфире телеканала «Дождь» бывший генеральный прокурор России Юрий Скуратов, при котором проводилось расследование убийства Листьева, заявил, что версия о причастности Лисовского к убийству Листьева, приписываемая Эрнсту, близка к его собственной.

1 марта 2015 года, в 20-ю годовщину гибели Листьева, на Первом канале показан биографический документальный фильм «Влад Листьев. Взгляд через двадцать лет». Комментируя 20-летние безуспешные попытки следствия раскрыть преступление, Константин Эрнст вновь объявил, что у него есть собственная чёткая и логически непротиворечивая версия нераскрытого убийства, однако нет юридически значимых доказательств, поэтому он не может её публично озвучить.

Документальные фильмы

• «Убийство Листьева» (Совершенно секретно, 9 мая 2007)
• «Влад Листьев, Вспомнить все» (Первый канал, 1 марта 2005)
• «Владислав Листьев. Мы помним» (Первый канал, 1 марта 2010)
• «Влад Листьев. 20 лет без легенды» (ИТК «МИКС», 8 марта 2015)

Книги

• «Час пик. Кто убил Влада Листьева?» (В. Иванов, М. Лерник, 1995)
• «Кто убил Влада Листьева?…» (Владимир Белоусов, 1995)
• «Убийство Листьева» («Убийцы Листьева») (Виктор Куликов, 1995)
• «Кто убил Влада?» (Юрий Скуратов, 2003) ISBN 5-98318-001-0

Ссылки

• [gazeta.aif.ru/online/aif/1168/25_01?print Владислав Листьев. Смерть ходила за ним по пятам]. Аргументы и Факты.
• [cpkr.ru/ru/analytics/mehanizmy-vlasti-10-let-rossiyskoy-politicheskoy-analitiki-glava-9 Убийство В.Листьева: политическая подоплека и текущие политические последствия] Центр политической конъюнктуры.

Отрывок, характеризующий Убийство Владислава Листьева

– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.