Убийство Габриэля Нарутовича

Габриэль Нарутович, первый президент Польши после восстановления независимости был убит 16 декабря 1922 после пяти дней нахождения в должности. Он был смертельно ранен художником Элигиушем Невядомским во время посещения выставки во дворце общества поощрения художеств.

Президент Габриэль Нарутович принял участие в церемонии открытия ежегодного салона общества поощрения художеств. В ходе экскурсии в выставочный зал №1 Невядомский с близкого расстояния трижды выстрелил из револьвера в Нарутовича, убив его на месте.

Убийца, не оказавший сопротивления, был арестован и предстал перед судом, который 30 декабря 1922 приговорил его к смертной казни за убийство президента республики. Приговор был приведён в исполнение через расстрел 31 января 1923 года.

Ситуация перед покушением

Избрание Габриэля Нарутовича на пост президента Польской республики

После окончания первой мировой войны в 1918 Польша обрела независимость.

Согласно статье 39-й конституции польской республики принятой 17 марта 1921 года президент избирался большинством голосов Сейма и Сената, составляющих Национальное собрание.

В результате парламентских выборов в ноябре 1922 года из 444-мест Сейма правоцентристская группировка получила 220 мандатов, левые - 97, национальные меньшинства - 89, другие - 38. Также в Сенате большинство из 111 мест принадлежало правым.

На пост президента было выдвинуто пять кандидатов:

• Ян Нецислав Бодуэ́н де Куртенэ́ – кандидат от национальных меньшинств
• Игнацы Дашинский – кандидат, выдвинутый социалистической партией
• Габриэль Нарутович – беспартийный кандидат, выдвинутой польской крестьянской партией «Освобождение»
• Станислав Войцеховский–кандидат, выдвинутой польской крестьянской партией «Пяст»
• Маврикий Замойский – кандидат от правых

На пост президента польской республики 9 декабря 1922 был избран Габриэль Нарутович, получивший 289 из 555 голосов депутатов и сенаторов Национального собрания. В последнем туре выборов Нарутович получил 56% голосов Собрания в то время как Замойский, располагая только голосами правых – меньше 44%.

Сразу же после выборов, около 8 часов пополудни, премьер-министр Юлиан Новак, маршал Сейма - Мацей Raтaй и маршал Сената - Войцех Тромптшиньский отправились к Нарутовичу, находившемуся во дворце Брюля, чтобы сообщить ему о выборе Собрания и узнать принимает ли он своё избрание. На это Нарутович ответил, что подчинение воле Национального собрания является его гражданским долгом, и своё избрание на высший пост в стране он принимает.

Политическая атмосфера после выборов

Габриэль Нарутович профессор, инженер стал одним из лидеров левого крыла в Сейме (польском парламенте). После принятия в марте 1922 польской конституции и проведения в ноябре 1922 выборов в сенат и сейм Польши Нарутович на президентских выборах в декабре 1922 был избран президентом Польши. Националисты–эндеки из правого крыла не приняли его избрания, прокатился ряд акций протеста. Грядущее убийство Нарутовича стало апогеем агрессивной, правой и антисемитской пропаганды которая очерняла его. На фоне уличных протестов недружественная пресса называла его атеистом, масоном и евреем.

Посещение галереи и убийство

Выйдя от кардинала Каковского президент Габриэль Нарутович поехал на автомобиле до галереи вместе с начальником канцелярии Станислава Кара. Президент ехал по улице Новый Свят, поездка до галереи заняла несколько минут. Президент был в прекрасном настроении, пешеходы на улице приветствовали его спокойно.

В 12.10 автомобиль с президентом остановился у здания галереи. На ступенях у входа его встретил начальник дипломатического протокола Стефан Пжежджьецкий (Stefan Przeździecki). Председатель общества поблагодарил президента за визит и проводил его внутрь здания. Собравшаяся в галерее публика встретила президента аплодисментами и возгласами «виват!».

На пути в выставочный зал президент поприветствовал группу художников, организовавших выставку, и обменялся рукопожатием с каждым из них. В 12.12 президент вошёл в зал расположенный на первом этаже выставки. В время осмотра портрета Бронислава Копчинского на фронтоне общества к президенту подошёл посол Англии в Польше Уильям Гринферр Макс Мюллер со своей супругой. Она сказала: «Permettez-moi Monsieur le Président de Vous fèliciter» (Позвольте, господин президент, вас поздравить), на что Нарутович ответил: «Oh, plutôt faire les condoléances» (Скорее принести соболезнования).

Появление президента в портретной галерее вызвало всеобщий интерес собравшейся там публики.

В момент, когда президент остановился перед портретом Теодора Жёмка, послышались три выстрела из револьвера. Собравшаяся публика пришла в сильное смятение.

Президент зашатался и рухнул на пол. Поэтесса Казимера Иллакович поддерживала его голову. Премьер-министр Новак позвал врача. Случайно оказавшийся поблизости доктор Снегоцкий поспешил на помощь, но смог зафиксировать только внутреннее кровоизлияние в лёгких, «удушье», остановку сердца и смерть президента.

В это время убийца президента спокойно стоял держа в руке испанский револьвер направленный в сторону скончавшегося Нарутовича. Это был Элигиуш Невядомский. Опомнившийся вице-президент общества поощрения художеств Эдвард Окунь и один из адъютантов президента схватили убийцу, который дал себя разоружить без сопротивления и сказал «Nie będę więcej strzelać» (Больше не буду стрелять).

По воспоминаниям художника Яна Скотницкого вскоре после этого премьер покинул галерею. В это время на площади трёх крестов проходили похороны одного из рабочих, убитых во время демонстрации в поддержку выбора Нарутовича. На похоронах собралась толпа в несколько десятков тыс. человек, если бы до неё дошли новости об убийстве президента, то это могло вызвать непредсказуемую реакцию.

Поэтому было принято решение немедленно запереть двери и никого не выпускать. Был отправлен посыльный к маршалу сейма Мацею Ратаю, который согласно конституции должен был заменить президента. Тем не менее, он мог принять полномочия только после официального объявления о смерти действующего президента.

Последствия

Невядомский был связан с правым крылом национально-демократической партии. На суде он заявил, что планировал убить Юзефа Пилсудского, но в итоге убил его союзника Нарутовича, это был «шаг в борьбе за полонизацию и за нацию».

Убийца был приговорён к смерти, приговор был приведён в исполнение 31 января в Александровской цитадели. Часть сторонников правого крыла провозгласили Невядомского героем. Националистическая пресса правого крыла и историки продолжают видеть Невядомского в положительном свете, пишут о его «героической позиции», «священных убеждениях», «патриотическом долге» и т.п. В течение месяцев его могила стала местом поклонения националистов, больше трёх сотен варшавских младенцев при крещении получили имя Элигиуш.

Убийство первого президента второй польской республики и гневная агитация против него показали нестойкость демократических механизмов в Польше того времени.

Убийство Нарутовича стало источником вдохновения и главной темой множества работ. В 1977 в Польше вышел фильм «Смерть президента» (польск. Śmierć prezydenta) режиссёра Ежи Кавалеровича. Польский живописец Вильгельм Сасналь в 2003 нарисовал картину под названием «Нарутович».

Литература

На английском языке:

•  (англ.) On Niewiadomski // [books.google.com/books?id=YE29dvVxvdgC&pg=PA350 From the Polish Underground: Selections from Krytyka, 1978-1993]. — Penn State Press. — P. 333–352. — ISBN 0-271-04427-6.
•  (англ.) [books.google.com/books?id=I-ySkJHOQsIC&pg=PA133 The Origins of Modern Polish Democracy]. — 1. — Ohio University Press. — P. 376. — ISBN 978-0-8214-4309-5.
•  (англ.) Agnieszka Le Nart. Weronika Kostyrko: [culture.pl/en/article/assassination-at-the-art-museum-autumn-1922 Assassination at the Art Museum - Autumn 1922]. Culture.pl. Adam Mickiewicz Institute (2011). Проверено 17 сентября 2014.
•  (англ.) Joanna B. Michlic. [books.google.com/books?id=t6h2pI7o_zQC&pg=PA126 Poland's Threatening Other: The Image of the Jew from 1880 to the Present]. — U of Nebraska Press. — P. 399. — ISBN 0-8032-5637-X.
•  (англ.) [books.google.com/books?id=M6LrdG7GRfkC&pg=PA79 In Search of Lost Meaning: The New Eastern Europe]. — University of California Press. — P. 248. — ISBN 978-0-520-94947-8.
•  (англ.) Michael Newton. [books.google.com/books?id=F4-dAwAAQBAJ&pg=PA357 Famous Assassinations in World History]. — ABC-CLIO. — P. 355–357. — ISBN 978-1-61069-286-1.
•  (англ.) Kancelaria Prezydenta RP (corporate author). [www.president.pl/en/president/polish-presidents/gabriel-narutowicz/ Gabriel Narutowicz]. Warsaw: Kancelaria Prezydenta RP (2012). Проверено 17 сентября 2014.
•  (англ.) Bitter Glory: Poland and Its Fate, 1918 to 1939. — Hippocrene Books, 1998. — P. 511. — ISBN 978-0781806732.

На польском языке:

• Marek Ruszczyc: Strzały w „Zachęcie”. Katowice: Śląsk, 1987. ISBN 83-216-0619-9.
• Danuta Pacyńska: Śmierć prezydenta. Warszawa: Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, 1965.
• Marian Marek Drozdowski: Gabriel Narutowicz: prezydent RP we wspomnieniach, relacjach i dokumentach. Warszawa: Oficyna Wydawnicza Rytm, 2004. ISBN 83-7399-023-2.
• Leopold Marschak: Byłem przy tym...: wspomnienia 1914-1939. Warszawa: Czytelnik, 1973.
• Eligiusz Niewiadomski: Kartki z więzienia – Eligjusz Niewiadomski. Poznań: Wielkopolska Księg. Nakł. K. Rzepeckiego, 1923 (ponowne wydanie 1994).
• Stanisław Kijeński: Proces Eligjusza Niewiadomskiego o zamach na życie prezydenta Rzeczypospolitej Polskiej Gabryela Narutowicza w dniu 16 grudnia 1922 r. odbyty w Sądzie Okręgowym w Warszawie dnia 30 grudnia 1922 roku: specjalne sprawozdanie stenograficzne, mieszczące całkowity przewód sądowy, z podaniem dokumentów śledztwa wstępnego, przemówień stron, krótkiego życiorysu i podobizny oskarżonego. Warszawa: Perzyński, Niklewicz, 1923. pełny tekst
• Józef Sanojca: Winowajcy zbrodni: uwagi o zamordowaniu ś. p. prezydenta Narutowicza. Warszawa: A. Fiderkiewicz i E. Rudziński, 1923.
• Ryszard Świerkowski: Głośno nad trumnami. Warszawa: Krajowa Agencja Wydawnicza, 1987. ISBN 83-03-01811-6.
• Richard M. Watt: Gorzka chwała. Piotr Amsterdamski (tłum). Warszawa: A.M.F. Plus Group Sp. z o.o., 2007. ISBN 978-83-60532-08-9.
• Wojciech Roszkowski: Najnowsza historia Polski 1914-1945. Warszawa: Świat Książki, 2003. ISBN 978-83-7311-991-8.
• Czesław Brzoza, Andrzej Leon Sowa: Historia Polski 1918-1945. Kraków: Wydawnictwo Literackie, 2006. ISBN 83-08-03845-X.
• Adam Suwart. Tragiczny los przypadków (cz. 2). „Przewodnik Katolicki”. 10/2008. Poznań: Drukarnia i Księgarnia św. Wojciecha. ISSN 0137-8384

Отрывок, характеризующий Убийство Габриэля Нарутовича

– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.