Убийство Муаммара Каддафи

Муа́ммар Кадда́фи был убит 20 октября 2011 года после завершения битвы за Сирт — последнего сражения гражданской войны в Ливии.

Убийство

Утром 20 октября 2011 года отряды Национального переходного совета предприняли очередной штурм Сирта, в результате которого им удалось взять город. При попытке вырваться из осаждённого города Муаммар Каддафи был взят повстанцами в плен.

НАТО опубликовала коммюнике с отчётом, согласно которому примерно в 08:30 (06:30 по Гринвичу) её авиация (самолёты ВВС Франции) нанесла удары по одиннадцати военным машинам армии Каддафи, составлявшим часть большой колонны (приблизительно из 75 машин), которая быстро двигалась по дороге в пригороде Сирта. В коммюнике, в частности, говорится: «Эти машины выехали из Сирта с большой скоростью и пытались расчистить себе путь. Они везли много оружия и боеприпасов, что представляло серьезную угрозу для местных жителей». После того как удар с воздуха подбил одну из них, «группа из двух десятков транспортных средств режима Каддафи направилась с большой скоростью на юг, продолжая представлять собой серьёзную опасность. (Самолёты) НАТО сделали их своей целью, уничтожили или повредили около десятка из них». В этом коммюнике НАТО утверждает: «в момент этой бомбардировки в НАТО не знали, что в колонне находился Каддафи. Действия НАТО были продиктованы только необходимостью уменьшить опасность для мирного населения, как этого требует мандат ООН… НАТО не охотится за отдельными лицами».

Схваченный в результате взятия Сирта экс-начальник службы внутренней безопасности генерал Мансур Дао, рассказал следующее:

Мы решили выбраться после того, как были окружены, и место перестало быть безопасным. Мы хотели прорваться в соседний район Джариф. Однако при выезде из города мы подверглись мощному обстрелу и были снова окружены. Все наши машины были уничтожены. Нам пришлось разделиться на группы. Мы пешком направились в сторону Джарифа. Я был с Каддафи и министром обороны. С нами была небольшая группа охраны. Потом меня ранило, и я потерял сознание. Что было дальше, я не знаю.

Находившийся до конца с Каддафи его личный водитель Хунейш Наср рассказал: «Революционеры шли за нами. Он не был напуган, но, кажется, он не знал, что делать. Это был первый и последний раз, когда я его видел в таком состоянии».

По словам Абделя Маджида, Каддафи был ранен в обе ноги. Его оттащили в дренажный трубопровод, расположенный под дорогой, где он потом и был найден войсками Национального переходного совета.

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=rgfjn127LUY&feature=youtu.be Взятие в плен Каддафи незадолго до его убийства (BBC)]

Повстанцы сумели захватить Каддафи, после чего его сразу окружила толпа, которая стала издеваться над ним. Люди с криками «Аллах акбар!» принялись стрелять в воздух и тыкать автоматами в полковника. Последний безуспешно умолял о пощаде: «Харам алейкум… Харам алейкум… Позор вам! Вы не ведаете греха?!». Затем Каддафи с залитым кровью лицом повели к автомобилю, где посадили на капот.

Помимо Каддафи, был захвачен и его сын Мутаззим, впоследствии убитый при невыясненных обстоятельствах. Также был убит один из участников переворота 1969 года и членов СРК, министр обороны и главнокомандующий вооружёнными силами, бригадный генерал Абу Бакр Юнис Джабер. По некоторым данным, Муаммара Каддафи пыталась вывезти из Ливии в Нигер группа южноафриканских наёмников из 19 человек по специально заключённому контракту. Авиация НАТО открыла огонь и остановила конвой из внедорожников, иностранцам дали возможность скрыться.

Появившиеся позднее видеозаписи последних минут жизни Каддафи опровергли первоначальную официальную версию Национального переходного совета Ливии о случайной гибели полковника в ходе перестрелки. Стало ясно, что он был убит в результате самосуда захватившими его в плен повстанцами.

Подтверждением этого служат представленные правозащитной организацией Human Rights Watch видеоматериалы, на которых видно, что глава Джамахирии был захвачен живым, но с серьёзным осколочным ранением в голову. Видеозаписи свидетельствуют, что повстанцы наносили ещё живому Каддафи многочисленные штыковые ранения по ягодицам и сыпали в раны песок, одновременно поддерживая бывшего лидера за простреленные в плечах руки. Надругательства продолжались с 9 утра до 12 дня по местному времени, после чего пленного в знак унижения протащили за ноги по улицам Сирта. В момент, когда окровавленного полковника наконец погрузили в автомобиль для транспортировки в госпиталь, он уже не подавал признаков жизни.

Следует отметить, что многочисленные слухи о попытках убить Каддафи существовали и ранее. Так 27 июня 1980 года у берегов Сицилии потерпел крушение итальянский пассажирский самолет. Все находившиеся на борту, 81 человек, включая 13 детей, погибли. По одной из конспиративных теорий крушение было следствием попытки французских ВВС сбить самолет, в котором летел Каддафи или другой высокопоставленный ливиец, согласной другой - взрыв был следствием взрыва бомбы, заложенной в самолет участниками Красных бригад. В 2013 году Верховный уголовный суд Италии пришел к выводу, что крушение произошло в результате ошибочного ракетного удара со стороны Военно-воздушных сил Италии и обязал итальянское государство выплатить 100 млн долларов семьям погибших. При этом бывший президент Италии Франческо Коссига заявил, что самолёт был сбит умышленно.

17 октября 2012 года Human Rights Watch опубликовала 50-страничный доклад «Смерть диктатора: кровавая месть в Сирте», приуроченный к годовщине падения режима Каддафи. В докладе организация пришла к выводу, что новые ливийские власти не выполнили данное ими обещание расследовать обстоятельства смерти главы Джамахирии, его сына и десятков их казнённых сторонников. Проведённое экспертами группы HRW расследование показало, что вскоре после пленения Каддафи были задержаны и подвергнуты жестоким издевательствам 66 сопровождавших его сторонников. Правозащитникам удалось документально подтвердить гибель не менее 17 из них на основе видеозаписей, сделанных самими повстанцами на камеры мобильных телефонов.

После убийства

Тела Муаммара Каддафи, его сына и Абу Бакра Юниса Джабера были выставлены на всеобщее обозрение в промышленном холодильнике для овощей в торговом центре в Мисурате. На рассвете 25 октября все трое были тайно похоронены в Ливийской пустыне. На этом закончилось 42-летнее правление полковника Каддафи и революция, которую он провозгласил после свержения монархии в 1969 году.

После гибели Муаммара Каддафи в Сирте были осквернены и уничтожены могилы матери Каддафи, его дяди и ещё двоих родственников. По сообщениям алжирской газеты «Ан-Нахар», боевики из группировки «Течение джихада» разрушили надгробные плиты, вытащили из могил кости усопших и сожгли их. Осквернению подверглась также и могила отца Каддафи.

Международная реакция

Узнав о гибели Муаммара Каддафи по SMS госсекретарь США Хиллари Клинтон весело рассмеялась и прокомментировала это словами: «Это хорошая новость» и «Мы пришли, мы увидели, он умер». На видео, снятом в американском посольстве в Кабуле, показаны кадры того, как одна из её помощниц по имени Хьюма Абедин показала ей смартфон BlackBerry, на новостной ленте которого появилась информация о том, что Каддафи пойман, на что Клинтон отреагировала словами «Wow, unconfirmed reports about Gaddafi being captured.»('Ого, неподтвержденное сообщение о поимке Каддафи')..

Управление Верховного комиссара ООН по правам человека, Международная амнистия и российский МИД потребовали провести тщательное расследование обстоятельств смерти Каддафи.

Официальный представитель МИД Ирана Рамин Мехманпараст, комментируя смерть Каддафи, заявил: «Деспоты и угнетатели на протяжении всей истории заканчивали одинаково — бесславной гибелью». По его словам, и руководство, и простые граждане Ирана очень рады произошедшим в Ливии событиям, а «тиран» Каддафи был обречён, поскольку игнорировал права своего народа. Однако президент Ахмадинежад раскритиковал внешнее вмешательство.

Владимир Путин назвал кадры с пленным Каддафи «ужасными, отвратительными сценами расправы», «когда на экранах всего мира показали, как его убивают, всего в крови. Вот это демократия? А кто это сделал? Беспилотники, в том числе американские, нанесли удар по его колонне. Потом по радио через спецназ, который не должен был быть там, на территории, подогнали так называемых оппозиционеров и боевиков, и уничтожили без суда и следствия».

Завещание

23 октября рядом новостных агентств было обнародовано завещание Муаммара Каддафи, датированное 17 октября. В завещании он просит похоронить его тело по исламскому обычаю на кладбище в Сирте, где захоронены его родственники. Также он потребовал от своих сторонников продолжать борьбу с "иностранными агрессорами".

Интересные факты

• После убийства фотографии с изображением мёртвого Муаммара Каддафи пересылались в Интернете с прикреплённой программой-вирусом.

Ссылки

• [www.newsru.com/world/22oct2011/muammar.html Тело Каддафи выставили на всеобщее обозрение в супермаркете. К нему очередь]
• [www.hrw.org/reports/2012/10/16/death-dictator-0 Death of a Dictator] Human Rights Watch 2012 (англ.)

Отрывок, характеризующий Убийство Муаммара Каддафи

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.