Убийство Флавии Бертоцци

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Убийство Флавии Бертоцци — резонансное преступление, произошедшее в городке Понте-Каприаска (Швейцария) 3 декабря 2002 года. 31-летняя Флавия Бертоцци, беременная жена швейцарского пограничника, была убита в собственной квартире 33-летним Александром Бакаевым, уроженцем Волгоградской области, бывшим десантником, по заказу гражданина Германии и Румынии бизнесмена Клауса Оприса.

Предыстория

Поводом для убийства беременной женщины, ожидающей двойню, стала ссора Клауса Оприса с её мужем, Андреа Бертоцци, которая произошла 31 марта 2002 года. Гражданин Германии и Румынии Клаус Оприс ехал на машине из Франкфурта в Женеву. На таможне швейцарские служащие обыскали его машину. Во время обыска таможенниками был изъят нож, запрещённый для ввоза в страну. Клаус Оприс был возмущен, словесная перепалка переросла в драку, в результате которой у Оприса был сломан нос. Также нарушителю пришлось заплатить штраф в размере 50 франков. Оприсом была подана официальная жалоба, однако действия таможенников были признаны законными.

Нарушитель пообещал отомстить обидчикам, одним из которых был ефрейтор Андреа Бертоцци. С помощью своих знакомых Клаус Оприс вызвал в Румынию четырех граждан Молдавии, которым обещал заплатить по 2 тысячи евро, если они изобьют обидчиков. Однако, во Франкфурт приехал только Александр Бакаев.

Убийство

Сами трагические события произошли 3 декабря 2002 года. Как описывается в материалах прокуратуры, около 9 часов вечера, Оприс с Бакаевым, вооруженные пистолетами и ножами, ворвались в дом пограничника Андреа Бертоцци. Сам Андреа находился на дежурстве, в квартире была его беременная жена Флавия с подругой. Женщин привязали к стульям и заклеили им рты. После раздумий, Оприс повернулся к Бакаеву и провел ребром ладони по горлу. Бакаев без колебаний убил беременную женщину.

Вторую женщину оставили в живых, приказав передать Андреа Бертоцци, за что они убили его жену.

Арест

Клаус Оприс вместе с семьей предприняли попытку к бегству, однако был задержан в Бухаресте. Александра Бакаева объявили в международный розыск. Властями Швейцарии за его поимку была назначена награда в размере 50 тыс. евро. Следствию было известно, что после убийства, Бакаев отправился в Молдавию, где его след потерялся. Задержать преступника удалось только 4 августа 2003 года на одном из КПП в Туапсинском районе Краснодарского края.

Приговор

Клаус Оприс был осуждён практически сразу после ареста. Он приговорён к пожизненному заключению.

Александра Бакаева судили в России. Судебные заседания затянулись до 2007 года. Мосгорсуд приговорил подсудимого к 20 годам лишения свободы. Бакаев подал на обжалование в Верховный суд. Однако представитель потерпевших адвокат Александр Линников заявил, что намерен добиваться ужесточения наказания: «Прокурор просил назначить Бакаеву пожизненный срок. Это то, что он заслужил».

Отрывок, характеризующий Убийство Флавии Бертоцци

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.