Убийство монахов в Тибирине

Убийство монахов-траппистов в Тибирине — [www.moines-tibhirine.org/les-7-freres/les-7-freres-assassines.html убийство семи] траппистов в Тибирине, совершённое 21 мая 1996 года во время Гражданской войны в Алжире. В ночь с 26 на 27 марта 1996 года они были похищены вооружёнными исламистами. 30 мая 1996 года отрубленные головы монахов были найдены недалеко от города Аль-Мидия. Девять дней спустя ответственность за убийство взяла на себя Вооружённая исламская группа.

История

Монастырь Девы Марии Атласских гор был основан в Тибирине в 1938 году монахами их монашеского ордена траппистов из французского города Эгбеля. Монахи, жившие в монастыре, занимались педагогической и медицинской деятельностью среди местного арабского населения. После обретения независимости Алжира местные власти ограничили деятельность монастыря, забрав у него большую часть землевладения и сократив монастырскую общину до 12 человек. Из-за снижения численности насельников и численности местного католического населения среди монахов рассматривался вопрос постепенного закрытия монастыря. Судьбу монашеской обители решил алжирский архиепископ Этьен Леон Дюваль, который обратился к цистерцианскому ордену с просьбой о материальной поддержке монастыря. В 1964 году в Тибирин прибыли восемь цистерцианцев из монастыря в Эгбеле, которые взяли на себя содержание траппистского монастыря.

Во время Гражданской войны в Алжире, которая началась в 1991 году, в стране стало преследоваться местное христианское население. 14 декабря 1993 года поблизости от монастыря было найдено тело убитого югославского рабочего, который накануне принимал участие в монастырском богослужении. Об этом событии монахи рассказали в публичном письме, опубликованном 24 февраля 1994 года во французском католическом журнале La Croix. В ночь с 24 на 25 декабря 1993 года на монастырь напали исламские боевики, которые потребовали от монахов уплаты «революционного налога» и хотели забрать одного из монахов, который был врачом. Несмотря на сложившуюся опасную ситуацию, монахи на общем собрании решили остаться в монастыре. Также они сообщили местным властям, что они занимают нейтральную позицию в противостоянии воюющих алжирских группировок и отказываются от защиты и ограничивают контакт с внешним миром.

Убийство

В ночь с 26 на 27 марта 1996 года группа мусульманских боевиков численностью примерно около 20 человек предприняла атаку на монастырь. Нападение на монастырь длилось примерно около 30 минут. Во время атаки монахами была предпринята попытка дозвониться до полицейского участка, но телефонная линия была отрезана боевиками. После захвата монастыря боевики взяли в заложники семь монахов. Двоим монахам удалось скрыться от боевиков в доме для гостей. Из-за комендантского часа сообщение о захвате заложников было передано местным властям только утром. Было также передано сообщение французскому посольству и алжирскому архиепископу.

В продолжении почти одного месяца не было известно никаких известий о заложниках. 27 апреля 1996 года в лондонском мусульманском журнале El Hayat было опубликовано заявление, которое датировалось 18-м апрелем. В этом заявлении ответственность за похищение траппистов брала на себя Вооружённая мусульманская группа. Предполагается, что двумя днями раньше с этим заявлением ознакомился французский президент Жак Ширак.

30 апреля 1996 года представитель Вооружённой мусульманской группы, который представился как Абдулла, принёс во французское посольство в Алжире кассетную запись с записанными десятью днями ранее голосами монахов. Абдулла также сообщил о просьбе монахов о спасении.

23 мая 1996 года Вооружённая мусульманская группа заявила, что монахи двумя днями ранее были казнены. 30 мая 1996 года головы убитых монахов были обнаружены в городе Аль-Мидия. 2 июня 1996 года в соборе в Алжире состоялось отпевание монахов и 4 июня 1996 года останки монахов были похоронены на кладбище в Тибирине.

Версии

Существовали две альтернативные версии убийства монахов.

• По одной из версий монахи были убиты алжирской спецслужбой, чтобы ухудшить имидж партизанских мусульманских групп среди мирового сообщества. В вине официальных служб был уверен епископ епархии Орана Пьер Клавер, который 1 июня 1996 года также стал жертвой мусульманских экстремистских группировок.
• По другой версии монахи были похищены алжирской спецслужбой, чтобы использовать их для лечения и ухода за раненными военнослужащими. В одной из стычек с Вооружённой мусульманской группой монахи были убиты и, чтобы скрыть огнестрельные ранения на телах убитых и обвинить в убийстве мусульманских партизан, им были отрублены головы, которые впоследствии были подкинуты возле Аль-Мидия.

Список убитых

Имя и фамилия	Дата и место рождения	Дата принятия монашеских обетов	Биографические данные
священник [www.moines-tibhirine.org/frere-christian.html Христиан де Шерже]	18 января 1937 года, Кольмар	1 октября 1976 года	Настоятель монастыря с 1984 года
священник [www.moines-tibhirine.org/frere-christophe.html Христоф Лебретон]	11 октября 1950 года, Блуа	1 ноября 1980 года	В монастыре исполнял должность наставника новициата
священник [www.moines-tibhirine.org/frere-bruno.html Бруно Лемарша]	1 марта 1930 года, Сен-Мексан	21 марта 1990 года	Священник с 1956 года. В трапистский орден вступил в 1989 году. С 1992 года был настоятелем филиала Тибиринского монастыря в Марокко.
священник [www.moines-tibhirine.org/frere-celestin.html Селестин Рингар]	27 июля 1933 года, Тувуа	1 мая 1960 года	Священник с 1960 года. В орден вступил в 1987 года. В монастыре исполнял должность кантора.
брат [www.moines-tibhirine.org/frere-luc.html Лука Дошер]	31 января 1914 года, Бур-де-Пеаж	15 августа 1949 года	До вступления в орден получил медицинское образование. Был военным врачом в Марокко. В Тибирине заведовал больничным отделением для местного населения. В монастыре проживал с 1946 года. В 1959 году был похищен мусульманскими боевиками и был освобождён по просьбе местных мусульман.
брат [www.moines-tibhirine.org/frere-michel.html Мишель Флёри]	21 мая 1944 года, Сен-Анн	28 августа 1986 года	В монастыре отвечал за кухню и сад.
брат [www.moines-tibhirine.org/frere-paul.html Поль Фавр-Мивиль]	17 апреля 1939 года, Фавр-Мевилль	20 августа 1991	В монастыре отвечал за ремонтные работы.

Память

Все убитые монахи были похоронены на кладбище в городе Тибирине;

• В 2010 году на экраны вышел фильм-драма «Люди и боги» (Des hommes et des dieux), режиссёра Ксавье Бовуа. Основанный на реальных событиях в Тибирине, фильм собрал много почётных наград и номинаций, был тепло принят кинокритиками во многих странах.

Литература

• [www.themonksoftibhirine.net/ John W/ Kiser, The Monks of Tibhirine]  (англ.)

Ссылки

• [www.moines-tibhirine.org/ Сайт монастыря]  (фр.)
• [www.ocso.org/index.php?option=com_docman&task=cat_view&gid=82&Itemid=187&lang=en Atlas Martyrs]  (фр.)
• [www.lefigaro.fr/actualite-france/massacre-moines-tibehirine.php Dossier sur les moines de Tibhirine sur le site du Figaro (Досье газеты «Фигаро»)]  (фр.)
• [www.algeria-watch.org/fr/article/just/moines/extraits_francalgerie.htm Tibhirine : ce qu'écrivaient en 2004 les auteurs de Françalgérie, crimes et mensonges d'États]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Убийство монахов в Тибирине

– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.