Убийство по контракту

Убийство по контракту
Murder by Contract
Жанр	Фильм нуар
Режиссёр	Ирвинг Лернер
Продюсер	Леон Чулак
Автор сценария	Бен Симкоу
В главных ролях	Винс Эдвардс Филлип Пайн Хершел Бернарди
Оператор	Люсьен Баллард
Композитор	Перри Боткин
Кинокомпания	Орбит продакшнс Коламбиа пикчерс (дистрибуция)
Длительность	81 мин
Страна	США США
Язык	английский
Год	1958
IMDb	ID 0051959
Выход фильма «Убийство по контракту» (оригинальное название — Murder by Contract)

К:Фильмы 1958 года

«Убийство по контракту» (англ. Murder by Contract) — фильм нуар режиссёра Ирвинга Лернера, вышедший на экраны в 1958 году.

Фильм рассказывает о хладнокровном и расчётливом наёмном убийце (Винс Эдвардс), получившем заказ на устранение свидетельницы, которая готовится дать разоблачительные показания в суде против одного из крупных мафиози.

Фильм относится к многочисленной категории криминальных драм, в центре внимания которых находится личность наёмного убийцы. В эту категорию входят, в частности, такие фильмы, как «Оружие для найма» (1942), «Насаждающий закон» (1951), «Самурай» (1967), «Механик» (1972), «День шакала» (1972), «Леон» (1994), «Шакал» (1997), «Старикам тут не место» (2007) и «Джон Уик» (2014). Минималистский художественный язык картины созвучен фильмам французского режиссёра Робера Брессона и Жана-Пьера Мельвиля 1950-60-х годов, а также оказал влияние на криминальные картины Мартина Скорцезе 1960-70-х годов.

Сюжет

В Нью-Йорке в своей скромной квартире молодой, красивый и аккуратный мужчина по имени Клод (Винс Эдвардс) тщательно приводит себя в порядок, надевает костюм и направляется на собеседование. Он приходит к некому мистеру Муну (Майкл Грэйнджер), заявляя, что он от Бринкса и у него назначена встреча. Во время разговора Клод сообщает, что хочет стать наёмным убийцей. По его мнению, только таким образом он сможет осуществить свою мечту — купить дом свей мечты. Оставаясь на своей нынешней работе, он сможет накопить на покупку дома только через 23 года, а так долго ждать он не может. Мун сообщает: «На этой работе можно совершить только одну ошибку», после чего прощается с Клодом, перед уходом взяв у него номер телефона. Мун предупреждает Клода, чтобы тот не выходил из комнаты, так как позвонит он только один раз и больше перезванивать не будет. После ухода Клода Мун звонит своему шефу Бринксу, докладывая, что парень слишком умён, и возможно, его можно будет использовать, если он выдержит испытание — просидит дома в течение 2 недель в ожидании звонка.

Клод ждёт в своей квартире, не выходя на улицу. Он тщательно соблюдает режим дня, просыпается и ложится спать по будильнику, много читает и постоянно занимается физкультурой. Наконец, раздаётся звонок, и Клод обещает приехать через 10 минут. Приехав к Муну, Клод рассказывает, что ожидал звонка, снимая напряжение физическими упражнениями. Он говорит, что ни пистолета, ни ножа у него нет. Мун даёт Клоду деньги — гонорар за первый заказ — и обещает в ближайшее время позвонить и дать имя и адрес объекта.

В парикмахерской трое служащих связаны и заперты в подсобном помещении. Приходит клиент, под видом парикмахера появляется Клод, он затачивает бритву и перерезает клиенту горло. Дома Клод записывает на листе, где указана цена дома — 28 тысяч долларов, что его банковский счёт пополнился на 500 долларов. Некоторое время спустя ночью под видом врача Клод проникает в больничную палату и отключает аппарат жизнеобеспечения у одного из больных, после чего помечает в блокноте пополнение счёта ещё на 500 долларов. Затем по приказу Бринкса Клод приходит к Муну и убивает его ножом.

Завоевав авторитет как киллер, Клод получает от Бринкса более значимое задание. Он направляется в Лос-Анджелес, где его ожидают двое беспокойных подручных Бринкса — неприветливый Марк (Филип Пайн) и восторженный Джордж (Хершел Бернарди). Обсуждая его заказ, они говорят, что гонорар — 5000 долларов — очень большой, однако даже за такие деньги они не взялись бы за эту работу.

После встречи Клода они втроём выезжают в город. Хотя Марк и Джордж спешат с выполнением заказа, Клод предлагает проехаться по городу и посмотреть достопримечательности. На следующий день Клод направляется купаться на пляж, ещё через день — отправляется на морскую рыбалку, говоря, что это позволит ему лучше подготовить план действий. Марк и Джордж пребывают во всё в большем волнении, так как Клод за несколько проведённых дней даже не поинтересовался тем, кого он должен устранить. На недоумённые вопросы Марка и Джорджа Клод объясняет свою позицию. «Убивать не просто», — говорит он. Есть разные типы убийств — есть убийства, когда знакомые убивают друг друга из страсти, есть случайные убийства, которые происходят, например, во время ограблений. Он же занимается единственным идеальным способом убийств, когда незнакомый убивает незнакомого. У него нет никаких мотивов, нет никакой связи с жертвой. И совершает он это убийство только потому, что кто-то готов за это заплатить. То есть это чистый бизнес, как и любой другой. Этот бизнес рискованный, но он хорошо оплачивается. Далее он говорит, что не родился киллером, а специально готовился, чтобы стать им, тренировался, чтобы исключить какое-либо личное отношение к убийству и к жертве. Хотя прошло уже 10 дней, Клод так и не поинтересовался объектом, который должен устранить.

Клод со своими сопровождающими в очередной раз едет по городу, отказываясь даже посмотреть на дом жертвы. Они приезжают на поле для гольфа, где Клод отрабатывает удар в то время, как Марк и Клод в нетерпении ожидают от него действий. Вернувшись вечером домой, Клод собирается отлучиться в город на два часа, говоря, что идёт в кино. Марк и Джордж идут вместе с ним, однако во время сеанса Клоду удаётся от них сбежать. Вернувшись домой несколько часов спустя, Клод говорит Марку и Джорджу, что следил за ними, выясняя, нет ли за ними хвоста. Когда Марк напоминает, что на выполнение заказа осталось 4 дня, Клод говорит, что завтра посмотрит объект.

Утром они заезжают на один из городских холмов и сверху наблюдают за богатым домом. Марк и Джордж говорят, что там находится объект — Билли Уильямс (Кэприс Ториел). Рассматривая дом и близлежащую территорию в бинокль, Клод видит, что дом со всех сторон охраняется вооружёнными копами. Во время наблюдения Клод рассказывает, что никогда не был в тюрьме и даже не имеет ни одного привода в полицию. Он всю жизнь был добропорядочным гражданином — учился, закончил школу, получил техническое образование и работал по специальности. Затем он смотрит в одно из окон, с удивлением выясняя для себя, что Билли Уильямс — это женщина. Клод собирается идти звонить Бринксу в Нью-Йорк. На вопрос своих сопровождающих он отвечает, что не любит женщин, они непредсказуемы и независимы. И потому он не отказывается от заказа, а собирается увеличить сумму гонорара.

На следующий день под видом страхового агента Клод наносит визит бывшей служанке Билли по имени мисс Уайли (Фрэнсес Осборн), уволенной два дня назад. Под предлогом, что собирает информацию о Билли Уильямс в связи с тем, что она решила застраховать свою жизнь на 100 тысяч долларов, Клод выведывает у мисс Уайли распорядок дня её бывшей хозяйки. По словам мисс Уайли, Билли когда-то работала в шоу-бизнесе. Сейчас она чего-то боится, уволила её два дня назад, так как больше ей не доверяет. И последние дни она не выходит из дома и ничего не делает — только смотрит телевизор, читает газеты и иногда играет на фортепиано. И даже обед ей доставляют полицейские прямо в дом.

Вечером, когда Билли играет на фортепиано, Клод на холме подключает электропровод, ведущий в дом, к системе высоковольтных проводов. На следующее утро, когда после завтрака Билли включает телевизор, по проводам проходит мощный электрический импульс, вызывающий взрыв телевизора. Раздаётся женский крик, и Клод уезжает.

Дома Марк и Джордж обсуждают действия Клода, говоря, что он разработал отличную идею — устроить взрыв телевизора во время включения. К сожалению, идея не сработала, так как Билли воспользовалась пультом управления и потому не пострадала. Марк настойчиво напоминает Клоду, что у него осталось 48 часов на выполнение заказа и вновь настойчиво предлагает Клоду воспользоваться огнестрельным оружием, однако тот отвечает: «Я не прибегаю к нелегальным действиям, я законопослушный гражданин и никогда не нарушаю законы». Клод говорит, что видел, как охрана дома сегодня была увеличена вдвое, а то и втрое, и ситуация стала намного тяжелее. Затем Клод едет вместе со своими подручными в магазин игрушек, где покупает лук и стрелы. Вернувшись домой, он обучает Джорджа стрелять из лука в цель. Клод размышляет о парадоксальности подхода к убийствам, когда военных обязывают убивать и убивают за отказ убивать, а в обычной жизни наоборот человека убивают, если он совершает убийство. Затем он поручает Марку купить винтовку с оптическим прицелом.

Билли надоело постоянное пребывание дома в окружении копов-мужчин, но и сесть на несколько дней в тюрьму ради собственной безопасности она тоже отказывается, так как хочет жить нормальной жизнью, хорошо питаться и иметь хороший сервис. Полиция обещает прислать Билли женщину, которая будет её охранять.

Клод с винтовкой занимает позицию на холме и наблюдает за домом в прицел. Он говорит Марку, что женщины любопытны и, проснувшись, обязательно выбегут на улицу посмотреть, что случилось. Расположившийся поодаль Джордж берёт лук и стрелы. В этот момент на дежурство в доме Билли заступает женщина-полицейский. Джордж поджигает стрелы и пускает в кустарник вокруг дома Билли, который мгновенно вспыхивает ярким пламенем. Увидев это, женщина-полицейский немедленно выскакивает на улицу, и Клод, решив, что это Билли, убивает её из винтовки.

Собравшись втроём в баре, Клод и его помощники ожидают официального сообщения о смерти Билли, так как они видели только, как выносили тело, накрытое простынёй. Наконец, поступает информация, что была убита известная джазовая пианистка и бывшая подружка крупного мафиози, которая завтра собиралась дать против него показания в суде. Услышав сообщение, Клод просит купить ему билет на поезд до Нью-Йорка, который отбывает через пять часов.

Перед отъездом домой Клод собирается поужинать в гостиничном ресторане, заказывая себе девушку из эскорт-службы по имени Мэри (Кэти Браун). Во время беседы в номере девушка неожиданно рассказывает Полу, что Билли жива, просто пребывает в шоковом состоянии после убийства. А убитой на самом деле оказалась женщина-полицейский, которая вышла на улицу в халатике Билли. Полиция умышленно дала информацию о том, что Билли убита, чтобы прекратить покушения на её жизнь. Подпоив Мэри, Клод спрашивает, откуда она получила такую информацию. Она отвечает, что сведения точные, так как ей рассказал об этом дядя её матери, занимающий высокий пост в офисе окружного прокурора.

Утром Клод собирает вещи и сообщает Марку и Джорджу, что уезжает домой. Он совершил уже две попытки убийства, и теперь считает, что контракт проклят, и его нельзя выполнить. Они отвечают, что если заказ не будет выполнен, убьют их всех. Джордж чуть было не проговаривается, что если Клод не выполнит контракт, они будут вынуждены ликвидировать его. Марк и Джордж вызываются отвезти Клода на вокзал, но привозят на территорию заброшенной киностудии. Там они сообщают Клоду, что шеф поручил избавиться от него, если он не передумает и не закончит дело. Но Клод отказывается. Угрожая пистолетом, они ведут Клода по внутреннему двору студии, где Клод имитирует приступ, падает на землю, а затем выхватывает у Марка пистолет. Он забивает Марка до смерти, затем берёт кусок металлической трубы и отправляется вслед за сбежавшим Джорджем. Вскоре слышится мужской крик.

Затем Клод звонит Бринксу, говоря, что поскольку объектом является женщина, он требует удвоить его гонорар, одновременно сообщая, что парни мертвы. Проверив поступление денег, Клод направляется в городской архив, где под видом ландшафтного дизайнера покупает план участка, на котором стоит дом Билли. Он обнаруживает, что под участком проходит дренажная труба коммунального назначения, по которой можно незаметно добраться практически до самого дома.

С наступлением темноты Клод находит на холме вход в трубу и пробирается по ней до дома. Вышибив решётку, он выбирается около дома, после чего через служебное окно проникает в подвал дома. Подобравшись к жилым помещениям, он бьёт охранника по голове, лишая его сознания. Клод проходит в гостиную, представляясь Билли новым охранником. Она садится играть на рояле. Клод подходит к ней сзади и спрашивает, зачем она хочет дать показания против Бринкса. Она отвечает, что если его устранят, она будет в безопасности. Билли продолжает играть. Клод снимает галстук и собирается её задушить, однако почему-то медлит и не может это сделать. К дому подъезжает полицейская машина. Билли предлагает Клоду немедленно бежать, обещая, что в этом случае не закричит. Клод убегает, стреляя в приходящего в сознание охранника. Полицейские врываются в дом и преследуют Клода. Клод снова забирается в трубу, полицейские открывают по нему огонь с двух сторон трубы, убивая его. Билли подбирает галстук Клода и видит, как из трубы выскальзывает его окровавленная рука.

В ролях

• Винс Эдвардс — Клод, серийный убийца
• Филлип Пайн — Марк, подручный Бринкса
• Хершел Бернарди — Джордж, подручный Бринкса
• Кэприс Ториел — Билли Уильямс, объект
• Майкл Грэйнджер — мистер Мун, подручный Бринкса
• Кэти Браун — Мэри, секретарша и эскорт

Режиссёр фильма и исполнитель главной роли

Среди наиболее известных работ Ирвинга Лернера в качестве режиссёра — нуаровые криминальные триллеры «Предел ярости» (1958) и «Город страха» (1959), а также приключенческая драма «Королевская охота за солнцем» (1969). В 1961-66 годах Лернер поставил 13 серий медицинского телесериала «Бен Кейси», главную роль идеалистического врача в котором исполнил Винс Эдвардс. Как монтажёр Лернер работал над такими фильмами, как «Спартак» (1960) Стенли Кубрика и «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (1977) Мартина Скорцезе.

Свои лучшие роли в полнометражном кино Винс Эдвардс сыграл в двух нуарах Лернера — «Убийство по контракту» (1958) и «Город страха» (1959). Кроме того, в середине 1950-х годов он сыграл менее значимые роли в серии других нуаров, самые значимые среди которых — «Полицейский-мошенник» (1954) и «Убийство» (1956), а также в военных драмах «Победители» (1963) и «Дьявольская бригада» (1968). Но, вероятно, более всего Эдвардс остался известен как исполнитель доктора Бена Кейси в одноимённом телесериале, в котором в период 1961-66 годах он сыграл в 153 сериях.

Оценка фильма критикой

Общая оценка фильма

Фильм получил достаточно высокую оценку критики, хотя непосредственно после выхода на экраны на него не обратили особого внимания. Журнал «Variety», назвал картину «достаточно интересной историей платного убийцы», отметив её «нарастающий саспенс после довольно бессистемного начала».

Со временем фильм стал получать очень высокие оценки критики, обратившей внимание на новаторскую минималистскую стилистику и необычно холодную тональность картины, часто сравнивая его с французскими криминальными мелодрамами 1960-70-х годов. Джэй Карр отметил, что это «быстрый фильм, снятый за восемь дней на микроскопическом бюджете», который выступает как «мощное напоминание о том, как из меньшего можно сделать большее», указывая далее, что этот «чистый, компактный и эффективный, плотный, напряжённый и убедительно воздействующий фильм вырывается за пределы своего происхождения на бедной киностудии». Брюс Эдер назвал его «необычным триллером, иногда почти весёлым, несмотря на моменты насилия». Выделив «живую и чёткую операторскую работу Люсьена Балларда», Эдер тем не менее посчитал, что фильм «в первую очередь стал демонстрацией талантов Винса Эдвардса, которому удаётся главенствовать в каждой сцене, в которой он занят — с текстом или без — в роли чётко формулирующего свои мысли, невозмутимо преданного работе, пунктуального наёмного убийцы».

Журнал «TimeOut» назвал картину «потрясающим, строгим фильмом категории В», напоминающим чем-то Жана-Пьера Мельвиля: он холодный, тихий и бесстрастный". Деннис Шварц полагает, что «этот, проигнорированный в своё время, низкобюджетный чёрно-белый нуар 1950-х годов является выдающимся, абсолютно великолепным триллером». Шварц считает, что «он сильно напоминает великий экзистенциалистский психологический фильм нуар Жана-Пьера Мельвиля „Самурай“ (1967), суть которого заключается не столько в истории как таковой, как в демонстрации обходительности и расчетливой бесстрастности главного героя… Не бывает нуаровых фильмов лучше, чем этот». По словам Фернандо Кроче, фильм демонстрирует «простое и ясное, компактное низкобюджетное мастерство», а его «притягательная необычность соответствует уровню его претензий». Далее он замечает, что "леденящий блеск Эдвардса наполнен финансовым фатализмом, делая его ближе самовлюблённым одиночкам Пола Шредера, чем духовной невозмутимости персонажей Жана-Пьера Мельвиля. Джеффри Андерсон подчёркивает, что «этот фильм категории В избирает поразительно сдержанный, обстоятельный подход к показу работы наёмного убийцы». Он также отмечает, что «этот изумительный фильм с годами заслуженно стал культовым».

Отношение к фильму Мартина Скорцезе

Многие критики полагают, что возрождение интереса к фильму в последние годы связано с той высокой оценкой, которую ему неоднократно давал известный режиссёр Мартин Скорцезе. Джэй Карр указывает, что "из небольшого числа работ Лернера, фильм, который оказал наибольшее влияние на Скорцезе и который он часто упоминал — это «Убийство по контракту».

Майкл Андерсон отмечает, что «Скорцезе не раз говорил о влиянии фильма на его карьеру (он впервые увидел его как вторую картину на сдвоенном сеансе вместе с „Путешествием“ (1959) Анатоля Литвака)». Джэй Карр пишет: «Мы можем понять, почему молодой Скорцезе был настолько им захвачен по сравнению с основным фильмом на двойном сеансе». Трэвис Бикл в его «Таксисте» (1976) во многом обязан строгому и сдержанному стилю Винса Эдвардса. Шварц добавляет, что, по словам Скорцезе, «фильм оказал на него самое большое влияние при работе над фильмом „Злые улицы“ (1973)».

Кроме того, «Скорцезе говорил, что вспоминал волнующую музыку Боткина, исполненную им на одной электрогитаре, которая навевала воспоминания как об итальянском попе 1950-х годов, так и музыке Антона Караса для цитры из фильма „Третий человек“ (1949). Говард Шор написал сходную гитарную музыку для оскароносного фильма Скорцезе „Отступники“ (2006)».

Карр напоминает, что «Мартин Скорцезе посвятил свой фильм „Нью-Йорк, Нью-Йорк“ (1977) памяти Ирвинга Лернера», который умер в 1976 году. Хотя, по мнению Карра, «этот мрачный, фаталистический мюзикл Скорцезе имел мало общего с нуарами Лернера, если не считать духовный мрак».

Характеристика и особенности фильма

Однозначно относя картину к жанру фильм нуар, критики тем не менее обращают на некоторые его особенности, выводящие его за традиционные рамки жанра.

В частности, Джэй Карр сравнивает Клода в исполнении Винса Эдвардса, который «продвигается шаг за шагом к отходу от дел и жизни в коттедже», с персонажем Стерлинга Хэйдена в нуаре Джона Хьюстона «Асфальтовые джунгли» (1950). Однако трудно представить себе «более разные по своим исходным предпосылкам и даже по кинематографическу языку фильмы», чем «классический нуар Хьюстона и плотный маленький этюд Лернера». «В то время, как „Асфальтовые джунгли“ с их ночным миром теней и блестящих от дождя улиц, был погружён в лексикон нуара, „Убийство по контракту“ поставил визуальный язык нуара с ног на голову, вытащив его на солнечный свет».

Карр обращает также внимание на «документальный стиль картины, который проложил себе путь в мейнстримовском американском кино во время и после войны, и был особенно ярко выражен к концу 1950-х годов». Шварц подчёркивает, что в фильме «нет никаких надуманных ухищрений, всё выглядит естественно».

По словам Брюса Эдера, в фильме присутствует «весёлая, лишённая морализаторства, сторона, которая отличает его от набора киноэмоций, доминирующих в большинстве фильмов нуар. Намеренно комические диалоги между тремя бандитами, когда они пытаются понять методы работы друг друга, а также неизменная гитарная музыка Перри Боткина, всё это, кажется, противоречит тому, чего публика ожидает от фильма такого плана; и в паре с относительно сложным психологизмом персонажей, это делает его доставляющим неожиданное удовольствие, беспокойным и увлекательным фильмом, который образует свой собственный класс в американском криминальном кино».

Оценка работы режиссёра и творческой группы

Критики высоко оценили режиссёрскую работу Ирвинга Лернера, операторскую работу Люсьена Балларда и музыку Перри Боткина.

Так, журнал «Variety» охарактеризовал постановку Лернера как «живую и бодрую, в которой он убедительно убивает своих персонажей, некоторые из которых превосходны». Журнал также выделяет «выдающуюся музыку Перри Боткина, который использует только гитару, на которой он играет идеально, поддерживая прекрасную атмосферу фильма». «TimeOut» считает, что «Лернер и его великолепный оператор Люсьен Баллард выжимают максимум из своего ограниченного бюджета, создавая напряжённый, строгий, не морализирующий фильм; он не выглядит ограниченным, а смотрится сдержанным. И кроме того, значительно опережает своё время».

Шварц полагает, «что ни режиссёр, ни сценарист никогда не сделали ничего даже близкого по качеству тому, чего достиг этот фильм категории В, а роль Винса Эдвардса в этом фильме заслуженно взметнула его карьеру на звёздный уровень». Он также отмечает: «Это идеально нюансированный фильм с атмосферической нуаровой операторской работой Люсьена Балларда, плюс блестящее адекватное гитарное сопровождение на заднем плане».

Джеффри Андерсон пишет, что «Лернер, который поставил сравнительно немного фильмов, придаёт „Убийству по контракту“ суровый, чёткий вид, в котором всё также просчитано, как и у его героя. Нетипичная гитарная музыка Перри Боткина помогает ходу картины». Джэй Карр отмечает, что «великий Люсьен Баллард знал, как снимать экономно, и он знал язык нескольких жанров, включая нуар. Впечатляет то, что он использовал настолько много естественного света для решения задачи, поставленной перед фильмом», а Кроче добавляет, что «камера Лернера фиксирует моральную пустоту Эдвардса со спокойствием снайпера».

Оценка актёрской работы

Критики высоко оценили игру Винса Эдвардса, на которой фактически держится весь фильм, но также положительно была оценена игра и Филлипа Пайна и Хершела Бернарди, исполнивших роли его напарников.

«Variety» отмечает, что «Эдвардс сильно играет убийцу и несёт тихую угрозу, обеспечивая зрительское внимание». По мнению Эдера, «игра Эдвардса неожиданно хороша, учитывая, что он относительный новичок». Он отмечает, что «Эдвардсу удаётся держать свою линию на фоне пары ветеранов, Хершела Бернарди и Филлипа Пайна, и внести некоторые неожиданные элементы гуманизма в свой по-настоящему страшный персонаж».

«Variety» полагает, что «Филлип Пайн и Хершел Бернарди внушают убедительность в качестве пособников убийцы, паникующих по причине легкомысленности, с которой Эдвардс берётся за выполнение заказа». По словам Джэя Карра, «они, как комическое облегчение, шекспировские клоуны, демонстрируют недоумённое ворчание по поводу его непостижимых действий».

Ссылки

• [www.imdb.com/title/tt0051959/ Убийство по контракту] на сайте IMDB
• [www.allmovie.com/movie/murder-by-contract-v103170 Убийство по контракту] на сайте Allmovie
• [www.tcm.com/tcmdb/title/27664/Murder-By-Contract/ Убийство по контракту] на сайте Turner Classic Movies
• [www.rottentomatoes.com/m/murder_by_contract/?search=murder%20by%20contract Убийство по контракту] на сайте Rotten Tomatoes
• [www.afi.com/members/catalog/DetailView.aspx?s=&Movie=52672 Убийство по контракту] на сайте Американского института кино
• [www.youtube.com/watch?v=rJLxvQSZXMM Убийство по контракту] фильм на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Убийство по контракту

– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?