Увал Карабаур
| Увал Карабаур узб. Qorabovur, каз. Қарабауыр | |
 | |
| 43°00′00″ с. ш. 56°50′00″ в. д. / 43.00000° с. ш. 56.83333° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.00000&mlon=56.83333&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 43°00′00″ с. ш. 56°50′00″ в. д. / 43.00000° с. ш. 56.83333° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.00000&mlon=56.83333&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Страны |  Узбекистан Казахстан |
| Регионы | Республика Каракалпакстан, Мангыстауская область |
| Ширина | 120 км |
| Длина | 220 км |
| Высшая точка | 290—292 м |
Увал Карабаур, Кара-Баур[1] (узб. Qorabovur, Қорабовур[2], каз. Қарабауыр[1]) — возвышенность в центре плато Устюрт[2], на территории Республики Каракалпакстан в составе Узбекистана и Мангыстауской области Казахстана.
Содержание
Этимология названия
В «Словаре казахских географических названий» название увала переводится как «защищённое от снежной метели подножие»[1].
Э. М. Мурзаев связывает название Карабаур с тюркским словом баир, которое систематически встречается в составе различных топонимов, означая, «холм, бугор», возможно, также «косогор, пустошь». Он указывает, что на каракалпакском языке данное слово звучит как баур или бауыр, означая «склон горы»[3].
Описание
Увал Карабаур представляет собой возвышенность, вытянутую с северо-запада на юго-восток, имея в длину 220 км. Ширина в центральной части составляет свыше 120 км. Средняя высота увала равна 200 м, в северо-западной части достигает 290 м[2]. Наивысшая точка увала на территории Узбекистана — 292 м[4]. Поверхность земли плоская, боковые склоны изрезаны саями[ком 1][2]. Увал ограничивает с севера впадину Ассаке-Аудан[5]
Увал сложен триасовыми, юрскими, меловыми, палеогеновыми и неогеновыми горными породами. Для поверхности типичен известняк сарматского яруса с прослойками мергеля и глины. Встречаются формы карстового рельефа, имеются карстовые воронки диаметром до 30 м и глубиной до 16 м, в нижней части которых образуются пещеры с озёрами[2].
Климат возвышенности — резко-континентальный. Зима холодная, температура достигает −30 °С. Лето продолжительное, жаркое (до +44 °С) и сухое. В год выпадает не более 150 мм осадков[2].
Почвы серо-бурые[2].
Растительный покров редкий, представлен полынью, солянкой и другими растениями. Встречаются пустынные животные[2].
Напишите отзыв о статье "Увал Карабаур"
Примечания
- Комментарии
- ↑ Саями в Средней Азии именуют овраги с постоянными или временными водотоками, а также сами водотоки (в частности, сравнительно небольшие реки, испытывающие резкие сезонные колебания в полноводности либо полностью пересыхающие).
- Источники
- ↑ 1 2 3 Конкашпаев, 1963, с. 57.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Қорабовур — [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=433 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)
- ↑ Мурзаев Э. М. Избранная тюркская географическая лексика // Ономастика Востока / Мурзаев Э. М. и др. — Издательство «Наука». Главная редакция восточной литературы, 1980. — С. 81.
- ↑ Узбекская Советская Социалистическая Республика. Энциклопедия. — Ташкент: Главная редакция Узбекской Советской Энциклопедии, 1981
- ↑ Асакаовдон — [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=174 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)
Литература
- Қорабовур — [www.ziyouz.com/index.php?option=com_remository&Itemid=57&func=fileinfo&id=433 Национальная энциклопедия Узбекистана]. — Ташкент, 2000—2005. (узб.)
- Конкашпаев Г. К. Словарь казахских географических названий. — Алма-Ата: Издательство Академии наук Казахской ССР, 1963. — С. 57. — 184 с.
Отрывок, характеризующий Увал Карабаур
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
