Уварова, Людмила Захаровна
Поделись знанием:
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
(перенаправлено с «Уварова Людмила»)
| Людмила Захаровна Уварова | |
| Любовь Захаровна Медникова | |
 Людмила Захаровна Уварова | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
24 августа 1990 (71 год) |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
1951 — 1990 |
| Направление: |
современные темы |
| Жанр: | |
| Язык произведений: |
русский |
Людми́ла Заха́ровна Ува́рова (настоящее имя: Любо́вь Заха́ровна; в замужестве: Ме́дникова[1]; 21 ноября 1918 года, Москва — 24 августа 1990 года, Москва) — советская писательница и сценарист.
Содержание
Биография
Людмила Захаровна Уварова (в замужестве — Любовь Захаровна Медникова) родилась 21 ноября 1918 года.
- 1950 — закончила МГПИИЯ.
Личная жизнь
Жила и работала в Москве.
Была замужем; супруг: Анатолий Михайлович Медников, писатель (ум. в 2004 году.)[2].
Урна с прахом захоронена на 1 участке Донского кладбища[3].
Творчество
Людмила Захаровна писала на так называемые «современные темы».
Она — автор более 25 книг. В их числе сборники повестей и рассказов:
- 1951 — «Чувство будущего»,
- 1951 — «Школьный учитель. Очерки»,
- 1962 — «Старшая сестра»,
- 1963 — «Ночной разговор»,
- 1964 — «Нескучный сад»,
- 1964 — «Сын капитана Алексича»,
- 1966 — «Сиреневый бульвар: Повести и рассказы»,
- 1968 — «Мой сосед Мишка»,
- 1970 — «Где живёт голубой лебедь?»,
- 1970 — «Теперь или никогда!»,
- 1971 — «Мытная улица»,
- 1973 — «Семья Максима»,
- 1974 — «Поездка к морю»,
- 1976 — «Близкие родственники»,
- 1978 — «Рассказы»,
- 1978 — «Забот полон рот»,
- 1979 — «Как у меня появилась собака»,
- 1979 — «В каждую субботу, вечером: Повесть и рассказы»,
- 1980 — «Последний пассажир»,
- 1981 — «Соседи»,
- 1981 — «Облачко, с прояснениями»[4],
- 1981 — «На днях или раньше»,
- 1982 — «Сумерки после полудня», повесть,
- 1982 — «Трое в лодке», повесть,
- 1982 — «Факт биографии», повесть,
- 1982 — «Редакционное задание», повесть,
- Рассказы:
- «Любимец судьбы»
- «Я ехала домой»...
- «Фотография на стене»
- «Мастер эпизода»
- «Музыка тридцатых годов»
- Рассказы:
- 1983 — «Дома стены помогают»,
- 1983 — «Речной жемчуг»,
- 1985 — «Руку подай»,
- 1987 — «Концерт по заявкам»,
- 1987 — «От мира сего: Роман, повести, рассказы»,
- 1988 — «Дом в переулке»,
- 1989 — «Лики времени»,
- 1989 — «Зелёный огонёк»,
- 1989 — «Давней юности друзья...»,
- 1990 — «Одинокий с собакой снимет комнату»,
- и другие произведения.
Сценарист
| Год | Название | Примечание | |
|---|---|---|---|
| 1961 | кор | «В пути» | Сценарист |
Интересные факты
- Широкой известности Людмилы Захаровны поспособствовала пародия Александра Иванова[5].
- Книги Людмилы Захаровны издавались тиражами до 100 тысяч экземпляров[6][7][8].
Напишите отзыв о статье "Уварова, Людмила Захаровна"
Примечания
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[bozaboza.narod.ru/uvarovaludmila.jpg Надгробие. Фото.] |
- ↑ [abook-club.ru/index.php/t38221.html Настоящее имя - Любовь Захаровна Медникова]
- ↑ [fiercest.ru/lection/b-l-pasternak-preby-vanie-v-gorode-znamenitogo-cheloveka-pust/ «Уважаемым Людмиле Уваровой (покойная жена Медникова, писательница) и Анатолию Медникову, славным людям и талантливым писателям,...».]
- ↑ [bozaboza.narod.ru/uvarovaludmila.htm Уварова Людмила — писатель, сценарист.]
- ↑ [www.biblus.ru/Default.aspx?book=7b365l9 «Облачко, с прояснениями»]
- ↑ [vokrugsmeha.ru/tales2.shtml Александр Иванов, «КРАСНАЯ ПАШЕЧКА»]
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/5352797/ «От мира сего»]
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/30313004/ «Концерт по заявкам»]
- ↑ [www.ozon.ru/context/detail/id/32877375/ «Соседи»]
Литература
- 1981 — Людмила Уварова. «Облачко, с прояснениями» : Рассказы. [Для ст. возраста] / 21 см. — М.: Детская литература., 1981. — 175 с.
- 1981 — Людмила Уварова. «Соседи». — М.: Московский рабочий, 1981. — 256 с. — (Современный городской роман). — 100 000 экз., : Языки: Русский : Формат 84x108/32 (130х200 мм) : Переплёт Мягкая обложка
- 1987 — Людмила Уварова. «От мира сего». — Москва: Советский писатель, 1987. — 464 с. — 100 000 экз. : Формат 84x108/32 (130х200 мм) : Переплёт : Твёрдый переплёт
- 1987 — Людмила Уварова. «Концерт по заявкам» / Авторский сборник. — Москва: Московский рабочий, 1987. — 256 с. — 100 000 экз. : Языки: Русский : Формат 60x84/16 (145х200 мм) : Переплёт : Мягкая обложка
Ссылки
- [www.ozon.ru/person/2617946/ Людмила Захаровна Уварова]
- Уварова, Людмила Захаровна
Отрывок, характеризующий Уварова, Людмила Захаровна
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
