Уваров, Борис Петрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Уваров, Борис»)
Перейти к: навигация, поиск
Сэр Борис Петрович Уваров
Борис Петрович Уваров
Дата рождения:

5 ноября (24 октября) 1888(1888-10-24)

Место рождения:

Уральск, Российская империя

Дата смерти:

18 марта 1970(1970-03-18) (81 год)

Место смерти:

Лондон

Страна:

Российская империя Российская империяВеликобритания Великобритания

Научная сфера:

Энтомология

Место работы:

Тифлисский университет, Имперское бюро по энтомологии, Международный противосаранчовый центр, Королевское энтомологическое общество Лондона

Альма-матер:

Санкт-Петербургский университет

Награды и премии:
Систематик живой природы
Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Uvarov».


Страница на Викивидах

Сэр Борис Петрович Уваров (24.10(5.11) 1888, Уральск — 18 марта 1970, Лондон) — русский энтомолог, зоогеограф.





Биография

Младший сын сотрудника государственного банка Петра Уварова. В 1895—1902 годах учился в уральском войсковом реальном училище в Уральске. В 1904 году поступил в горнопромышленное училище в Екатеринославе.

В 1906 году поступил на естественное отделение Петербургского университета, который окончил в 1910 году, получил степень по зоологии. Работал в Ставропольской губернии над изучением биологии саранчовых и методов борьбы с ними; Организовал первое в России Энтомологическое бюро в Ставрополе. В 1915 переехал в Тифлис, где до 1920 года был руководителем Бюро по борьбе с вредными насекомыми в Тифлисе, профессором энтомологии Тифлисского университета[1].

В 1920 году выехал из меньшевистской Грузии в Великобританию, где работал до конца жизни. В 1929—1940 годах руководил Международным центром изучения саранчи, в 1945—1959 — Противосаранчовым исследовательским центром (Anti-Locust Research Centre). С 1959 — главный консультант центра, руководитель Королевского энтомологического общества[1].

Основные труды по систематике, фаунистике, экологии, географии, популяционной биологии саранчовых и борьбе с ними. Создал теорию фазовой изменчивости у насекомых, учение о саранчовых — акридологию и прикладную биогеографию; внёс большой вклад в изучение энтомофауны СССР, предложил ряд мер по защите растений. Почётный член Всесоюзного энтомологического общества, энтомологических обществ Франции, Нидерландов, Египта, Индии[1]. Член Лондонского королевского общества (1950).

Племянница - Ольга Николаевна Уварова[2].

Сочинения

  • Саранчевые Европейской части СССР и Западной Сибири, М., 1925;
  • Саранча и кобылки, М. — Л., 1927;
  • Саранчевые Средней Азии, Ташкент, 1927;
  • Insect nutrition and metabolism, L., 1928;
  • Insect and climate, «Transactions of the Entomological Society of London», 1931, v. 79, pt 1;
  • Recent advances in acridology: anatomy and physiology of Acrididae, L., 1948;
  • Grasshoppers and locusts, v. 1, Camb., 1966.

Семья

Его племянницей была ветеринар Ольга Уварова.

Напишите отзыв о статье "Уваров, Борис Петрович"

Примечания

  1. 1 2 3 Шмаглит, 2007, с. 149.
  2. [zagranmama.com/sirota-7-ili-dama-olga-uvarova-o-zhizni-kotoroj-moglo-ne-byt/ Сирота №7 или Дама Ольга Уварова: о жизни, которой могло не быть | ЗАГРАНМАМА]

Литература

  • Шмаглит Р. Г. Русское зарубежье в XX веке: 800 биографий / Р. Г. Шмаглит. — М: АСТ: Зебра Е, 2007. — С. 149. — 254 с.

Ссылки

  • [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/NATURE/03_01/NUM3-61-66.PDF Крыжановский О. Л. Полководец противосаранчовых армий.]
  • [www.slovari-online.ru/word/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D1%83%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2-%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81-%D0%BF%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87.htm Уваров Борис Петрович]. Исторический словарь. Slovari-Online. Проверено 3 января 2013. [www.webcitation.org/6DSQiSXP4 Архивировано из первоисточника 6 января 2013].

Отрывок, характеризующий Уваров, Борис Петрович

– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.