Уваров, Владимир Сергеевич

Влади́мир Серге́евич Ува́ров (23 ноября 1881 — 9 января 1959) — новоград-волынский уездный предводитель дворянства, камер-юнкер.

Биография

Из потомственных дворян Волынской губернии. Родился в селе Емильчине.

Сын губернского предводителя дворянства Сергея Аполлоновича Уварова и Софии Владимировны Яшвиль.

По окончании Александровского лицея в 1904 году, отбывал воинскую повинность и участвовал в русско-японской войне, причем получил знак отличия Военного ордена.

В 1906 году вышел в запас и посвятил себя общественной деятельности. В 1907 году был назначен Новоград-Волынским уездным предводителем дворянства, а в 1911 году избран председателем Новоград-Волынской уездной земской управы. Занимал обе должности до 1915 года. Кроме того, был почётным мировым судьёй Новоградволынского округа. Дослужился до чина надворного советника. С 1910 года состоял в придворном звании камер-юнкера.

В Первую мировую войну — штабс-ротмистр 18-го гусарского Нежинского полка.

В эмиграции во Франции, жил в Париже. В 1929 году был рукоположен в диаконы, служил псаломщиком Александро-Невского собора в Париже. В 1942—1945 годах состоял казначеем и помощником секретаря епархиального управления. В 1945 году был запрещён в служении и уволен за штат митрополитом Евлогием за растраты епархиальной кассы. С 1945 года жил в Русском доме парижского пригорода Муазне-ле-Гран. Скончался в 1959 году. Похоронен на местном кладбище.

Источники

• Памятная книжка лицеистов. — СПб.: Типография МВД, 1911. — С. 170.
• Чины Двора, Свиты Их Величеств и потомственное Российской Империи дворянство. — Киев, 1913.
• Волков С. В. Офицеры армейской кавалерии. — М.: Русский путь, 2004. — С. 536.
• [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=15137 Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская.] — Москва, 2008.
• [zarubezhje.narod.ru/tya/U_032.htm Биография на сайте «Религиозные деятели русского зарубежья»]

Отрывок, характеризующий Уваров, Владимир Сергеевич

– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.