Май, Уве-Йенс

Уве-Йенс Май
Общая информация
Оригинальное имя	нем. Uwe-Jens Mey
Гражданство	Германия Германия
Дата рождения	13 декабря 1963(1963-12-13) (60 лет)
Место рождения	Варшава, Польша
Специализация	500 и 1000 м
Титулы
Олимпийский чемпион	2 (1988, 1992)
Кубок мира	6
Личные рекорды
500 метров	36,43 (1992)
1000 метров	1.13,11 (1988)
1500 метров	2.02,27 (1985)
3000 метров	4.35,94 (1982)
Медали
Олимпийские игры Золото Калгари 1988 500 метров Серебро Калгари 1988 1000 метров Золото Альбервиль 1992 500 метров Чемпионаты мира Серебро Уэст-Аллис 1988 Спринтерское многоборье Серебро Херенвен 1989 Спринтерское многоборье Серебро Инцелль 1991 Спринтерское многоборье

Уве-Йенс Май (нем.  Uwe-Jens Mey; 13 декабря 1963, Варшава) — немецкий конькобежец, двукратный олимпийский чемпион, рекордсмен мира.

Уве-Йенс Май был одним из сильнейших конькобежцем спринтером конца 1980-х — начала 1990-х годов.

Уве-Йенс Май был чемпионом ГДР в спринтерском многоборье в 1986 и 1991 годах, а также пятикратным чемпионом ГДР на дистанции 500 метров (1984, 1987, 1989, 1990 и 1992 годы) и чемпионом на дистанции 1000 метров в 1989 году.

С 1989 по 1991 годы Май трижды выигрывал кубок мира на дистанции 500 метров и дважды на дистанции 1000 метров в 1989 и 1990 годах. В 1989 и в 1991 годах Май занимал вторые места на спринтерском чемпионате мира, оба раза уступив советскому конькобежцу Игорю Железовскому.

Впервые Май принял участие в олимпийских играх в Сараево в 1984 году. Он занял восьмое место на дистанции 500 метров и двадцать пятое на дистанции 1000 метров.

Накануне зимней олимпиады в Калгари, Май занял второе место на спринтерском чемпионате мира, пропустив вперёд своего основного конкурента американца Дэна Дженсена. Однако Дженсен не смог участвовать в соревнованиях олимпиады из-за трагедии в его семье.

На Зимних Олимпийских играх 1988 года в Калгари Уве-Йенс Май завоевал золотую медаль на дистанции 500 метров и серебряную на дистанции 1000 метров. На этой олимпиаде он выступал за команду ГДР. В забеге на 500 метров Май установил мировой рекорд — 36,45 секунды, который продержался четыре года, и который он сам превзошёл в 1992 году в Давосе. Дистанцию 1000 метров Май пробежал с личным рекордом (1:13,11), но этого хватило лишь для серебряной медали. Золото досталось советскому конькобежцу Николаю Гуляеву.

За месяц до начала Олимпийских игр в Альбервилле (19 января 1992 года) Май превзошёл свой мировой рекорд четырёх летней давности — 36,43. Но, буквально через неделю этот рекорд улучшил постоянный конкурент Мая американец Дэн Дженсен — 36,41 секунды. Оба конькобежца были главными претендентами на золото Альбервилля. На олимпиаде в Альбервилле дистанцию 500 метров вновь выиграл Уве-Йенс Май. На этот раз он выступал уже за команду объединённой Германии.

После Олимпиады 1992 года Май закончил свою карьеру конькобежца.

Мировые рекорды

Уве-Йенс Май установил два мировых рекорда на дистанции 500 метров:

• 500 метров — 36,45 (14 февраля 1988 года, Калгари)
• 500 метров — 36,43 (19 января 1992 года, Давос)

Лучшие результаты

Лучшие результаты Уве-Йенса Мая на отдельных дистанциях:

• 100 метров — 9,78 (12 марта 1991 года, Херенвен)
• 500 метров — 36,43 (19 января 1992 года, Давос)
• 1000 метров — 1:13,11 (18 февраля 1988 года, Калгари)
• 1500 метров — 2:02,27 (6 января 1985 год, Инсбрук)
• 3000 метров — 4:35,94 (27 февраля 1982 год, Инсбрук)
• Сумма спринтерского многоборья — 146,770 (26 февраля 1989 года, Херенвен)

Ссылки

• [www.speedskatingnews.info/?page_id=814&anzeige=skater&skater=349 Sportler-Visitenkarte von Uwe-Jens Mey]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/me/uwe-jens-mey-1.html Uwe-Jens Mey]
• [www.skateresults.com/skaters/724 Uwe-Jens Mey]

Отрывок, характеризующий Май, Уве-Йенс

Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.