Банзен, Уве
Поделись знанием:
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
(перенаправлено с «Уве Банзен»)
| Уве Банзен |
Уве Ба́нзен (нем. Uwe Bahnsen; род. 23 июня 1934, Гамбург) — немецкий журналист, писатель и переводчик.
Содержание
Биография
Изучал экономику и историю, работал в ежедневной газете Hamburger Abendblatt, на Северогерманском радио, редактором в журнале Der Spiegel, занимался литературной деятельностью и переводами. С 1975 года работает в газетах Die Welt и Welt am Sonntag. Является автором нескольких книг, в том числе наиболее известного издания 1975 года «Бункер» («Катакомбы»), повествующего о последних днях жизни Адольфа Гитлера в бункере рейхсканцелярии на основе интервью очевидцев событий. В 1981 году книга была экранизирована под тем же названием, роль Гитлера исполнил Энтони Хопкинс. В 2015 году Банзен издал книгу «Ганзеаты под свастикой», написанную по заказу Гамбургской торговой палаты. В ней Банзен исследовал роль коммерсантов в Третьем рейхе.
Публикации
- Die Katakombe — Das Ende in der Reichskanzlei. 1975.
- Der Anschlag — Machtkampf um die Medien. Hase und Köhler, Mainz 1985, ISBN 3-7758-1104-4.
- Der «Stern»-Prozess — Heidemann und Kujau vor Gericht. Hase und Köhler, Mainz 1986, ISBN 3-7758-1114-1.
- Die Stadt, die sterben sollte — Der Bombenkrieg 1943. Convent, Hamburg 2003, ISBN 3-934613-55-1.
- Die Stadt, die leben wollte. Hamburg und die Stunde Null. Convent 2004, ISBN 3-934613-82-9.
- Die Stadt, die auferstand — Hamburgs Aufbau 1948—1960. Convent, Hamburg 2005, ISBN 3-934613-89-6.
- Die Weichmanns in Hamburg, Ein Glücksfall für Deutschland. Hrsg. Herbert und Elsbeth Weichmann Stiftung, Christians Verlag, Hamburg 2001, ISBN 3-7672-1360-5.
- Bericht eines Zeitzeugens des Jahrs 1925. Knapp, Frankfurt am Main 2002, ISBN 3-8314-0750-9.
- Merkur, Macht und Moneten — ein Streifzug durch die Hamburger Staatsfinanzen. Ellert&Richter, Hamburg 2006, ISBN 3-8319-0266-6.
- Karl Schiller. Ellert&Richter, Hamburg 2008, ISBN 978-3-8319-0325-2.
- Die Geschichte Hamburgs von 1945 bis heute : Trümmer, Träume, Tor zur Welt. Sutton, Erfurt 2012, ISBN 978-3-95400-050-0.
- Hanseaten unter dem Hakenkreuz — Die Handelskammer Hamburg und die Kaufmannschaft im Dritten Reich. Wachholtz, Kiel/ Hamburg 2015, ISBN 978-3-529-05261-3.
Напишите отзыв о статье "Банзен, Уве"
Примечания
Ссылки
- [www.sutton-belletristik.de/autor/uwe_bahnsen.html Биография] (нем.)
Отрывок, характеризующий Банзен, Уве
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
