Угелли, Фердинандо
| Фердинандо Угелли | |
| Ferdinando Ughelli | |
| Род деятельности: |
религиозный деятель, историк церкви в Италии |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Фердинандо Угелли (итал. Ferdinando Ughelli, род. 19 марта 1596 г. Флоренция — ум. 19 мая 1670 г. Рим) — итальянский религиозный деятель, монах — цистерцианец, историк церкви в Италии.
Биография
Ф.Угелли происходил из зажиточной, благородной семьи. В 1601 году он во Флоренции вступает в Цистерцианский орден. Учился в Риме, в иезуитской Коллегии Романо, которую Угелли успешно заканчивает в 1623 году. Среди его учителей следует назвать Франческо Пикколомини и Хуана де Луго-и-Кирога. Возвратившись на родину, Угелли становится руководителем аббатства Цистелло, затем, в 1628 году, аббатом в Сан-Гальгано около Сиены, в 1632 он возглавляет аббатство Нонантола, а в 1635 — монастырь Сан-Сальваторе-а-Сеттимо. С целью быть ближе к римским библиотекам, фонды которых Угелли были необходимы в его исторических исследованиях, он занимает пост генерала-прокуратора своего ордена при римской курии. По протекции кардинала Франческо Барберини он принимает место настоятеля монастыря Тре Фонтане. В то же время Ф.Угелли неоднократно отказывался от верховного поста в Цистерцианском ордене — генерала ордена. Время его назначения консультантом конгрегации Индекса запрещённых книг (Index Librorum Prohibitorum) точно неизвестно.
Главный научный труд по истории церкви, написанный Ф.Угелли — Священная Италия (Italia Sacra) — используется учёными и по сей день. В ней он описывает историю епископатов, созданных на территории материковой Италии, используя при этом многочисленные — в том числе не сохранившиеся — источники. Первое издание этого сочинения вышло в свет в Риме в 9 томах, между 1644 и 1662 годами. Дополненное издание последовало в 1717—1722 годах в Венеции. Рукописи и другие материалы и корреспонденция, на основании которых учёный подготовил свой исторический труд, находившиеся на хранении в библиотеке кардинала Ф.Барберини, с 1902 года входят в состав Fondo Barberini Ватиканской библиотеки. В ряде случаев материалы Ф.Угелли представляют редчайшие, чудом сохранившиеся рукописные документы.
Сочинения
- Italia Sacra, sive De episcopis Italiae, et insularum adiacentium Rom (в 9-ти томах, 1644—1662).
- Italia Sacra, cura et studio Nicolai Coleti, 10 томов, (Venezia 1717—1722)
- Cardinalium elogia dell’Ordine cistercense (Firenze 1624)
- Imagines Columnensis familiae cardinalium (Roma 1650)
- Albero et istoria della famiglia dè conti di Marsciano (Roma, 1667)
Напишите отзыв о статье "Угелли, Фердинандо"
Литература
- Giorgio Morelli, L’Abate Ferdinando Ughelli nel terzo centenario della morte (1670—1970), в: Strenna dei Romanisti 32 (1972) 246—250.
- Giorgio Morelli, Monumenta Ferdinandi Ughelli Barb. Lat. 3204-3249, в: Miscellanea Bibliothecae Apostolicae Vaticanae IV. Città del Vaticano 1990 (Studi e Testi, 338), S. 243—280
- Giorgio Morelli, Lettere inedite di storici abruzzesi a Ferdinando Ughelli, в: Abruzzo. Rivista dell’Istituto Studi Abruzzesi 12 (1974) S. 83-99.
Отрывок, характеризующий Угелли, Фердинандо
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
