Углезаводск (станция)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 47°19′02″ с. ш. 142°37′39″ в. д. / 47.3171° с. ш. 142.6276° в. д. / 47.3171; 142.6276 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.3171&mlon=142.6276&zoom=17 (O)] (Я)
Станция Углезаводск
Сокол — Быков
Дальневосточная железная дорога
Отделение ж. д.:

Сахалинский регион

Дата открытия:

1911 год

Прежние названия:

Фукакуса (яп. 深草) (1911-1945)

Тип:

грузопассажирская

Количество платформ:

1

Количество путей:

2

Тип платформы:

низкая

Форма платформы:

прямая

Электрифицирована:

не электрифицирована

Выход к:

Углезаводску

Установленный километраж:

16,3

Расстояние до Сокола:

16 км 

Расстояние до Быкова:

7 км 

Код станции:

99180

Код в АСУЖТ:

[osm.sbin.ru/esr/esr:991807 991807]

Код в «Экспресс-3»:

2068531

Углезаводск — одна из железнодорожных станций Сахалинского региона Дальневосточной железной дороги. Названа по одноимённому селу, в котором расположена.





История

Станция открыта в 1911 году в составе ответвления от основного хода Сахалинского региона ДВЖД.

Описание

Станция состоит из трёх путей колеи 1067 мм, оба неэлектрифицированные. У первого пути, расположенного отдельно от остальных, расположена пассажирская платформа с вокзалом. От станции отходит подъездной путь к угольному перегрузу.

Деятельность

По состоянию на август 2011 года на станции останавливаются две пары пригородных дизельных поездов Южно-Сахалинск - Быков, одна из пар курсирует только по рабочим дням. Также станция может осуществлять небольшие грузовые отправления.

Напишите отзыв о статье "Углезаводск (станция)"

Ссылки

  • [www.translogist.ru/railway_stations.asp?st_id=20338 Углезаводск в «Транслогисте»]
  • [infojd.ru/11/sahjd.html История железных дорог Сахалина на «Сайте о железной дороге» Сергея Болашенко]
  • [infojd.ru/11/sahjd2006_05.html Фото станции]


Отрывок, характеризующий Углезаводск (станция)

Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.