Углицкое княжество
Поделись знанием:
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
(перенаправлено с «Угличское княжество»)
Княжество Углицкое (Угличское) — удельное княжество с центром в Угличе, существовавшее с 1216 по 1605 годы с перерывами.
Содержание
История
Выделилось из Ростовского княжества при разделе того между сыновьями князя Константина Всеволодовича.
После Юрия Александровича княжество переходит под управление московских князей и выделяется во владение младшим князьям. Упразднено последним из русских княжеств. Всего княжеством управляли 23 князя[1][2].
Это единственное удельное княжество, от которого сохранился (частично) княжеский дворец. См. Дворец углицких князей. Последнее упраздненное княжество России.
Список правителей
Углицкие князья
- Владимир Константинович (1216—1249)
- Андрей Владимирович (1249—1261)
- Роман Владимирович (1261—1285)
Ростовские князья
- Дмитрий Борисович (1285—1288)
- Константин Борисович (1288—1294)
- Александр Константинович (1294—1302)
- Юрий Александрович (1302—1320)
Московские князья
- Пётр Дмитриевич (1389—1405)
- Владимир Андреевич Храбрый (1405—1410)
- Василий Владимирович (1410—1427)
- Константин Дмитриевич (1427—1433)
- Дмитрий Юрьевич Шемяка (1434—1447)[3]
- Дмитрий Юрьевич Красный (1434/1435—1440)[4]
- Андрей Васильевич Большой (Горяй) (1462—1492)
- Дмитрий Иванович Жилка (1506—1521)
- Юрий Васильевич (1534—1564)
- Дмитрий Иванович Святой (1584—1591)
Номинальный правитель
- Густав Эрикссон Ваза (1601—1605)
Напишите отзыв о статье "Углицкое княжество"
Примечания
- ↑ Углич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Впервые эта цифра появилась, скорее всего, в книге: Лавров Н. Ф. Путеводитель по церквам г. Углич. — Ярославль. — 1869.
- ↑ Получил в удел Углич после примирения с Василием II, состоявшегося в июне 1434 года (ПСРЛ. Т. XXVI с. 191), в докончании Дмитрия Шемяки и Дмитрия Красного с Василием II около 5 июня 1434 — 6 января 1435 г. Василий подтвердил своё пожалование Юрьевичам с формулирвкой «чем яз вас пожаловал, дал еси вам во очину княж Констянтинов оудел Дмитриевича, Ржову и Оугличе» (ДДГ. № 34, с. 87). Углич был захвачен войсками Василия Тёмного после недельной осады между 1 января и 17 февраля 1447 года. Подробнее см.: Зимин А. А. [annals.xlegio.ru/rus/zimin/zimin.htm#01 Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в]. — М.: Мысль, 1991. — С. 71, 72, 77, 78, 122, 125, 140. — ISBN 5-244-00518-9.
- ↑ Владел рядом территорий Углицкого княжества. После примирения с Василием II в июне 1434 года получил в удел Бежецкий Верх (ПСРЛ. Т. XXVI с. 191). В докончании с Дмитриями Юрьевичами около 5 июня 1434 — 6 января 1435 г. Василий подтвердил своё пожалование им с формулировкой «чем яз вас пожаловал, дал еси вам во очину княж Констянтинов оудел Дмитриевича, Ржову и Оугличе» (ДДГ. № 34, с. 87). В докончании Василия Васильевича с Дмитрием Юрьевичем Шемякой от 13.06.1436 присутствует формулировка: «чим, господине, ты, князь великий, мене пожаловал, дал еси нам в вотчину оудел дяди нашего, княж Костянтинов Дмитриевича, Ржеву и Оуглече с Московьскими жеребьи, и с волостьми, и з селы, и с тем со всем, что было за князем, за Костянтином за Дмитриевичем, так же и Костромьских волостеи, Корегу, и Шепкову, и Лучиньское, и Сурожик, по деловым по нашим грамотам, как ся есмы ныне поделили со своим братом, со князем с Дмитрием Юриевичем с Меншим» (ДДГ, № 35, с. 90). Скончался 22 сентября 1440 г. (Зимин А. А. Указ. соч. С.89). Подробнее см.: Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. — СПб.: Типография Императорской академии наук, 1891. — Т. II. — С. 235, 236.
Литература
- Кучкин В. А. [www.rusarch.ru/kuchkin2.htm Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X — XIV вв] / Ответственный редактор академик Б. А. Рыбаков. — М.: Наука, 1984. — 353 с. — 3 700 экз.
- Экземплярский А. В. [dlib.rsl.ru/viewer/01003551349 Угличские владетельные князья]. — Ярославль: Типография Губернского Правления, 1889. — 74 с.
- История родов русского дворянства: В 2 кн. / авт.-сост. П. Н. Петров. — М.: Современник; Лексика, 1991. — Т. 1. — С. 247-249. — 50 000 экз. — ISBN 5-270-01513-7.
Отрывок, характеризующий Углицкое княжество
Соня грустно вздохнула.– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
