Дукат

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Угорский»)
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Дукат (значения).

Дука́т, (итал. ducato от лат. ducātus — «герцогство») — устаревшая денежная единица большинства европейских государств. Впервые были выпущены в 1284 году Венецианской республикой как подражание флорентийским флоринам. Феноменом данной монеты является то, что на протяжении многих столетий своего существования дукат избежал порчи. Большинство стран Европы на протяжении 700 лет выпускали дукаты, придерживаясь первоначальных характеристик: вес монеты около 3,5 грамма, проба сплава золота около 980-й. Сплав золота 986-й пробы получил название дукатного золота.

После того как дукат получил широкое распространение, в ряде стран начали чеканить крупные серебряные монеты, эквивалентные по стоимости дукату. К ним относятся голландские дукатоны XVI—XVIII столетий и итальянские дукатоне. Также в некоторых нумизматических источниках к дукатам из-за созвучия названия относят сицилийские дукале.

На Руси первые золотые монеты копировали венгерские дукаты, благодаря чему и получили название «угорских дукатов». Первые червонцы Петра I по своим характеристикам соответствовали стандартам дуката. Широкую известность получили копии голландских дукатов, отчеканенные многомиллионными тиражами на Санкт-Петербургском монетном дворе в 1735—1867 годах.

На 2015 год дукаты как инвестиционные монеты продолжали чеканить две страны: Нидерланды и Австрия[1][2][3].





Предпосылки появления

Во время раннего Средневековья в западной и северной частях Европы перестали чеканить золотые монеты. Причиной этому стали как недостаточная добыча золота, так и снижение его поступления из захваченных арабами стран Ближнего Востока и Северной Африки. Незначительное количество золотых монет, которые циркулировали в Европе, в большинстве случаев являлись византийскими солидами, которые получили название «безантов» или «бизантинов»[4]. «Безанты» не были деньгами со строго определёнными весовыми характеристиками и количеством содержащегося в них золота[5]. Отсутствие полноценной золотой денежной единицы создавало ряд трудностей в торговле между различными европейскими странами. Ситуация изменилась после начала Крестовых походов. В европейские страны стало поступать большое количество золота. Его источником стали как награбленные богатства покорённых народов, так и возобновление торговых отношений с Магрибом. В этом регионе располагался крупнейший центр по добыче золота средневековья Бамбук. Интенсификация международной торговли требовала наличия денежных знаков больших номиналов. Распространённые в описываемое время серебряные гроши и пфенниги не удовлетворяли потребностей купцов. Наиболее развитые торговые города-государства стали чеканить собственные золотые монеты. В 1252 году во Флоренции был выпущен «Fiorino d’oro» (от итальянского «fiore» — цветок)[6], ставший родоначальником денежных единиц «флорин» и «гульден». Золотая монета ещё одного торгового государства Генуи дженовино[7] не приобрела широкого распространения.

Процветающая Венецианская республика не осталась в стороне от общеевропейских тенденций и в 1284 году стала чеканить собственные золотые монеты, которые и стали первыми дукатами[8][9].

Начало чеканки дуката

Венецианская золотая монета

Основная статья: Цехин

В 1284 году в Венеции выпустили золотую монету, копировавшую по весу флорентийский флорин, но имевшую оригинальный внешний вид. На аверсе был изображен Христос в мандорле (от итал. mandorla — миндалина, в христианском искусстве — овальный нимб, обрамляющий фигуру Христа), на реверсе — коленопреклоненный дож, принимающий из рук святого Марка знамя. Круговая легенда «Sit tibi Christe datus, quem tu regis iste ducatus» («Это герцогство, коим ты правишь, тебе, Христос, посвящается») и привела к появлению названия «дукат»[9][8]. Впоследствии, когда подражания данной монете появились в других европейских государствах, за венецианскими золотыми закрепилось название цехин (итал. zecchino) от итал. zecca — монетный двор[10]. Их с неизменными весовыми характеристиками и содержанием золота выпускали в течение пяти столетий вплоть до прекращения существования Венецианской республики в 1797 году[11]. В 1798 году, находясь под правлением Австрийской империи, Жиробанком Венеции[it] были выпущены банкноты номиналом в 10, 50, 100 и 500 дукатов[12].

Серебряный дукат

Латинское слово «ducatus» обозначает «герцогство». В 1139[13] или 1140 году во время правления короля Рожера II в Палермо отчеканили серебряную монету, выпуск которой был приурочен дарованию папой римским Иннокентием II титула герцога Апулии сыну сицилийского монарха[14][15]. Это событие ознаменовало окончание целого ряда междоусобных войн, объединение норманнских владений в южной Италии. Сицилийское королевство выдержало войну со Священной Римской империей и было признано папством. Рожер II вышел из череды войн и мятежей одним из могущественных государей Европы. Событие отображено на монете. На аверсе были помещены король Рожер со своим сыном Рожером Апулийским. Монограмма R RX SCLS рядом с изображением короля обозначает «Rogerius Rex Siciliae», R D X AP около герцога Апулийского — «Rogerius Dux Apuliae»[16]. Монета получила название «дукале». Встречаются именования «дукато», «дукалис», «дукатус», «дукатум»[17][18][14]. Также были выпущены монеты с указанием номинала в 1⁄3 дукале «TERCIA DVCALIS» на аверсе[18].

Учитывая созвучие названий, сицилийские монеты в ряде источников называют первыми дукатами[19]. Большинство авторов относят к дукатам венецианские золотые монеты, впервые отчеканенные в 1284 году, и их многочисленные подражания с фиксированными и практически неизменными весовыми характеристиками и пробой металла. Дукале выделяют в отдельную денежную единицу, которая не имеет отношения к дукату[18][14].

В 1202 году, задолго до появления дуката, в Венецианской республике была проведена монетная реформа Энрико Дандоло. Она привела к появлению первой монетной системы средневековья из нескольких денежных знаков с чётким обменным курсом. В громадных для того времени количествах чеканили серебряную высокопробную монету матапан, которая получила широкое распространение в качестве торговой монеты. Венеция заняла место одного из важнейших центров монетной чеканки, чьи серебряные гроссо стали стандартом для Европы и средиземноморских стран XIII столетия[20]. Их подражания чеканили во многих итальянских государствах, а также на острове Хиос, Византии и Сербии[21]. Вид появившихся в 1284 году золотых дукатов был идентичным серебряному матапану. Дукат вскоре стал одной из основных и наиболее распространённых монет Средневековья. Вследствие этого матапан также стали называть «серебряным дукатом»[22].

После того, как дукат получил широкое распространение, в ряде стран начали чеканить крупные серебряные монеты, эквивалентные по стоимости дукату. К ним относятся голландские дукатоны XVI—XVIII столетий[23][24] и итальянские дукатоне[25].

Распространение дуката

См. также: Форинт и Гульден

В Венеции дукат чеканился вплоть до падения Республики (1797). Благодаря стабильному весу и качеству монеты она получила широкое распространение. Дукат выпускали едва ли не все европейские государства.

В Италии, кроме Венеции, дукат чеканили в Риме, Генуе, Милане и других государствах Апеннинского полуострова. Дукат выпускали в Священной Римской империи германской нации, Нидерландах, Речи Посполитой, Испании (для своих владений, включая Фландрию, Неаполитанское королевство)[26] и Америку[27]), Дании, Швеции, Франции (для своих итальянских владений), Шотландии[28] (первая чеканка в 1539 году; выпускали также монеты треть дуката и две трети дуката), Швейцарии и Лихтенштейне[29], России, позже — в Румынии, Югославии, Чехии, а на востоке — в Османской империи.

Со временем дукат вытеснил флорин в качестве эталонной золотой монеты Европы.

Венгрия

Венгрия стала первой страной севернее Альпийских гор в которой в 1325 году стали чеканить дукаты. По внешнему виду монеты напоминали флорентийские флорины, а по весовым характеристикам (3,55 г при содержании 3,52 г чистого золота) являлись подражанием дукатов[30][31]. Со времени правления Людовика I Великого (1342—1382) на монетах стали изображать святого Ласло на реверсе и государственный герб на аверсе. Впоследствии на некоторых монетных типах вместо причисленного к лику святых венгерского короля помещали мадонну с младенцем[32]. Венгерские золотые дукаты стали одной из главных торговых монет северной и центральной Европы. Следует отметить, что в ряде источников, включая сайт Венгерского национального банка[33], данные монеты относят к флоринам.

Итальянские государства

См. также: Руспо

Изначально дукат являлся подражанием флорентийскому флорину. В отличие от своего прообраза дукат избежал порчи и на протяжении многих столетий содержал столько же золота, сколько и первые венецианские золотые монеты 1284 года. Вскоре появились подражания и в других итальянских государствах. При этом отнесение этих монет к флоринам, дукатам или цехинам является спорным. Так, во всемирно известном каталоге монет Краузе золотые монеты 1655 года весом 3,5 г 986 пробы Кастильоне-делле-Стивьере названы флоринами[34], в то время, как сходные по весовым характеристикам монеты города Модена — дукатами[35]. Миланские монеты во время правления Габсбургов согласно каталогам называют цехинами[36]. Следует отметить, что среди многочисленных выпусков были случаи снижения веса и содержания золота в монетах[37].

Немецкие государства

См. также: Гульден#Золотой гульден, Дукат с агнцем, Чечевичный дукат и Дукат речного золота

Первые отчеканенные золотые монеты в немецких государствах являлись подражанием флорентийским флоринам. В 1356 году император Священной Римской империи Карл IV утвердил т. н. золотую буллу. Согласно данному законодательному акту, курфюрсты получили право на неограниченный выпуск денег в своих владениях[38].

8 июня 1386 года[39][40] 4 курфюрста — пфальцграф Рейнский Рупрехт I, архиепископ Майнца Адольф[de], архиепископ Кёльна Фридрих[de] и архиепископ Трира Куно[de] — создали Рейнский монетный союз[41] с целью достижения единообразия чеканки монет в интересах развития торговли[39]. Государствами — членами союза были приняты вес и дизайн золотых монет. Они вошли в историю как «рейнские гульдены». Изначально содержание чистого золота в них составляло 3,39 г, однако постепенно из-за недостатка благородного металла осуществлялась их порча. В начале XVI столетия содержание золота в рейнских гульденах снизилось до 2,5 г[40]. Таким образом в немецких государствах на начало XVI столетия одновременно находились в обороте гульдены местных выпусков и дукаты, получившие широкое распространение в качестве торговой монеты. В отличие от гульденов, периодически подвергаемых порче и уменьшению содержания золота, количество благородного металла в дукате оставалось практически неизменным. В 1527 году король Венгрии и Богемии Фердинанд постановил, что в его владениях единственной чеканящейся золотой монетой является дукат. После того, как он стал императором Священной Римской империи, в 1559 году был принят Аугсбургский монетный устав[42]. Дукат стал главной золотой монетой империи[9]. Из одной марки 23 2⁄3 каратного золота (986-й пробы) надлежало чеканить 67 дукатов. Таким образом его вес был установлен в 3,49 г при содержании 3,44 г чистого золота[9].

Дукаты чеканили множество немецких государств, входящих в состав империи. После 1806 года, когда Священная Римская империя перестала существовать, они продолжали выпуск дукатов[30]. В 1857 году большинством немецких стран, Австрийской империей и Лихтенштейном была подписана Венская монетная конвенция. Согласно 18 параграфу единственной золотой монетой для стран участниц договора становилась союзная крона содержащая 10 г чистого золота[43]. Дукаты продолжали чеканить в Гамбурге, который не присоединился к конвенции, вплоть до 1872 года включительно[44].

После объединения немецких государств в единую Германскую империю была введена золотая марка. Согласно закону от 6 декабря 1873 года дукаты с 1 апреля 1874 года переставали являться законным платёжным средством[45].

Множество стран-эмитентов, а также продолжительный период чеканки обусловили наличие большого количества монетных типов дукатов. Некоторые из них выделяют по размерам (чечевичный дукат), происхождению металла (дукат речного золота), нанесённому на них изображению (дукат с Агнцем).

Скандинавские государства

В Скандинавских странах дукаты чеканили с середины XVI столетия по 1868 год[9]. Изначально данные монеты носили название «венгерских гульденов» («ungarsk Gylden»). В целом они повторяли по весовым характеристикам свои зарубежные прообразы. Выпускали дукаты из 231⁄3 каратного золота. Дукат не являлся основной денежной единицей Швеции, Дании и Норвегии. Его стоимость зависела от соотношения стоимости золота и серебра, которое периодически менялось. Длительное время дукат соответствовал двум риксдалерам. Зачастую чеканили производные в 2, 4, 5 и 10 дукатов для королевских подарков. В обороте данные монеты практически не участвовали[46]. В 1661 году Стокгольмский банк[sv] выпустил банкноты с указанием номинала в дукатах[47].

В отличие от других стран, которые держали весовые характеристики и содержание золота в дукатах неизменными на протяжении многих столетий, в Дании во время Северной войны пошли на порчу монеты. Отчеканенные деньги с уменьшенным содержанием золота получили название курантдукатов[46].

Последние дукаты выпустили в Дании в 1802 году[48], в Швеции в 1868 году[49].

Нидерланды

Особенностью денежного обращения Нидерландов являлось наличие нескольких центров эмиссии. Каждая из провинций чеканила собственную монету. Первые дукаты отчеканили в XV столетии, когда голландские земли находились под управлением Габсбургов[50]. После того, как в 1581 году появилась независимая Республика Соединённых провинций, дукаты стали основной золотой монетой государства. Внешний вид монеты оставался в целом неизменным на протяжении многих столетий. На аверсе изображён воин с мечом в правой руке и пучком из стрел — в левой. По краю помещена надпись «CONCORDIA RES PARVAE CRESCUNT»[50], представляющая собой часть афоризма древнеримского историка Гая Саллюстия Криспа «Concordia parvae res crescunt, discordia maximae dilabuntur» (рус. Согласием малые государства укрепляются, от разногласия величайшие распадаются).

На реверсе в квадратную рамку помещена надпись «MO. AUR. | REG. BELGII | AD LEGEM | IMPERII», обозначающая «Золотая монета королевства Нидерландов. Согласно закону империи». Квадрат окружен барочным орнаментом[50].

Дукаты и их серебряные аналоги дукатоны являлись одними из основных номиналов в денежном обращении Нидерландов вплоть до завоевания французами в 1796 году. В дальнейшем, из-за широкого распространения, нидерландские дукаты продолжали чеканить как торговую[51], а затем, как инвестиционную монету[1].

Швейцария

В Швейцарии, как и в Нидерландах, существовало несколько центров эмиссии. Каждый из составляющих конфедерацию кантонов чеканил собственную монету. В отличие от голландских провинций швейцарские кантоны выпускали не только собственные монетные типы, но и различные денежные единицы. Попытка введения единой государственной валюты была предпринята лишь в 1798 году с созданием Гельветической республики. К союзу кантонов присоединялись и другие города. Первые дукаты на территории современной Швейцарии начали чеканить в конце XV столетия на территории Лозанны, которая на тот момент в союз кантонов не входила, а представляла собой епископство[52]. В дальнейшем дукаты выпускали в Базеле, Берне, Люцерне, Санкт-Галлене, Швице, Унтервальдене, Ури, Цюрихе[53]. Последние дукаты отчеканили в Швице в 1844 году[54].

Государства юго-востока Европы

Дукаты получили широкое распространение не только в странах центральной Европы, но и на Балканском полуострове. В Валахии их чеканили ещё во время правления Владислава I (1364—1377). Эту монету изобразили на памятных румынских 50 банях и 100 леях в честь 650-летия восшествия на престол Владислава I[55].

Много типов дукатов чеканили в княжестве Трансильвании[56][57]. Среди них выделяют монеты времён правления Михая I Апафи. Их особенностью был высокий номинал. В 1675—1687 годах чеканили незначительное количество монет в 10, 25, 50 и 100 дукатов. Они не предназначались для широкого оборота. Их выпуск предполагал декларирование богатства и политического влияния правителя, а сами дукаты являлись хорошим подарком для влиятельных персоналий[58]. Дукаты были интегрированы в денежную систему Молдавского княжества. Известно несколько выпусков банкнот в 3 и 10 дуката 1853 и 1857 годов[59].

В 1853 году одной из революционных организаций выступающих за независимость Румынии были отпечатаны боны с указанием номинала в 10 дукатов. На них имеются подписи видных деятелей сопротивления османскому владычеству Д. Брэтиану, К. Розетти и С. Голеску[en]. Данные знаки в оборот не поступали и по своей сути деньгами не являлись, так как не выполняли ни одну из их функций. В румынском каталоге монет и банкнот они представлены как первые румынские банкноты[60].

Большую роль венецианский дукат играл в средневековом Дубровнике, где он был универсальным платёжным средством. Его ценность была настолько велика, что за один дукат давали три перпера или 36 дубровницких динаров[61].

Византийская и Османская империи

Венецианская республика начала выпуск дуката на фоне упадка Византийской империи. О проблемах Византии свидетельствует порча золотой монеты иперпира на протяжении XIV — первой половины XV столетий[62].

Год Иперпир/Дукат Дукат/Иперпир
1315 1 иперпир = 2⁄3 дуката 1 дукат = 1,5 иперпира
1323 1 иперпир = 0,58 дуката 1 дукат = 1,75 иперпира
1333 1 иперпир = 0,48 дуката 1 дукат = 2,08 иперпира
1367 1 иперпир = 0,5 дуката 1 дукат = 2 иперпира
1382—1391 1 иперпир = 2⁄5 дуката 1 дукат = 2,5 иперпира
1397—1411 1 иперпир = 3⁄10 дуката 1 дукат = 31⁄3 иперпира
1413—1420 1 иперпир = 0,26 дуката 1 дукат = 3 иперпира 18 карат
1432—1452 1 иперпир = 0,28—0,34 дуката 1 дукат = 3 иперпира 12 карат

В первой половине XV столетия дукаты проникли и в денежный оборот Османской империи. Долгое время они оставались единственными золотыми монетами. Лишь в 1477—1478 годах были отчеканены первые золотые султани, являвшиеся по своим весовым характеристикам подражанием венецианским дукатам[63][64]. О роли дукатов, как признанной и распространённой золотой монеты, свидетельствует один из пунктов мирного договора 1479 года между Венецианской республикой и Османской империей, согласно которому Венеция должна была ежегодно выплачивать туркам 10 тысяч дукатов за беспрепятственный проход судов через проливы в Чёрное море.

Дукат в Польше, Литве и Речи Посполитой

Основная статья: Польский злотый

В Польше первый дукат был выпущен в 1320 году, но затем более 200 лет в обращении находились дукаты иностранной чеканки[19]. Они влились в местный оборот и получили название «злотых». В отличие от дукатов гроши местной чеканки подвергались постоянной порче. Если изначально за одну золотую монету давали 12—14 грошей, то к середине XV века курс составил 30 грошей за дукат[65]. Это соотношение было официально закреплено королём Яном I Ольбрахтом и Пётрковским статутом 1496 года[66]. Дальнейшее уменьшение содержания серебра в польско-литовской серебряной монете привело к появлению двух понятий «злотый». Счётный злотый продолжал соответствовать 30 грошам, для обозначения дукатов использовали дополнительные определения «черлёный», «червоный», «угорский» если речь шла о монетах венгерской чеканки[67]. К середине XVI столетия «червоный злотый» обменивали уже на 50 грошей[65]. Обесценивание местных денег имело не только негативные последствия. Современник этих процессов, подданный польского короля, Николай Коперник написал в своём «Трактате о чеканке монет»[68][69]:

Хоть несть числа бедствиям, от которых погибают королевства, княжества и республики, по моему разумению четыре главные из них это: раздоры, смертность, неплодородие земли и порча монеты. Первые три столь очевидны, что их никто не оспаривает, но четвёртое признаётся только немногими, которые глубже вникают; оно влечёт за собой падение государства не сразу и резко, а исподволь и скрытно

— Коперник Н. Трактат о чеканке монет

Там же был сформулирован один из основополагающих законов денежного обращения, который позже получил название Закон Коперника — Грешема и в своей классической формулировке гласит: «Худшие деньги вытесняют из обращения лучшие».

При короле Сигизмунде I Старом (1506—1548) был вновь выпущен золотой дукат[70][71]. С той поры дукаты в Речи Посполитой чеканили регулярно. О распространённости данной денежной единицы в Речи Посполитой свидетельствует тот факт, что королева Бона Сфорца после смерти своего супруга Сигизмунда I, отправившись домой в Италию, захватила с собой такое количество денег, что позволило ей впоследствии одолжить испанскому королю Филиппу II 430 тысяч дукатов[72].

Последние польские дукаты отчеканили во время восстания 1830—1831 годов. В руки мятежников попал Варшавский монетный двор. На нём в 1831 году выпустили 164 тысячи «лобанчиков» (копий дукатов Утрехта), которые пошли на закупку вооружения. Отличие польских монет 1831 года от петербургских заключается в наличии около головы рыцаря одноглавого орла вместо кадуцея[73].

Дукат в России

Угорские дукаты

На территорию Руси в XIV столетии поступали золотые монеты западноевропейской чеканки. Более тяжёлые английские розенобли и их подражания получили народное название «корабельников». Дукаты, то есть золотые монеты весом около 3,5 г, называли «веницейскими», «цесарскими», «угорскими» и др. обозначениями. Преобладание монет венгерской чеканки привело к тому, что в XV столетии синонимом дуката на Руси стало слово «угорский»[75].

Первые золотые монеты Московского княжества, отчеканенные при Иване III, практически полностью повторяли свои венгерские аналоги. На одной стороне располагался герб Венгрии, на другой — святой Ласло, по ошибке принятый за князя. Отличие состояло в надписи указывающей титул князя и его сына[75].

Чеканка угорских дукатов носила политический и декларативный характер. Выпущенные монеты не участвовали в обороте, а являлись знаком «государева жалованья», то есть наградой за военные подвиги[75]. В 1701 году при Петре I выпустили аналог дуката — червонец[76].

«Известная монета»

Основная статья: Лобанчик

После того, как у Российской империи стали развиваться международные торговые связи возникла необходимость наличия торговой монеты. Имевшаяся в обращении русская монета была мало знакома европейцам. Её обмен на местные деньги сопровождался значительными потерями. Попадавшие в Россию голландские дукаты были хорошо известны в государствах Европы и выполняли функцию торговой монеты[78].

Впервые аналоги голландских дукатов были отчеканены во время правления императрицы Анны Иоанновны (1730—1740) в количестве 12747 штук[78]. При Елизавете Петровне их не выпускали. При императорах Петре III и Екатерине II тираж голландских червонцев составил 145100 экземпляров[78]. Павел I распорядился перечеканить имевшиеся на начало его правления 10 тысяч лобанчиков в русские червонцы. Особенностью данного выпуска стала замена латинской надписи на реверсе на русскую «НЕ НАМЪ, | НЕ НАМЪ, | А ИМЯНИ | ТВОЕМУ.»[78] Огромный тираж в 7006301 данных монет отчеканили в царствование Александра I. Это было связано с необходимостью обеспечивать армию звонкой монетой на территории Европы во время наполеоновских войн. Наибольшие выпуски (18336835) приходятся на время правления Николая I, что также связано с многочисленными войнами. При Александре II, до 1867 года, их изготовили 2550200 штук[79].

Таким образом с 1735 по 1867 годы в Российской империи было отчеканено более 25 млн лобанчиков. Особенностью выпуска являлся его полулегальный характер. Тиражи этих монет были столь значительны, что они стали играть заметную роль в денежном обращении государства[80]. В официальных финансовых документах они проходили под названием «известной» монеты. Голландские власти несколько раз протестовали против подделки своей монеты. В 1849 году выпуск дукатов в Утрехте был прекращён. Русские аналоги продолжили выпускать. Все монеты с 1850 по 1867 год появлялись с указанием даты выпуска «1849», что и объясняет их более частую встречаемость[81].

В 1868 году российские власти удовлетворили официальный протест Голландии о прекращении чеканки «известной» монеты. В ноте было сказано, что при необходимости эти деньги могут быть выпущены для России на монетном дворе Утрехта, который имеет право изготовлять монеты по частным заказам. Высочайшим повелением от 11 февраля 1868 года ст. 63 Монетного устава была отменена. Вместо лобанчиков предписано чеканить 3-х рублёвую монету, а имевшиеся в казне лобанчики переплавить[81]. При этом находящиеся в обороте монеты не были демонетизированы. Вплоть до 1886 года их принимали по 2 рубля 85 копеек, до 1897 года — по 2 рубля 95 копеек, а с 1897 года — по 4 рубля 41 копейку[81]. Поступавшие в казну лобанчики подлежали переплавке[81].

В российском обиходе дукат называли «лобанчик», «арапчик», «пучковый». Первое название было связано с тем, что изображенный на аверсе воин напоминал «залобаненного» (с «забритым» лбом) рекрута, второе — тем, что диковинный воин в доспехах выглядел «арапом», третье название связано с пучком стрел в руке воина[78].

Дукаты после Первой мировой войны

На момент начала Первой мировой войны в странах Европы сложилась система, в которой золото служило основой денежного обращения, а банкноты свободно обменивались на благородный металл. Начало войны и резкое наращивание военных затрат привело к возрастанию бюджетных дефицитов и увеличению бумажных денежных знаков. Превышение в обороте банкнот над объёмами запасов золота привело к прекращению их свободного обмена на золотые монеты и ликвидацию золотомонетного стандарта[82]. С этого момента дукаты перестали чеканить для оборота. Ряд стран продолжил их выпуск как инвестиционной монеты.

В 1920—1936 годах Австрия чеканила золотые монеты 1 и 4 дуката с датой «1915». После Второй мировой войны в соответствии с федеральным законом от января 1951 года и июня 1964 года Австрия возобновила выпуск золотых монет достоинством в 1 и 4 дуката с датой «1915».

В 1930-х годах в королевстве Югославии выпускали дукаты из золота 986 пробы. Монеты этой серии чеканили номиналами в 1 и 4 дукатов. На одном дукате был изображен профиль короля Александра Карагеоргиевича и герб страны, а на 4-х дукатах — профили Александра и его жены Марии, а также государственный герб[83].

В 1923—1939, 1951 и 1978—1982 годах золотые монеты в 1, 2, 5 и 10 дукатов чеканила Чехословакия на монетном дворе в Кремнице[84][85]. Часть монет 1939 года были отчеканены в новообразованной Словацкой республике[86].

На 2015 год золотые дукаты, как инвестиционные монеты, продолжали чеканить Австрия и Нидерланды[87][88]. В Нидерландах, кроме золотых, продолжают выпускать и серебряные инвестиционные монеты, которые также именуют «дукатами»[89].

Напишите отзыв о статье "Дукат"

Примечания

  1. ↑ 1 2 [www.knm.nl/Enkele-Gouden-Dukaat-2015/nl/product/5342/ Enkele Gouden Dukaat 2015] (нид.). сайт Королевского нидерландского монетного двора. Проверено 20 июня 2016.
  2. ↑ [www.muenzeoesterreich.at/produkte/vierfach-dukaten Nachprägungen vierfach Dukaten] (нем.). сайт Австрийского монетного двора. Проверено 26 июня 2016.
  3. ↑ Cuhaj G. S., Michael T., Miller H. et al. 2012 Standard Catalog of World Coins 2001 to Present. — Iola, WI: Krause Publications, 2012. — P. 5755. — 909 p. — ISBN 1-4402-2965-1.
  4. ↑ Фенглер, 1993, «[www.numizm.ru/html/b/bezant.html Безант]».
  5. ↑ Schrötter, 1970, S. 73.
  6. ↑ Menninger K. Numbers Words and Number Symbols: A Cultural History of Numbers. — Cambridge: The M.I.T. Press, 1969. — P. 356. — 757 p. — ISBN 0-486-27096-3.
  7. ↑ Kahnt, 2005, S. 154.
  8. ↑ 1 2 Kahnt, 2005, S. 108.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 Schrötter, 1970, S. 167.
  10. ↑ [bse.sci-lib.com/article120798.html Цехин]. Большая советская энциклопедия. Проверено 17 июля 2016.
  11. ↑ Krause 1701—1800, 2010, p. 1014.
  12. ↑ Standard Catalog of World Paper Money. Specialized Issues / edited by George Cuhaj. — 12th edition. — Iola, Wi: Krause Publications, 2013. — P. 717. — ISBN 978-1-4402-3883-3.
  13. ↑ Künker 137, 2008, S. 248.
  14. ↑ 1 2 3 Schrötter, 1970, S. 164.
  15. ↑ Grierson P., Travaini L. [books.google.com.ua/books?id=jgSNmsXG1jwC&pg=PA460&lpg=PA460&dq=%D0%94%D1%83%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%B5+%D0%A0%D0%BE%D0%B4%D0%B6%D0%B5%D1%80+II&source=bl&ots=Y0rRMrydRM&sig=Sr0UvQCCXZs6o6Cg6WwZoLachgY&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiVnea5mevMAhWBBSwKHaebBG8Q6AEITzAJ#v=onepage&q=%D0%94%D1%83%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%B5%20%D0%A0%D0%BE%D0%B4%D0%B6%D0%B5%D1%80%20II&f=false Ducale] // Medieval European Coinage. — Cambridge: Cambridge University Press, 1998. — Vol. 14 Italy III (South Italy, Sicily, Sardinia). — P. 460. — ISBN 0-521-58231-8.
  16. ↑ [books.google.com.ua/books?id=iWd0mimd-dMC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Künker Auktion 137 — The De Wit Collection of Medieval Coins]. — Numismatischer Verlag Künker, 2008. — S. 248.
  17. ↑ Зварич, 1980, «[www.numizm.ru/html/d/dukato.html Дукато]».
  18. ↑ 1 2 3 Kahnt, 2005, S. 107.
  19. ↑ 1 2 Зварич, 1980, «[www.numizm.ru/html/d/dukat.html Дукат]».
  20. ↑ Stahl A. M. [books.google.com.ua/books?id=nsmls7ITK6YC&pg=PA129&lpg=PA129&dq=Coinage+reform+Enrico+Dandolo&source=bl&ots=XaDL03-Y2J&sig=rTu9ne_F0XppSpacCglMkzgAwbA&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjU0r6v_LDMAhWCQpoKHZ6eBxYQ6AEISDAH#v=onepage&q=quartarolo&f=false The Coinage of Venice in the Age of Enrico Dandolo] // Medieval and Renaissance Venice / edited by E. E. Kittel and T. F. Madden. — Chicago: University of Illinois Press, 1999. — P. 133. — ISBN 0-252-02461-3.
  21. ↑ Schrötter, 1970, S. 378.
  22. ↑ Ducato and Matapan // [books.google.com.ua/books?id=iWd0mimd-dMC&pg=PA188&lpg=PA188&dq=Matapan+ducat&source=bl&ots=LjgIN_2ADX&sig=8sKKUqsH8gDfLMUcp7mM63Ph0sM&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiaifaoj7nJAhUB1iwKHdcyC-8Q6AEILTAD#v=onepage&q=Matapan%20ducat&f=false Künker Auktion 137 - The De Wit Collection of Medieval Coins]. — 2008. — P. 188.
  23. ↑ Зварич, 1980, «[www.numizm.ru/html/d/dukaton.html Дукатон]».
  24. ↑ Kahnt, 2005, S. 107—108.
  25. ↑ Фенглер, 1993, «[www.numizm.ru/html/d/dukatone.html Дукатоне]».
  26. ↑ NYINC Signature Auction. — New York: Heritage Galleries & Auctioneers, 2006. — P. 217.
  27. ↑ Keeler M. F. [books.google.com.ua/books?id=DhWfsDLFC34C&pg=PA259&lpg=PA259&dq=ducat+Spain+America&source=bl&ots=mwUsI2mLn_&sig=eXat1SQSrSzfnBugTXxg8VtJQjw&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj-xsH02_zNAhWGZpoKHULJBnwQ6AEIYDAG#v=onepage&q=ducat%20Spain%20America&f=false Sir Francis Drake`s West Indian Voyage 1585—1586]. — London: The Hakluyt Society, 1981. — P. 259—260. — ISBN 0-904180-01—8.
  28. ↑ [nms.scran.ac.uk/database/record.php?usi=000-100-050-635-C Ducat, from reign of Mary, Queen of Scots] (англ.). National Museums Scotland. Проверено 4 июля 2016.
  29. ↑ Krause 1701—1800, 2010, p. 1055.
  30. ↑ 1 2 Kahnt, 2005, S. 109.
  31. ↑ Volik K. [books.google.com.ua/books?id=DwgGAwAAQBAJ&pg=PA328&lpg=PA328&dq=ducat+hungary+1325&source=bl&ots=3TY-fkjLh7&sig=UVvsVhHbB-Nn5LAgyUfYKUrH8yA&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwi6sbbSwYbNAhWnK5oKHXBGDycQ6AEITTAJ#v=onepage&q=ducat%20hungary%201325&f=false Ducaches in the ukrainian cultural area] // Journal of Education Culture and Society. — Wroclaw, 2013. — № 2. — С. 325—333. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2081—1640&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2081—1640].
  32. ↑ Friedberg A. L., Friedberg I. S. [books.google.com.ua/books?id=TlnoMdZu40UC&pg=PA435&lpg=PA435&dq=ducat+hungary+1325&source=bl&ots=NvspZpmHZd&sig=z0LTAo9jN5wsB80dYmk_TV77iqQ&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwi6sbbSwYbNAhWnK5oKHXBGDycQ6AEIHjAB#v=onepage&q=ducat%20hungary%201325&f=false Hungary] // Gold Coins of the World From Ancient Times to the Present. — eight edition. — The Coin&Currency Institute, Inc., 2009. — P. 430. — ISBN 0-87184-308-0.
  33. ↑ [www.mnb.hu/en/pressroom/press-releases/press-releases-2012/hungarian-medieval-gold-florin-coin-series Hungarian medieval gold florin coin series] (англ.). Венгерский национальный банк. Проверено 2 июня 2016.
  34. ↑ Krause 1601—1700, 2008, p. 1051.
  35. ↑ Krause 1601—1700, 2008, p. 1084.
  36. ↑ Krause 1601—1700, 2008, p. 939.
  37. ↑ Krause 1601—1700, 2008, p. 1079.
  38. ↑ Фенглер, 1993, «[www.numizm.ru/html/z/zolota8_bulla.html Золотая булла]».
  39. ↑ 1 2 Фенглер, 1993, «[www.numizm.ru/html/r/reynskiy_monetn3y_so7z.html Рейнский монетный союз]».
  40. ↑ 1 2 [www.reppa.de/lex.asp?ordner=g&link=Goldgulden.htm#.UyCCcT9_vSs Goldgulden] (нем.). Большой лексикон монет нем. Das große Münzen-Lexikon. Проверено 10 июня 2016.
  41. ↑ [www.muenzwissen.com/bayerisches-muenzkontor-muenzlexikon-buchstabe-r/301-rheinischer-gulden-eine-goldmuenze-der-rheinischen-kurfuersten.html Das Münzen-Lexikon vom BAYERISCHEN MÜNZKONTOR «Rheinischer Gulden - Eine Goldmünze der Rheinischen Kurfürsten»]. сайт muenzwissen.com. [www.webcitation.org/6EVFoKon6 Архивировано из первоисточника 17 февраля 2013].
  42. ↑ Фенглер, 1993, «[www.numizm.ru/html/a/augsburgskiy_imperskiy_monetn3y_ustav.html Аугсбургский имперский монетный устав]».
  43. ↑ [books.google.com.ua/books?id=H7tJAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q=Krone&f=false §18] // Wiener Münzvertrag. — Stuttgart: Verlag der Mezlertschen Buchhandlung, 1857. — S. 15.
  44. ↑ AKS, 2007, S. 136.
  45. ↑ [de.wikisource.org/wiki/Bekanntmachung,_betreffend_die_Au%C3%9Ferkurssetzung_der_Landesgoldm%C3%BCnzen_und_der_landesgesetzlich_den_inl%C3%A4ndischen_M%C3%BCnzen_gleichgestellten_ausl%C3%A4ndischen_Goldm%C3%BCnzen Bekanntmachung, betreffend die Außerkurssetzung der Landesgoldmünzen und der landesgesetzlich den inländischen Münzen gleichgestellten ausländischen Goldmünzen§. 2. — §. 3.] // Deutsches Reichsgesetzblatt Band. — 1873. — Bd. 32. — S. 375—376.
  46. ↑ 1 2 Schrötter, 1970, S. 167—168.
  47. ↑ World Paper Money, 2008, p. 1110.
  48. ↑ Krause 1801—1900, 2009, p. 286.
  49. ↑ Krause 1801—1900, 2009, p. 1134.
  50. ↑ 1 2 3 Friedberg A. L., Friedberg I. S. netherlands // [books.google.com.ua/books?id=TlnoMdZu40UC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Gold Coins of the World From Ancient Times to the Present]. — eight edition. — The Coin&Currency Institute, inc.. — P. 606—622. — ISBN 0-87184-308-0.
  51. ↑ Krause 1801—1900, 2009, p. 986.
  52. ↑ [www.musees.vd.ch/musee-monetaire/expositions/exposition-permanente/chronologique/le-moyen-age-ii/ Moyen Age II, du XIVe au XVIe siècle] (фр.). сайт музея монет Лозанны. Проверено 29 июня 2016.
  53. ↑ [www.ngccoin.com/census/world/switzerland-cantons-and-helvetian-republic/sc-300/ducat/?c=57959 Switzerland - Cantons & Helvetian Republic DUCAT] (англ.). сайт Numismatic Guarantee Corporation. Проверено 29 июня 2016.
  54. ↑ Krause 1801—1900, 2009, p. 1151.
  55. ↑ [www.bnr.ro/page.aspx?prid=8878 Numismatic issue - gold coin for collectors and brass coin for being put into circulation, both dedicated to the 650th anniversary of the beginning of the reign of Vladislav I Vlaicu]. официальный сайт национального банка Румынии (2014—04—25). Проверено 20 июня 2016.
  56. ↑ [www.ngccoin.com/price-guide/world/transylvania-ducat-fr-295-1581-1598-cuid-138295-duid-341728 Transylvania Ducat FR# 295 1581-1598] (англ.). сайт Numismatic Guaranty Corporation. Проверено 20 июня 2016.
  57. ↑ [www.ngccoin.com/price-guide/world/transylvania-ducat-fr-2842-1578-1581-cuid-138280-duid-341707 Transylvania Ducat FR# 284.2 1578-1581] (англ.). сайт Numismatic Guaranty Corporation. Проверено 20 июня 2016.
  58. ↑ Dr. Ernest Oberlander-Târnoneanu. [www.capodopere2019.ro/the-100-ducats-coin-issued-by-michael-apafi.html The 100 Ducats Coin issued by Michael Apafi] (англ.). проект Национального музея истории Румынии[en] (2016). Проверено 20 июня 2016.
  59. ↑ World Paper Money, 2008, p. 856.
  60. ↑ Buzdugan G., Luchian O., Oprescu C.C. Monede şi banknote româneşti. — Bucureşti: Sport - turism, 1977. — P. 323. — 429 p.
  61. ↑ Есад Куртовић. Из хисторије банкарства Босне и Дубровника у средњем веку. — Београд: Историјски институт, 2010. — С. 140.
  62. ↑ Morrisson C. [books.google.com.ua/books?id=Igp8hxsHV_AC&pg=PA966&lpg=PA966&dq=hyperpyron+ducat&source=bl&ots=LDzjw6HaDa&sig=b6BTaXnFPY-Csn6HDnD9-DQCEsU&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiV3d_qq4rOAhUoMJoKHTbxDOsQ6AEINTAD#v=onepage&q=hyperpyron%20ducat&f=false Byzantine Money: Its Production and Circulation] // The Economic History of Byzantium from the Seventh through the Fifteenth Century / Laiou A. E, editor-in-chief. — Washington: Dumbarton Oaks. — Vol. 3. — P. 966. — ISBN 978-0-88402-332-6.
  63. ↑ Pamuk S. [books.google.com.ua/books?id=Htk3Wn789EQC&pg=PA60&lpg=PA60&dq=ducat+Ottoman+empire+the+only+european+coin&source=bl&ots=x0tuW3FS8P&sig=smdrEkUeVf-hR7ovwa-g2-UQAnE&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj2_M6EsIrOAhXqPZoKHf0LBTIQ6AEIKjAC#v=onepage&q=ducat%20Ottoman%20empire%20the%20only%20european%20coin&f=false The gold sultani: an "international" gold coin] // A Monetary History of the Ottoman Empire. — Cambridge: Cambridge University Press, 2001. — P. 59—66. — ISBN 0-521-44197-8.
  64. ↑ Pamuk S. [books.google.com.ua/books?id=c00jmTrjzAoC&pg=PA965&lpg=PA965&dq=ducat+Ottoman+empire+the+only+european+coin&source=bl&ots=s7vuMzLddk&sig=s7fJPAUMYGfn9hpQ-CWXYKuyZ14&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjFpqrrsIrOAhUHS5oKHY-RDQY4ChDoAQgoMAI#v=onepage&q=ducat%20Ottoman%20empire%20the%20only%20european%20coin&f=false Money in the Ottoman Empire, 1326—1914] // An economic and social History of the Ottoman Empire. — Cambridge: Cambridge University Press, 1994. — Vol. 2. — P. 945—950. — ISBN 0-521-57455-2.
  65. ↑ 1 2 Зварич, 1980, «[www.numizm.ru/html/z/zlot3y.html Злотый]».
  66. ↑ Рябцевич, 1995, с. 173.
  67. ↑ Рябцевич, 1995, с. 173—174.
  68. ↑ Николай Коперник. [www.system-polskiego-prawa-podatkowego.pl/kopernik.pdf Трактат о чеканке монет]. www.system-polskiego-prawa-podatkowego.pl. Проверено 1 августа 2016.
  69. ↑ Герасименко М.П. Николай Коперник — выдающийся экономист эпохи раннего капитализма. — К.: Изд-во АН УССР, 1953. — С. 101.
  70. ↑ Frost R. [books.google.com.ua/books?id=Rt7nCwAAQBAJ&pg=PR22&lpg=PR22&dq=ducat+Poland+1528&source=bl&ots=bjE2scG2z7&sig=MlFLPeSD_TcMtwnXS1c7CktzbcA&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwiGg7-5o87NAhUBGiwKHRpsDxIQ6AEIGjAA#v=onepage&q=ducat%20Poland%201528&f=false A Note on Currency] // The Oxford History of Poland-Lithuania. — New York: Oxford University Press. — Vol. I. The Making of the Polish-Lithuanian Union, 1385—1569. — P. XXVII. — ISBN 978-0-19-820869-3.
  71. ↑ Рябцевич, 1995, с. 160.
  72. ↑ Рябцевич, 1995, с. 161—162.
  73. ↑ Холодковский, 1911, с. 37.
  74. ↑ [www.hermitagemuseum.org/wps/portal/hermitage/digital-collection/20.+Coins%2C+Paper+Money/3477408/?lng=ru Дукат]. сайт государственного Эрмитажа. Проверено 30 мая 2016.
  75. ↑ 1 2 3 Спасский, 1962.
  76. ↑ Зварич, 1980, [www.numizm.ru/html/4/4ervonec.html Червонец].
  77. ↑ Некрасов Н. А. [ru.wikisource.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D1%83_%D0%BD%D0%B0_%D0%A0%D1%83%D1%81%D0%B8_%D0%B6%D0%B8%D1%82%D1%8C_%D1%85%D0%BE%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%BE_%28%D0%9D%D0%B5%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2%29/%D0%A7%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%8F/%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0_III._%D0%9F%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%B0_%D0%BD%D0%BE%D1%87%D1%8C Глава III. Пьяна ночь] // Полное собрание сочинений и писем в 15-ти томах. Кому на Руси жить хорошо. — М.: Наука, 1982. — Т. 5.
  78. ↑ 1 2 3 4 5 Холодковский, 1911, с. 35.
  79. ↑ Холодковский, 1911, с. 35—36.
  80. ↑ Моисеенко Н. С. Чеканка иностранной монеты на Ленинградском монетном дворе в 1921—1961 гг. // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. — СПб.: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский государственный университет», 2014. — С. 350—361.
  81. ↑ 1 2 3 4 Холодковский, 1911, с. 36.
  82. ↑ Демківський А. В. Гроші та кредит. Навчальний посібник. — К.: Дакор, 2005. — С. 164—165. — 528 с. — ISBN 966-95845-6-6.
  83. ↑ Krause 1901—2000, 2012, p. 2272.
  84. ↑ Krause 1901—2000, 2012, p. 671—672.
  85. ↑ [zlataky.cz/charles-iv-ducats-of-czechoslovakia-set-of-gold-coins-600th-death-anniversary-1978 Charles IV Ducats of Czechoslovakia Set of gold coins 600th Death Anniversary 1978]. zlataky.cz. Проверено 26 июня 2016.
  86. ↑ Graichen G. Die Geldzeichen der Tschechoslowakei. — Berlin: Transpress, 1983. — P. 128. — 331 p.
  87. ↑ [www.knm.nl/Enkele-Gouden-Dukaat-2015/nl/product/5342/ Enkele Gouden Dukaat 2015] (нид.). сайт Королевского нидерландского монетного двора. Проверено 20 июня 2016.
  88. ↑ [www.muenzeoesterreich.at/produkte/vierfach-dukaten Nachprägungen vierfach Dukaten] (нем.). сайт Австрийского монетного двора. Проверено 26 июня 2016.
  89. ↑ [www.knm.nl/Zilveren-Dukaat-Gelderland-2016/nl/product/5402/ ZILVEREN DUKAAT GELDERLAND 2016] (нид.). сайт Королевского нидерландского монетного двора. Проверено 24 июля 2016.

Библиография

В Викисловаре есть статья «дукат»
  • Зварич В.В. [www.numizm.ru/ Нумизматический словарь]. — 4-е изд.. — Львов: Высшая школа, 1980.
  • Рябцевич В. Н. Нумизматика Беларуси в конце 2-й трети XVII — середине 90-х гг. XVIII века. — Мн.: Полымя, 1995. — 687 с. — ISBN 5-345-00737-3.
  • Спасский И. Г. Русские монеты XIV—XV вв. и новый денежный счёт // Русская монетная система. — Издательство Государственного Эрмитажа, 1962. — С. 52—76. — 174 с.
  • Холодковский И. М. [www.staraya-moneta.ru/lib/974/ Лобанчики] // Старая монета. — 1911. — № 3. — С. 34—37.
  • Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. [www.numizm.ru/ Словарь нумизмата] / Отв. ред. В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп.. — М.: Радио и связь, 1993. — ISBN 5-256-00317-8.
  • Arnold P., Küthmann H., Steinhilber D. Grosser Deutscher Münzkatalog von 1800 bis heute / Dieter Faβbender. — 23. — Regenstauf: Battenberg Verlag, 2007. — 656 S. — ISBN 978-3-86646-019-5.
  • Bruce C. II., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1601—1700. — Iola, WI: Krause Publications, 2008. — 1439 p. — ISBN 0-89689-708-7.
  • Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1701—1800. — Iola, WI: Krause Publications, 2010. — 1344 p. — ISBN 1-4402-1364-X.
  • Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1801—1900. — Iola, WI: Krause Publications, 2009. — 1296 с. — ISBN 0-89689-940-3.
  • Cuhaj G. S., Michael T. 2013 Standard Catalog of World Coins 1901—2000. — Iola, WI: Krause Publications, 2012. — 2301 p. — ISBN 1-4402-2962-7.
  • Kahnt Helmut. Dukat // Das große Münzlexicon von A bis Z. — 1. Auflage. — Regenstauf: Battenberg Verlag, 2005. — S. 108—109. — ISBN 3-89441-550-9.
  • Schrötter Friedrich Freiherr von. Dukat // Wörterbuch der Münzkunde / Wörterbuch der Münzkunde. — zweite, unveränderte Auflage. — Berlin: J. Guttenberg Verlagsbuchhandlung, 1970. — S. 167—168. — 757 S.
  • Morrisson C. [www.doaks.org/resources/publications/dumbarton-oaks-papers/dop55/dp55ch12.pdf Coin Usage and Exchange Rates in Badoer’s Libro dei Conti] // Dumbarton Oaks Papers. — 2001. — Vol. 55.
  • Standard Catalogue of World Paper Money, General Issues — 1368 — 1960 / edited by George Cuhaj. — 12th edition. — Krause Publications, 2008. — 1224 p. — ISBN 978-0-89689-730-4.



Отрывок, характеризующий Дукат

– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дукат&oldid=81257128»