Ольдржих (князь Брно)
Поделись знанием:
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
(перенаправлено с «Удальрих Брненский»)
| Ольдржих (Удальрих) чеш. Oldřich Brněnský | ||
| ||
|---|---|---|
| 1092 — 1097 | ||
| Предшественник: | Конрад I Брненский | |
| Преемник: | Борживой II | |
| ||
| 1101 — 1113 | ||
| Предшественник: | Борживой II | |
| Преемник: | Владислав I | |
| ||
| 1112 — 1113 | ||
| Предшественник: | Литольд | |
| Преемник: | Собеслав I | |
| Смерть: | 27 марта 1113 | |
| Место погребения: | Тршебич, бенедиктинский монастырь | |
| Род: | Пржемысловичи | |
| Отец: | Конрад I Брненский | |
| Мать: | Вирпирка (Хильдбурга) | |
Ольджих (Удальрих) (чеш. Oldřich Brněnský; ум. 27 марта 1113) — князь Брненский в 1092—1097 и 1101—1113 годах, князь Зноемский с 1112 года, старший сын князя Конрада I Брненского и Вирпирки (Хильдбурги). Родоначальник Брненской линии Пржемысловичей.
Содержание
Биография
После смерти в 1092 году князя Конрада I Брненского его владения в Моравии были разделены на 2 части. Старший сын, Ольдржих, получил Брненское княжество, а младший Литольд — Зноемское княжество.
В 1097 году умер князь Бржетислав II, который пожелал, чтобы после его смерти наследником стал не старший в роду, брненский князь Ольдржих[1], а его единокровный брат Борживой. Для этого Бржетислав обратился к императору Священной Римской империи Генриху IV, чтобы тот утвердил следующим князем именно Борживоя. Получив богатое подношение, Генрих согласился это сделать, поскольку таким образом император получал право утверждения правителей Чешского княжества. Для того, чтобы Ольдржих не смог противостоять решению императора, Бржетислав в 1097 году отправился с военным походом в Моравию, изгнав того из Брно. Заодно он захватил также владения зноемского князя Литольда. Освободившиеся таким образом Брненское и Зноемское княжества Бржетислав передал Борживою[2].
Ольдржих и Литольд были помещены в заключение в Клодзко. Они получили свободу только в 1099 году.
После гибели в 1100 году Бржетислава Борживой поспешил из Моравии в Прагу, где занял чешский княжеский престол. Ольдржих воспользовался отсутствием Борживоя, чтобы вернуть себе Брно. Для того, чтобы закрепить княжество за собой, он обратился к императору Генриху IV, который в 1101 году признал Брненское княжество уделом Ольдржиха, а Зноемское княжество — уделом его брата Литольда. Однако попытка Ольджиха с помощью наёмников из Австрии захватить чешский трон окончилась неудачей, так что он был вынужден был удовольствоваться Брненским уделом.[3].
После смерти брата Литольда в 1112 году Ольдржих унаследовал и Зноемский удел. Он умер 27 марта 1113 года и был похоронен в бенедиктинском монастыре в Тршебиче.
Брак и дети
Имя жены Ольдржиха неизвестно. Существует гипотеза, что жена Ольдржиха была дочерью маркграфа Каринтии и Истрии Ульриха I и Софии Венгерской[4] (по другой версии эта дочь Ульриха I была не женой, а матерью Ольдржиха[5]). Дети:
- Вратислав (ум. 16 августа или 21 сентября 1156), князь Брненский в 1126—1129 и 1130—1155 годах
- Надежда (чеш. Nadčia, 1096);
По некоторым источникам у Ольдржиха было трое детей и у Вратислава был брат Спытигнев (чеш. Spytihněv, ум. 1151)[6].
Напишите отзыв о статье "Ольдржих (князь Брно)"
Примечания
- ↑ Согласно закону о престолонаследии, который установил князь Бржетислав I (Lex Brzetislawii), чешский престол получал старший представитель династии Пржемысловичей.
- ↑ Томек В. История Чешского королевства. — С. 102—103.
- ↑ Томек В. История Чешского королевства. — С. 103—104.
- ↑ [fmg.ac/Projects/MedLands/MORAVIA.htm#KonradIIdied1092 Markgrafen & dukes of Moravia, at Brno and Znaim] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 9 марта 2014.
- ↑ [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/hildburg_fuerstin_von_maehren_sieghardinger/hildburg_im_chiemgau_fuerstin_von_maehren.html Hildburg (Wirpirk) im Chiemgau] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer.. Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [royal-history.sweb.cz/premysl.html Pøemyslovci] (чешск.). Royal History. Проверено 9 марта 2014.
Литература
- Bláhová Marie, Frolík Jan, Profantová Naďa. Velké dějiny zemí Koruny české I. Do roku 1197. — Praha; Litomyšl: Paseka, 1999. — 800 p. — ISBN 80-7185-265-1. (чешск.)
- Novotný Václav. České dějiny I./II. Od Břetislava I. do Přemysla I. — Praha: Jan Laichter, 1913. — 1214 p. (чешск.)
- Wihoda Martin. Morava v době knížecí 906–1197. — Praha: Nakladatelství Lidové noviny, 2006. — P. 45—61. — ISBN 80-86488-38-1.} (чешск.)
- Žemlička Josef. Čechy v době knížecí 1034–1198. — Praha: Nakladatelství Lidové noviny, 2010. — 464 p. — ISBN 978-80-7422-563-0. (чешск.)
- Томек В. [new.runivers.ru/lib/book3099/9764/ История Чешского королевства] / Пер. с чешск. под редакцией В. Яковлева. — СПб.: Издание книгопродавца С. В. Звонарева, 1868. — 843 с.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/MORAVIA.htm#KonradIIdied1092 Markgrafen & dukes of Moravia, at Brno and Znaim] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 декабря 2011.
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/konrad_1_otto_herzog_von_boehmen_1092/konrad_1_otto_herzog_von_boehmen_+_1092.html Konrad I. Otto Herzog von Böhmen]. Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 11 декабря 2011. [web.archive.org/web/20060319060921/www.genealogie-mittelalter.de/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/konrad_1_otto_herzog_von_boehmen_+_1092.html Архивировано из первоисточника 19 марта 2008].
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/udalrich_1_herzog_von_maehren_bruenn_1115_premysliden/udalrich_1_herzog_von_maehren_bruenn_+_1115.html Udalrich I.] (нем.)
Отрывок, характеризующий Ольдржих (князь Брно)
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
