Ольдржих (князь Оломоуца)

Ольдржих (Удальрих) чеш. Oldřich
князь Оломоуца
1173 — 1177
(под именем Ольдржих II)
Соправитель:	Вацлав II (1174 — 1177)
Предшественник:	Бедржих (Фридрих)
Преемник:	Вацлав II
князь Градецкий
1152 — 1153
Рождение:	1134(1134)
Смерть:	18 октября 1177(1177-10-18)
Род:	Пржемысловичи
Отец:	Собеслав I
Мать:	Аделаида (Адлета) Венгерская
Супруга:	1-я: Цецилия Тюрингская 2-я: Софья Мейсенская
Дети:	от 2-го брака дочь: Агнесса

Ольдржих (Удальрих) (чеш. Oldřich; 1134 — 18 октября 1177) — князь Оломоуца с 1173 года, третий из четырёх сыновей князя Чехии Собеслава I и Аделаиды (Адлеты) Венгерской.

Биография

Ольдржих родился в 1134 году. В момент смерти отца он был ребёнком. О молодых годах его известно мало, вероятно он жил в Венгрии или Польше, а затем на территории Священной Римской империи.

В 1152 году, после смерти императора Конрада III чешский князь Владислав II, опасаясь влияния изгнанников на нового правителя империи, Фридриха I Барбароссы, предложил им вернуться на родину. Ольдржих был среди тех, кто поверил Владиславу и вернулся в Чехию, где получил в качестве удела Градец. Однако вскоре он понял, что может лишиться владений и бежал в Польшу.

В 1157 году Ольдржих перебрался в Германию, где он надеялся добиться от императора признания своих прав, но до 1173 года ситуация не менялась.

В 1172 году Владислав II, поссорившийся с императором Фридрихом I, решил отречься от престола в пользу старшего сына Бедржиха (Фридриха), а сам удалился в Страговский монастырь. Этим решил воспользоваться император Фридрих I, чтобы присвоить себе право решать, кто получит Чешский трон. Ольдржих и его младший брат Вацлав жили при дворе императора, а их старший брат, Собеслав, находился с 1161 года в заключении в замке Пршимда. После того, как Ольдржих пожаловался императору на то, что его старший брат находится в заключении, Фридрих I велел Владиславу II и Бедржиху прибыть на императорский суд в Нюрнберг, освободив Собеслава. На суде он намеревался решить, кому следует управлять Чехией после отречения Владислава II. Бедржих освободил Собеслава и доставил того в Пражский замок, решив договориться с ним. Однако Собеслав, испугавшись слухов о том, что Бедржих приказал ослепить его, бежал в Германию, где явился к императору Фридриху I. За ним отправился к императорскому двору и Бедржих, однако император Фридрих I решил по своему. Он лишил Бедржиха престола, поставив на его место Ольдржиха, который с согласия императора сразу же отрёкся в пользу старшего брата Собеслава. Одновременно он отобрал у правителей Чехии право на наследственный королевский титул, переданное в своё время Владиславу II.

Ольдржих и Вацлав в том же году вернулись в Чехию, где Собеслав выделил им уделы в Моравии: Ольдржих получил Оломоуцкое княжество, а Вацлав — Брненское княжество.

Ольдржих умер 18 октября 1177 года. Ему наследовал брат Вацлав.

Брак и дети

1-я жена: Цецилия, дочь ландграфа Тюрингии Людвига I и Гедвиги фон Гуденсберг. Детей от этого брака не было.

2-я жена: Софья, дочь маркграфа Мейсена Оттона II Богатого и Гедвиги Бранденбургской. Дети:

• Агнесса, монахиня в Гербштедте

Литература

• Томек В. [new.runivers.ru/lib/book3099/9764/ История Чешского королевства] / Пер. с чешск. под редакцией В. Яковлева. — СПб.: Издание книгопродавца С. В. Звонарева, 1868. — 843 с.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/BOHEMIA.htm#SobeslavIUdalrichdied1140 Kings of Bohemia 915-1197 (Přemyslid)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 декабря 2011.
• [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/udalrich_2_herzog_zu_koenigsgraetz_1177_premysliden/udalrich_2_herzog_zu_koenigsgraetz_+_1177.html Udalrich II. Herzog zu Königsgrätz]. Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 11 декабря 2011. [web.archive.org/web/20040804200954/www.genealogie-mittelalter.de/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/udalrich_2_herzog_zu_koenigsgraetz_+_1177.html Архивировано из первоисточника 19 марта 2008].

Предки Ольдржиха

Ольдржих (ум. 9 ноября 1034) князь Чехии               Бржетислав I (ум. 10 января 1055) князь Чехии                       Божена                 Вратислав II (ок. 1032 — 14 января 1093) князь, потом король Чехии                             Генрих фон Швейнфурт (ок. 970/975 — 18 сентября 1017) маркграф Баварского Нордгау               Юдит фон Швейнфурт (ок. 1010/1015 — 1058)                         Герберга фон Хаммерштейн (ок. 975/980 — после 1036)                 Собеслав I (ок. 1075 — 14 февраля 1140) князь Чехии                                   Болеслав I Храбрый (ок. 967 — 17 июня 1025) князь, затем король Польши               Мешко II Ламберт (990 — 1034) князь Польши                       Эмнильда (ум. 1017) лужицкая княжна               Светослава (Сватава) (ок. 1048 — 1126) княжна Польская                             Эццо (ок. 955 — 21 мая 1034) пфальцграф Лотарингии               Рыкса Лотарингская (ум. 21 марта 1063)                         Матильда (978 — 4 декабря 1025) принцесса германская               Ольдржих князь Оломоуцкий                                         Бела I (1016 — 11 сентября 1063) король Венгрии               Геза I (ок. 1040 — 25 апреля 1077) король Венгрии                       Рыкса (ок. 1018 — после 1059) польская принцесса               Альмош (ум. 1127) венгерский принц, король Хорватии                             София ван Лооз или Синадена Византийская                       Аделаида (Адлета) (ок. 1105/1107 — 15 сентября 1140) принцесса венгерская                                   Изяслав Ярославич (1024 — 3 октября 1078) великий князь Киевский               Святополк Изяславич (8 ноября 1050 — 16 апреля 1113) великий князь Киевский                       Предслава Святополковна киевская княжна                             (?) Спытигнев II (1031 — 28 января 1061) князь Чехии               N (Чешская?)                         (?) Ида фон Веттин

Отрывок, характеризующий Ольдржих (князь Оломоуца)

– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!