Ударные волны (фильм)
| Ударные волны | |
| Shock Waves | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Композитор | |
| Длительность |
86 мин |
| Бюджет |
200 тыс. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Ударные волны» — низкобюджетный фильм ужасов режиссёра Кена Видерхорна 1976 года. В картине снимались знаменитые актёры жанра хоррора Джон Кэррадайн и Питер Кашинг. Каждый из них снимался по четыре дня, и гонорар обоих составил по 5 000$.
Сюжет
Группа небогатых туристов отправляется в морское путешествие на старом катере. Однажды ночью эта посудина врезается в остов другого корабля. Утром оказывается, что катер находится рядом с неизвестным островом. Вдобавок выясняется, что старый хрыч капитан ухитрился утонуть, так что пассажирам и оставшимся членам команды не остаётся ничего другого, как высадиться здесь.
На острове туристы находят развалины старого отеля, в котором вполне можно существовать какое-то время. Впрочем, там даже сохранился морской аквариум с живыми обитателями. Неожиданно какой-то голос спрашивает, кто есть вновь прибывшие и с какой целью они прибыли сюда. Узнав об остове корабля, хозяин (немолодой человек) бежит на берег, а потерпевшие крушение устраиваются на ночлег.
Тем временем на берег из воды выходят люди одетые в старую эсесовскую форму. Их первой жертвой становится кок, отправившийся за продуктами. На его теле туристы находят обрывок ткани с нацистской символикой. Вернувшись в гостиницу, они обнаруживают, что в главном зале вывешен фашистский флаг. Тогда хозяин гостиницы наконец рассказывает, что он — командир эсесовского подразделения, созданного из оживлённых в конце войны трупов солдат. У этих воинов сохранилось только одно желание — убивать, так что для туристов самое лучшее — как можно быстрее убраться с острова. Они находят старую лодку и пытаются последовать совету старого эсесовца. Тем временем он и сам становится жертвой своих бывших подчинённых.
Вследствие неприятной случайности туристы теряют лодку, так что теперь они вынуждены бегать от эсесоцев по острову. Роуз, самая молодая из группы, находит способ бороться с зомби — если снять на берегу у них защитные очки, то они быстро погибают. Впрочем, это не сильно помогает её спутникам, которых одного за других убивают эсесовцы. В итоге Роуз и одному членов экипажа удаётся найти шлюпку с их катерах, но и здесь их подстерегает засада. После очередного нападения зомби Роуз остаётся одна… Через несколько дней её подбирает рыбацкая лодка.
Художественные особенности
В фильме отсутствуют типичные для жанра кровавые убийства — зомби убивают своих жертв через утопление.
Интересные факты
Несколько секунд звуковой дорожки фильма использованы в музыкальном альбоме «Amused to Death» Роджера Уотерса. Согласно концептуальной истории альбома, перед телевизором сидит обезьяна, которая бездумно щелкает дистанционным пультом, и перерывы между песнями заполняются треками телепередач, хаотично вырванными ею из эфира. В какой-то момент слышно, как Беверли в кульминации фильма "Ударные волны" кричит: "Ah! My еyes!"
Актёры
- Питер Кушинг — командир эсесовцев
- Брук Эдамс — Роуз
- Фред Буш — Чак
- Джек Дэвидсон — Норман
- Люк Хэлпин — Кейт
- Ди Джей Сидни — Беверли
- Дон Стаут — Доббс
- Джон Кэррадайн — капитан
- Кларенс Томас — рыбак
Напишите отзыв о статье "Ударные волны (фильм)"
Ссылки
«Ударные волны» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Ударные волны (фильм)
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
