Ударцев, Сергей Фёдорович

Ударцев Сергей Фёдорович (род. 28 августа 1951 г. в п. Обь Новосибирской обл. РСФСР, СССР, в семье военнослужащего) — учёный-юрист в области истории политических и правовых учений, теории государства и права, истории юридической науки Казахстана; общественный деятель Казахстана. Судья Конституционного Суда Республики Казахстан (Алматы, Казахстан, 1992—1995), ректор Казахского Гуманитарно-Юридического Университета (Университет КАЗГЮУ, г. Астана, Казахстан, 2007—2009).

Образование

В 1968 г. с серебряной медалью окончил среднюю школу. Окончил юрфак (1973) и аспирантуру (1976) Казахского государственного университета (КазГУ) им. С. М. Кирова (ныне — Казахский национальный университет им. аль-Фараби, — КазНУ им. аль-Фараби). В период учебы получал стипендию им. В. И. Ленина. В 1981 г. семестр учился на ФПК при МГУ им. М. В. Ломоносова, в 1990 г. семестр — на курсах повышения квалификации при Академии Общественных Наук при ЦК КПСС. В разные годы проходил повышение квалификации, семинары, стажировки в вузах, научных и судебных учреждениях Казахстана, России, США, Болгарии, Венгрии, Великобритании, Франции, Финляндии.

Учёное звание, степень, членство в Академиях наук

Доктор юридических наук (1992), профессор (1994). Тема докторской диссертации: «Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность» (М., 1992). Канд. дис. защитил в 1977 г. в Институте философии и права АН КазССР (науч. рук. — к.ю.н., доц. А. Н. Таукелев). Науч. консультант по докторской дис. — д.ю.н., профессор член-корр. РАН Г. В. Мальцев (Центр государства и права Росс. академии управления (РАУ) при Президенте РФ, ныне — РАНХиГС при Президенте РФ). Шифр специальности по диссертации — 12.00.01. Теория и история государства и права; история политических и правовых учений. Избран академиком Академии социальных наук (1998, член-корр. с 1996) и Академии юридических наук РК (2004).

Трудовая деятельность

В 1976—1988 гг. работал ассист., ст. препод., доцентом, зам. декана, деканом юрфака в КазГУ им. С. М. Кирова. Много лет руководил научно-исследовательской работой (НИРС) студентов юрфака КазГУ и подготовкой команды КазССР для всесоюзных олимпиад «Студент и научно-технический прогресс» (Свердловск, 1984, 1985 гг.). Входил в состав президиума Всесоюзного совета по юрид. образованию (совет деканов и ректоров юридических вузов и факультетов) при Министерстве высшего и среднего специального образования СССР. В 1988-92 гг. — доц. Алма-Атинской высшей партийной школы (АВПШ), ст. научный сотрудник Алма-Атинского института политологии и управления (АИПУ), доц. Казахстанского института менеджмента, экономики и прогнозирования (КИМЭП).

На сессии Верховного Совета РК избирался судьей Конституционного Суда РК и работал им в 1992—1995 гг. В период работы судьей Конституционного Суда вел дела, в частности, о проверке конституционности основ системы социальной защиты населения, по налогам и некоторым обязательным платежам в государственный бюджет, о соблюдении Конституции руководством Верховного Совета РК, о конституционности некоторых нормативных правовых актов Центризбиркома РК при выборах в Верховный Совет в 1994 г. (дело Т. Г. Квятковской).

С 1994 г. — профессор, в 1995-99 гг. — зав. кафедрой теории государства и права Казахского государственного юридического института (КазГЮИ, Алматы), а после реорганизации — Казахского государственного юридического университета (КазГЮУ, Алматы). В 1998—1999 гг. — зав. отделом, нач. юр. управления, директор юр. департамента Национальной атомной компании «Казатомпром»; начал формирование юридической службы НАК «Казатомпром» (с 2009 г. «Казатомпром» — мировой лидер по добычи природного урана). В 1999—2006 гг. — проректор по учебной работе Академии юриспруденции — Высшей школы права «Әділет» (Алматы), занявшей в 2005 г. первое место в рейтинге юридических и экономических вузов Казахстана.

В 2006-07 гг. — проректор по учебной и учебно-методической работе Казахского Гуманитарно-Юридического Университета (КазГЮУ) в г. Астане. В 2007-09 — ректор Казахского Гуманитарно-Юридического Университета (КазГЮУ, г. Астана) и проф. кафедры теории и истории государства и права. В 2008 г. КазГЮУ впервые занял первое место в рейтинге юридических и экономических вузов Казахстана. В 2009-12 гг. — советник президента КазГЮУ. С 2012 г. — директор НИИ правовой политики и конституционного законодательства КазГЮУ (Астана). С 2013 г. также — главный редактор научного юридического журнала «Право и государство» (Астана, КазГЮУ).

Научное направление и научные интересы

Научно-исследовательские интересы: история политических и правовых учений и современность; методологические и теоретические проблемы, история правовой и политической мысли ряда стран и периодов, особенно — России и Казахстана ХIХ — нач. ХХI вв.; философия и теория права и государства; глобальные тенденции эволюции политических и правовых систем; государство, право и космическая деятельность; проблемы современного политического и правового развития; правовая политика, развитие конституционного законодательства и конституционного контроля; общие и специальные вопросы развития правовой науки и юридического образования; история юридической науки.

Общественная и экспертная деятельность

Руководил межвузовским авторским коллективом по подготовке первого общеобязательного госстандарта для юридических вузов РК по специальности «Правоведение» (1999). Эксперт фонда Сорос-Казахстан по программам правовых реформ и образования (1996—2001). В 2000-04 гг. — председатель Экспертного совета по юридическим наукам ВАК Казахстана. В 2006-07 гг. — член Палаты общественных экспертов (в последующем — Общественная палата) при Мажилисе Парламента РК. В 2007-11 гг. — председатель, в 2012-15 г. — первый зам. председателя Экспертно-консультативного совета Комиссии по правам человека при Президенте РК. С 2011 г. — член Научно-экспертного совета Ассамблеи народа Казахстана. С 2013 г. — член Научно-консультативного совета при Верховном Суде РК. Неоднократно приглашался и выступал как эксперт Конституционного Совета РК, в частности, по вопросам толкования Конституции о выборах Президента РК. Член редколлегии и редсоветов ряда казахстанских и зарубежных научных журналов.

Награды, почетные звания

На всесоюзном конкурсе научных студенческих работ награждался медалью «За лучшую научную студенческую работу» (1973). Как победитель первого конкурса среди профессоров права Казахстана награжден именной медалью «Профессор года в сфере юриспруденции» (2005). Медали им. А. Байтурсынова Ассоциации вузов Казахстана в номинации «Лучший автор» (2006) и «Почетный юрист РК» Союза юристов Казахстана (2015). Юбилейные медали Республики Казахстан — «10 лет Конституции РК», «10 лет Астаны», «20 лет Независимости РК», «20 лет Ассамблеи народа Казахстана», «20 лет Конституции РК». Медаль Конституционного Совета РК «За вклад в укрепление конституционной законности» (2013). Медаль «Почетный профессор Кыргызской государственной юридической академии». Отмечался благодарностью Президента РК, знаками МОН РК «Почетный работник образования РК» (2008), «За заслуги в развитии науки» (2011) и др.

Основные научные работы

Автор более 550 опубликованных научных, методических, научно-популярных работ по истории политических и правовых учений, философии права, истории и теории государства и права, истории юридической науки, конституционному праву.

Книги:

• Ударцев С.Ф. Кропоткин / Из истории политической и правовой мысли. Отв. ред. – Л.С. Мамут. М.: Юридическая литература, 1989. – 144 с.
• Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность. Алматы: «Казахстан»; Высшая школа права «Әділет», 1994. – 382 с.
• Вступит. статьи, примеч. и составление Ударцева С.Ф. – книжная серия «Жемчужины истории политической и правовой мысли», включающая 15 книг – книги Лао-цзы, Ч. Валиханова, И. Канта, Н. Макиавелли, Т. Джефферсона (два издания по пять книг в серии вышли на русском и одно издание из пяти книг – на казахском языках, Алматы, Издательства: Высшая школа права «Әділет» и «Жетi Жаргы», 1999–2004 гг.). Изданные произведения Лао-цзы, И. Канта, Н. Макиавелли, Т. Джефферсона были впервые переведены на казахский язык.
• Ударцев С.Ф., авт.-сост. справочника:. Профессорско-преподавательский состав Академии «Әдiлет»: Биобиблиографич. словарь-справочник. 2001/02 уч. г. Алматы, 2003. – 382 с.
• Ударцев С.Ф. О некоторых тенденциях глобальной эволюции государства и права. Караганда: Болашак-Баспа, 2004. – 52 с.
• Ударцев С.Ф. История политических и правовых учений. Древний Восток: Академический курс. СПб.: Издательский Дом Санкт-Петербургского. Гос. Ун-та, Издательство юридического факультета СПбГУ, 2007. – 664 с.
• Ударцев С.Ф. Знаменитый профессор С.С. Сартаев (на русском, казахском, киргизском, английском, немецком, турецком, китайском языках). Алматы: ТО РИИК «Дәуiр», 2010. – 504 с. + 96 с. вкл.
• Ударцев С.Ф. Учителя и коллеги. Из истории юридической мысли Казахстана ХХ – начала ХХI вв.: Очерки и воспоминания. Алматы: Раритет, 2011. – 576 с.
• Конституция Республики Казахстан. Научно-практический комментарий (Алматы: Раритет, 2010; Алматы: Раритет, 2015, – один из авт.).
• Нарикбаев М.С., Ударцев С.Ф. Высшее юридическое образование в Казахстане в XXI веке: реформы, проблемы и перспективы. Сб. статей. Астана, 2014 (сост. и один из двух авторов).
• Ударцев С.Ф. Конституция и эволюция общества (вопросы теории и философии права). СПб.: Университетский издательский консорциум, 2015. – 388 с.

Наиболее значимые статьи

• Ударцев С.Ф. Метаправо и правопонимание (о трансформации правопонимания на новом уровне правового развития) // Научные труды «Әдiлет», № 1, 2000. – С. 22-41, 171-173.
• Ударцев С.Ф. Правовое государство: смысловые грани доктрины (из истории философии права) // Научные труды «Әдiлет» (Алматы, ВШП «Әдiлет»). № 1 (9), 2001 г. – С. 5-35.
• Ударцев С.Ф. Идея космического государства в истории политической мысли // Право и политика (Москва), № 8, 2012. – С. 1386-1398.
• Ударцев С.Ф. Политическая и правовая доктрина анархизма П.А. Кропоткина: век спустя // В кн.: Петр Алексеевич Кропоткин / под ред. И. И. Блауберг. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. – 447 с.: ил. (Философия России первой половины XX в.). – С. 37-75.
• Udartsev Sergey. Chapter 3. Legal Education and Science in Kazakhstan // Introduction to the Law of Kazakhstan edited by Zhenis Kembayev. Eligible for Free Standard Shipping on U.S. Prepaid Orders. New York. Imprint: Kluwer Law International, 2012. – P. 37-51.
• Ударцев С.Ф. Государственность в условиях глобализации: кризисные явления, адаптационная трансформация и развитие // Право и государство (Астана), 2013, № 4 (61). Тема номера: «Вызовы ХХI века». – С. 18-23. Электр. версия на сайте журнала: km.kazguu.kz/uploads/files/3%20%D0%A3%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%86%D0%B5%D0%B2%2018-23.pdf.
• Udartsev Siergiej. Michail Bakunin: uwagi do portretu myśliciela // Nowa krytyka. Czasopismo filozoficzne. 30/31. Szczecin, 2013. S. 119-136 (Z języka rosyjskiego przełożył Antoni A. Kamiński). (Номер посвящен 200-летию со дня рождения М.А. Бакунина). (На польском яз.).
• Udartsev S.F. Cosmic state: the forming and development of the idea in the history of thought // SENTENTIA. European Journal of Humanities and Social Sciences. 2014. № 1. – С.37-50. DOI: 10.7256/1339-3057.2014.1.11412.
• Ударцев С.Ф. Государство, право и космическая деятельность // В кн.: Социология права: курс лекций: в 2 т. Т. 2. / Ответ. ред. М.Н. Марченко. М.: Проспект, 2015. – 344 с. – С. 307 – 338.
• Ударцев С.Ф., Темирбеков Ж.Р. Концепции “Rule of Law” (“верховенство права”) и “Rechtsstaat” (“правовое государство”): сравнительный анализ // Государство и право (М.). 2015, май, № 5. – С. 5-16.
• Ударцев С.Ф. «Посланный провидением для всемирных переворотов…» (К 200-летию со дня рождения М.А. Бакунина) // Право и политика (М.). 2015. № 10. – С. 1466-1478. DOI: 10.7256/1811-9018.2015.10.12233.
• Ударцев С.Ф.:. Об одном из планов М.А. Бакунина политической организации будущего общества (1978). Рукопись М.А. Бакунина «Гамлет» (1986). Михаил Бакунин: след в истории (2005) // М.А. Бакунин: pro et contra, антология. 2-е изд., испр. / Сост., вступ. статья, комент. П.И. Талерова. СПб.: Изд-во РХГА, 2015. – 1050 с. – С. 632–637, 672–684, 859–868.
• Ударцев С.Ф. Абай Кунанбаев: мыслитель, судья, законодатель // «Простор» (Алматы), 2015, № 6. С. 159-169.
• Ударцев С.Ф. Правовые позиции Конституционного Совета и формирование действующего права // [Гл. 3, 3.2 в кн.:] Конституционный контроль в Казахстане: доктрина и практика утверждения конституционализма: Монография / Под ред. И.И. Рогова, В.А. Малиновского. Алматы: Раритет, 2015. – 384 с. – С. 135-161.

Избранные интервью

Почему? На вопросы нашего корреспондента отвечает судья Конституционного Суда РК, д.ю.н. Сергей Ударцев (Интервьюер Татьяна Костина) // «Столичное обозрение» (Алматы). 16 марта 1995 г. — С. 5.

Сергей Ударцев: «Следы ведут в космос…» (Интервью с С. Ф. Ударцевым. Беседа с журналистом Владимиром Романовским // «Казахстанские новости» (Алматы). Еженедельное прилож. к газ. «Казахстанская правда». 29 апреля, № 14 (39), 1995. — С. 3.

Ударцев С. Ф. Люди — как куклы богов (интервью) // «Аргументы и факты — Казахстан». № 36, 4 — 10 сентября 2002 г. — С. 3 (беседовал А. Сакенов, фото И. Логвина).

Нужны ли юридической науке страны свои Фламмарионы? (Интервью Юрия Фоменко с ректором КазГЮУ С. Ф. Ударцевым) // «Казахстанская правда» (Астана). 21 апреля 2009 г. — С. 6. — 0, 4 п.л. На интернет-сайте газеты: www.kazpravda.kz/archives/view/46634/ (24.07.2016 г.).

Сергей Ударцев: Формировать антикоррупционное сознание необходимо с детства. Интервью у С. Ф. Ударцева взяла Яна Новосельская. Фото Владимира Бахуревича // «Юридическая газета», 1 мая 2009 г. — С. 2.

Ведущий юридический журнал казахстанских вузов. [Интервью главного редактора журнала «Право и государство» Ударцева С. Ф. журналисту Валентине Фироновой] // «Казахстанская правда», № 100 (27721), 23 мая 2014 г. — С. 22.

Отрывок, характеризующий Ударцев, Сергей Фёдорович

– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.