Удорцы

Удо́рцы (коми удорасаяс) — этнографическая группа коми-зырян.

Проживают в районах верхнего течения реки Мезень и её притока Вашка — в Удорском районе Республики Коми.

Удорцы как этнографическая группа оформилась к XVIII — XIX векам. Начало заселения Удоры коми населением из района нижней Вычегды относится к XIII веку. Сперва коми освоили верховья Вашки, а с конца XVI века — и верховья Мезени (ранее используя последнее только для промыслов). Вашкинские удорцы имели более тесные контакты с западно-финским (древневепским) населением, а мезенские удорцы — с соседними русскими и ненцами, что различало их. В течение XVII — XIX веков верхнемезенские и верхневашкинские коми оформились в единую удорскую этнографическую общность коми.

Удорский диалект коми-зырянского языка имеет вепское и русское влияние.

Антропологически присущ европеоидный беломорский и восточно-балтийский типы.

В хозяйственной деятельности высока роль занятий охотой и рыболовством, также характерно стало оленеводство, земледелие, лесозагатовки.

Ссылки

• [www.komi.com/Folk/komi/42.htm Этнографическая энциклопедия коми. Удорцы]

Отрывок, характеризующий Удорцы

– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.