Узбекская письменность

Узбекская письменность (узб. Oʻzbek yozuvi, Ўзбек ёзуви) — письменность узбекского языка. За время своего существования несколько раз меняла свою графическую основу и неоднократно реформировалась. В настоящее время для записи узбекского языка используется латиница (официальный шрифт в Узбекистане), кириллица (в Киргизии, Таджикистане и в Казахстане, также имеет широкое распространение в Узбекистане) и арабское письмо (в Афганистане).

Арабский алфавит

До VIII—IX веков предки узбеков пользовались различными письменностями — староуйгурским письмом, древнехорезмийским письмом и тюркскими рунами. После арабского завоевания Средней Азии там был принят арабский алфавит.

Древнейшие письменные памятники староузбекского языка относятся к XI веку. В них использовались следующие буквы: ى ۋ و ن م ل ک ق ف غ ﻉ ﻅ ﻁ ﺽ ﺹ ش س ژ ز ر ﺫ د خ ﺡ ﺝ ت ﺕ ب ا. При этом буквы ﺡ ,ت ,ﻉ ,ﻅ ,ﻁ ,ﺽ ,ﺹ ,ﺫ употреблялись только в арабских заимствованиях. По мере проникновения в староузбекский язык заимствований из фарси в состав алфавита входят буквы چ и پ (для звуков [ч] и [п]), происходят также и другие изменения, приближающие арабский алфавит к нуждам тюркской фонетики. В результате в XV веке алфавит староузбекского литературного языка стал выглядеть так: ى ﻩ و ن م ل ک ق ف غ ﻉ ﻅ ﻁ ﺽ ﺹ ش س ژ ز ر ﺫ د خ ﺡ چ ﺝ ت ﺕ پ ب آ ا.

После присоединения Средней Азии к России, начиная с 1860-х годов, функции узбекской письменности заметно расширились. В частности началось массовое книгопечатание, появились газеты и журналы, расширилось применения письменности в сфере образования. В связи с этим произошли некоторые усовершенствования в составе узбекского алфавита. Так, в алфавит были введены буквы گ и ڭ ,ڴ для обозначения звуков [г] и [ң]. Однако в то время узбекская письменность не имела какой-либо нормы и в разных изданиях использовались разные варианты алфавита и орфографии.

После революции 1917 года развернулась широкая дискуссия о реформировании узбекской письменности. В 1918—1922 годах активное участие в ней принимали члены филологического общества «Чиғатай гурунги». В то время выявились три основные точки зрения на будущее алфавита. Так называемые «староорфографисты» предлагали пользоваться арабским письмом без каких-либо изменений, «среднеорфографисты» предлагали ввести в алфавит 6 дополнительных знаков для обозначения гласных звуков, «новоорфографисты» помимо введения знаков для гласных предлагали изъять из алфавита буквы, используемые только в арабских словах. В январе 1921 года I краевой съезд по вопросам узбекского алфавита и орфографии, проходивший в Ташкенте, одобрил проект реформы А. Фитрата. Согласно проекту предполагалось вместо 4 начертаний арабских букв оставить только одно, начальное, исключить буквы, используемые только в арабских словах и ввести отдельные буквы для гласных. Этот проект не был реализован.

Точка в спорах по поводу реформы узбекского письма на арабской графической основе была поставлена в октябре 1923 на Первой орфографической конференции среднеазиатских узбеков, проходившей в Бухаре. В целом были приняты предложения «новоорфографистов» и алфавит принял следующий вид: ى ئي ئا ئۇ ئو ئى ئه ﻫ ﻩ ۉ و ن م ل ڭ گ ک ق ف غ ش س ژ ز ر د خ چ ﺝ ﺕ پ ب ﺋ. Этот алфавит был официально утверждён 18 октября 1923 года Народным комиссаром просвещения Туркестанской АССР. В таком виде алфавит действовал в СССР до 1930 года.

В Афганистане для узбекского языка по настоящее время используется несколько отличный вариант алфавита на основе арабо-персидской графики: ٸ ى ې ي ة ﻩ ۉ ۇ ٶ و ن م ل گ ک ق ف غ ع ظ ط ض ص ش س ژ ز ر ذ د خ ح چ ﺝ ث ﺕ پ ب ء أ ا آ.

Яналиф

Вопрос о переходе узбекского языка на латиницу был поднят ещё в 1920 году. В январе 1921 года он обсуждался на краевом съезде в Ташкенте, но тогда сторонники латинизации не получили одобрения со стороны многочисленных приверженцев реформирования арабского письма. Вторично этот вопрос был поднят в 1926 году на I тюркологическом съезде в Баку. На этом съезде был одобрен переход всех тюркских языков народов СССР на новый латинский алфавит — яналиф. Для реализации перехода на латиницу был создан Комитет нового алфавита при Президиуме ЦИК Советов Узбекской ССР. Различные проекты нового алфавита широко обсуждались на страницах печати, различных заседаниях, собраниях, конференциях. Значительная дискуссия разгорелась по вопросу отображения на письме сингармонизма; в итоге было решено отображать сингармонизм на письме, для чего в алфавит были введены 9 букв для отображения гласных.

На Республиканской орфографической конференции в Самарканде, проходившей в мае 1929 года, был утверждён новый узбекский алфавит из 34 знаков:

A a	B ʙ	C c	Ç ç	D d	E e	Ə ə	F f	G g	Ƣ ƣ	H h	I i
J j	K k	L l	M m	N n	Ꞑ ꞑ	O o	Ө ө	P p	Q q	R r	S s
Ş ş	T t	U u	V v	X x	Y y	Z z	Ƶ ƶ	Ь ь	'

В январе 1934 года на Республиканском съезде по вопросам языка и орфографии было решено исключить из узбекского алфавита буквы Ө ө, Y y, Ь ь, а также ограничить употребление буквы Ə ə, заменив её во многих случаях на A a. Решение было утверждено Президиумом ЦИК Советов Узбекской ССР 13 марта 1934 года. Эта реформа упростила узбекскую орфографию, но не решила все её проблемы. В связи с этим в 1937 году коллектив учёных под руководством А. К. Боровкова приступил к разработке нового варианта узбекского алфавита и орфографии. Составленный этим коллективом алфавит имел следующий вид: A a, B b, V v, G g, D d, E e, Ƶ ƶ, Z z, I i, J j, K k, L l, M m, N n, Å å, O o, P p, R r, S s, T t, U u, F f, X x, C c, Ş ş, Ç ç, Q q, Ƣ ƣ, H h, Ꞑ ꞑ. Однако в это время в СССР уже набирал силу процесс кириллизации, что сделало реформу латинизированного алфавита неактуальной.

Кириллица

В 1939 году при Коллегии Наркомпроса Узбекской ССР была создана комиссия по разработке узбекского алфавита на основе кириллицы. Эта комиссия разработала алфавит, который включал все 33 буквы русского алфавита, а также дополнительные знаки Ң ң, Ҷ ҷ, Ө ө, Қ қ, Ƶ ƶ, Ҳ ҳ и апостроф. Однако этот проект подвергся мощной критике языковедов и педагогов за свою громоздкость и наличие лишних букв. Большинство критиков предлагало исключить из алфавита буквы Щ щ и Ы ы. Некоторые считали необходимым также исключить буквы Е е, Ё ё, Ц ц, Ю ю, Я я. Букву А а предлагали принять для звука [ɔ], а для [ä] использовать Ə ə. Помимо основного проекта узбекского кириллического алфавита был предложен и ряд других:

Яналиф	Основной проект	проект I	проект II	проект III	проект IV	проект V
ç	ҷ	җ	чʼ	дж	ç	дж
q	қ	ʀ	кʼ	къ	q	к
ƣ	ғ	v	гʼ	гъ	ƣ	г
h	һ	ҳ	хʼ	хъ	h	х
ꞑ	ң	ң	нг	нг	ꞑ	нг
ө	ө	ө	уʼ	ў	ө	ү
o	о	о		ў	о	у
a	о	ā	о	о	а	о
ə	а	а	а	а	ə	а
ts	ц	ц	ц	ц	тс	ц
ş, şc, c	щ	шч/щ	щ	щ	шч/ш	щ
je	е	йе/е	е	е	йе/е	е
ja	ё	йо/о	ё	ё	йо/о	ё
i	ы	и	ы	ы	и	ы
ju, jy, u, y	ю	ю	ю	ю	йу/у	ю
jə	я	я	я	я	йа/а	я
е	э	е	э	э	е	э
ʼ	ъ	ʼ	ъ	ъ	ʼ	ъ
ʼ	ь	ʼ	ь	ь		ь

Наконец состав алфавита был окончательно определён и 8 мая 1940 года III сессия Верховного Совета Узбекской ССР приняла закон о переходе на алфавит на основе русской графики. Алфавит получил следующий вид:

А а	Б б	В в	Г г	Д д	Е е	Ё ё	Ж ж	З з	И и
Й й	К к	Л л	М м	Н н	О о	П п	Р р	С с	Т т
У у	Ф ф	Х х	Ц ц	Ч ч	Ш ш	Ъ ъ	Ь ь	Э э	Ю ю
Я я	Ў ў	Қ қ	Ғ ғ	Ҳ ҳ	ʼ

Срок перехода на новый алфавит был установлен до 1 января 1942 года. Отдельные недостатки алфавита неоднократно обсуждались, предлагались варианты их устранения: например, ввести в алфавит буквы Щ щ и Ы ы, исключить Ҳ ҳ, изменить порядок букв в алфавите, заменить отображение нелабиализованного звука [a] буквой О о на что-нибудь другое. Однако единственным изменением стала замена апострофа на букву ъ в 1956 году.

Несмотря на дальнейшие реформы, этот алфавит по-прежнему находится в употреблении как в Узбекистане, так и соседних странах.

Современная латиница

В ноябре 1991 года, во время распада СССР, в Стамбуле прошла конференция, на которой представители тюркских республик СССР и России поддержали проект перехода тюркских письменностей на латиницу, максимально приближенную к турецкому алфавиту. В дальнейшем участники конференции намеревались требовать от властей своих республик перейти на этот алфавит.

2 сентября 1993 года президент Узбекистана И. Каримов подписал закон «О введении узбекского алфавита, основанного на латинской графике». Новый алфавит в общих чертах совпадал с проектом, предложенным в Стамбуле. В состав алфавита вошли следующие знаки: A a, B b, C c, D d, E e, F f, G g, H h, I i, J j, K k, L l, M m, N n, O o, P p, Q q, R r, S s, T t, U u, V v, X x, Y y, Z z, Ç ç, Ğ ğ, Ɉ ɉ, Ñ ñ, Ö ö, Ş ş, ʼ.

Однако уже в мае 1995 года этот алфавит был пересмотрен и вместо него введён другой вариант. Его основным отличием стало отсутствие букв с диакритическими знаками. Буквы Ç ç, Ş ş, Ğ ğ, Ö ö, Ñ ñ, Ɉ ɉ были заменены на Ch ch, Sh sh, Gʻ gʻ, Oʻ oʻ, Ng ng, J j соответственно. Алфавит принял следующий вид:

А а	B b	D d	Е е	F f	G g	H h	I i	J j	K k
L l	М m	N n	О о	P p	Q q	R r	S s	Т t	U u
V v	X x	Y y	Z z	Oʻ oʻ	Gʻ gʻ	Sh sh	Ch ch	ng	ʼ

Новый алфавит по сути явился простой транслитерацией кириллического алфавита и не решил проблем орфографии, которые неоднократно обсуждались с середины XX века. Единственным изменением стало изъятие из алфавита букв «е», «ё», «ю», «я» и замена их на буквосочетания ye, yo, yu, ya. Первоначально переход на новый алфавит планировалось завершить к 2000 году, затем срок был передвинут на 2005 год, а затем на 2010. Но и к 2015 году переход на латинский алфавит в Узбекистане был далёк от завершения: на латиницу переведена сфера образования и частично делопроизводство, но газеты и журналы продолжают выходить на кириллице, на ней печатается около 70 % литературы. В рекламе, на телевидении и в интернете используются как кириллица, так и латиница.

Соответствия между буквами разных алфавитов

Ниже приведена таблица соответствий букв узбекских алфавитов.

Таблица транслитерации
Арабский	Латиница	Кириллица	Латиница	МФА
1923—1930	1934—1940	с 1940	с 1995
ئه ,ه	A a, Ə ə	А а	A a	[a], [æ]
ﺏ	B ʙ	Б б	B b	[b]
ﺩ	D d	Д д	D d	[d]
ئي	E e	Е е, Э э	E e	[е]
ﻑ	F f	Ф ф	F f	[f]
گ	G g	Г г	G g	[g]
ﻫ	H h	Ҳ ҳ	H h	[h]
ی	I i	И и	I i	[ɪ]
ﺝ ,ژ	Ç ç, Ƶ ƶ	Ж ж	J j	[ʤ], [ʒ]
ﻙ	K k	К к	K k	[k]
ﻝ	L l	Л л	L l	[l]
ﻡ	M m	М м	M m	[m]
ن	N n	Н н	N n	[n]
ئا, ئو	A a, O o	О о	O o	[ɑ]
پ	P p	П п	P p	[p]
ﻕ	Q q	Қ қ	Q q	[q]
ﺭ	R r	Р р	R r	[r]
س	S s	С с	S s	[s]
ﺕ	T t	Т т	T t	[t]
ئۇ	U u	У у	U u	[u]
ۉ	V v	В в	V v	[v], [w]
ﺥ	X x	Х х	X x	[χ]
ی	J j	Й й	Y y	[j]
ز	Z z	З з	Z z	[z]
ئو	O o	Ў ў	Oʻ oʻ	[o]
ﻍ	Ƣ ƣ	Ғ ғ	Gʻ gʻ	[ɣ]
ﺵ	Ş ş	Ш ш	Sh sh	[ʃ]
چ	C c	Ч ч	Ch ch	[ʧ]
ڭ	Ꞑ ꞑ	Нг нг	ng	[ŋ]
ء ,ﺋ	ʼ	Ъ ъ	ʼ	[ʔ]

• Кириллические буквы Ё ё, Ю ю, Я я в современном латинском алфавите обозначаются сочетаниями букв Yo yo, Yu yu, Ya ya.
• Кириллическая Ц ц передаётся через Ts ts или S s.

Отрывок, характеризующий Узбекская письменность

Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.