Узбой
| Узбой | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
550 км |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Узбой Водоток] | |
| Исток |
|
| — Координаты |
41°06′50″ с. ш. 57°35′08″ в. д. / 41.113762° с. ш. 57.58567° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.113762&mlon=57.58567&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье |
|
| — Координаты |
39°21′40″ с. ш. 54°27′10″ в. д. / 39.36098° с. ш. 54.45285° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.36098&mlon=54.45285&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 39°21′40″ с. ш. 54°27′10″ в. д. / 39.36098° с. ш. 54.45285° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.36098&mlon=54.45285&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Страна | |
|
| |
|
| |
Узбо́й[1] — участки русла высохшей реки в пустыне Средней Азии — долина в Туркмении, протянувшаяся от Сарыкамышской котловины до Каспийского моря, ограничивая с северо-запада пустыню Каракумы. Длина около 550 км. Также является общим названием для серии озер-стариц с автономным питанием, образовавшихся в древнем русле.
Содержание
Описание
Порожистые участки русла, перепады со следами деятельности бывших водопадов, сформировавшиеся террасы с многочисленными остатками раковин пресноводных моллюсков и органическими остатками былой флоры — всё это не оставляет сомнений, что по этому месту некогда протекала полноводная река, несшая воды Амударьи в Каспийское море.[2]
Владимир Обручев, совершая свою первую экспедицию по Закаспийской области в 1886 году, так описывает Узбой: «В двустах шагах к западу от колодца Бала-Ишем, лежащего на караванной дороге из Кизил-Арвата в Хиву под [maps.google.com/maps?f=q&source=s_q&hl=ru&geocode=&q=40%C2%B015,+57&sll=37.0625,-95.677068&sspn=42.631141,93.164063&ie=UTF8&ll=40.333983,57.23877&spn=2.575082,5.822754&t=h&z=8&iwloc=addr 40°15 с. ш. и 57° в. д. от Гринвича], за рядом невысоких песчаных холмов обнаруживается незначительная впадина, представляющая знаменитый Узбой, возбуждавший столько толков и споров в учёном мире, столько надежд в мире техническо-коммерческом и до сих пор не исследованный окончательно»[3]. Гидрогеолог Владимир Кунин, много работавший в Средней Азии уже в XX веке, заметил, что ни об одной реке мира, вероятно, столько не писали, как об этой умершей реке[2]:43.
В начале 1950-х годов планировалось использовать русло Узбоя для конструкции Главного Туркменского канала от реки Амударьи до Красноводска, но план не был осуществлён. После смерти Сталина строительство канала было остановлено в пользу Каракумского канала.
С. П. Толстов, исследовавший долину Узбоя в октябре 1947 г., делает вывод, что тока воды в историческое время в нем не было; легенды о «повороте Амударьи» в XIII—XVI вв. вызваны наполнением и вновь пересыханием её протоки в Сарыкамышское озеро в соответствующий период из-за разрушения монголами и Тамерланом ирригационной системы Хорезма и её последующего восстановления, вкупе с озерами, образующимися в некоторых участках русла, которые могли создавать иллюзию настоящей реки. Кроме того, он отмечал, что Узбой просто по своему размеру не мог быть основным руслом Амударьи. Таким образом, он разрешил противоречие между сведениями историков и геологов.[4]
Современные представления относят образование Узбоя к верхнечетвертичному периоду, когда древняя Амударья, образовав своими наносами пустыню Каракумы и отклонившись к северу, вместе с Аральским морем стала заполнять и Сарыкамышскую впадину (рукав Дарьялык), после заполнения которой и образовался сток из неё в сторону Каспийского моря. Река просуществовала всего около 10 тыс. лет, сильно уступала в водности Амударье, сток воды в ней сильно колебался в зависимости от притока амударьинских вод и окрестных тектонических процессов, возможно, прерывался не раз и окончательно прекратился не менее 2-3 тыс. лет назад.[2]
См. также
Напишите отзыв о статье "Узбой"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 499. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ 1 2 3 Гладышев А.И. [kungrad.com/aral/book/uzboi/ Путешествие по уснувшей реке] // Природа. — 2002. — № 9. — С. 42-50.
- ↑ Обручев В.А. Избранные работы по географии Азии. — М.: Государственное издательство географической литературы, 1951. — Т. 1. — С. 169.
- ↑ С. П. Толстов. [www.plam.ru/hist/po_sledam_drevnih_kultur/p7.php Часть шестая. Древний Хорезм.] // По следам древних культур: сборник. — М.: Государственное издательство культурно-просветительской литературы, 1951. — 272 с.
Ссылки
- [turkmeny.blogspot.com/2006/02/blog-post_113993556686226693.html Каракумы]
- [www.opentextnn.ru/history/archaeology/expedetion/Tolstov/?id=1778 С. П. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации. Ч. II. Гл. XII]
- [www.ecosystema.ru/07referats/slovgeo/875.htm Узбой: Географический словарь]
- [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1141029840 Нурани: Тень ушедшей реки. В легендах об Узбое не легко отделить вымысел от правды]
Отрывок, характеризующий Узбой
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
