Узвышша

Узвышша
Литературно-художественное объединение «Узвышша»
Объединение:	Минск, БССР
Тип организации:	Литературное объединение
Официальный язык:	белорусский
Руководители
Председатель Бюро	Кузьма Чорный

«Узвышша» (русск. подъём) ― литературно-художественное объединение белорусских писателей в 1926—1931 гг.

История создания

Образовано 26 мая 1926 года группой писателей, вышедших из объединения «Маладняк». В «Узвышша» вошли К. Чорный (председатель), А. Бабареко (секретарь), З. Бядуля, П. Глебка, В. Дубовка, К. Крапива, М. Лужанин, Я. Пуща, С. Дорожный, В. Шашалевич.

Общественная и литературная деятельность

Группа провозглашала создание литературы, которую «увидят века и народы», направленность на белорусский фольклор. Взгляды членов объединения способствовали развитию жанров белорусской литературы, обогащению языка и стилей, подняли по сравнению с «Маладняком» культуру письма. Писатели «Узвышша» во многом находились под влиянием московской литературной группы «Перевал», не соглашались с пролеткультовскими концепциями творчества. Эстетическую программу объединение опубликовало в своём журнале, где ставилось весьма критично по отношению к тогдашней белорусской литературе. В конце 1920-х гг. «Узвышша» подвергалось сильной вульгарно-социологической критике и вынуждено было самораспуститься.

Во время работы объединения выходил одноименный литературно-художественный журнал на белорусском языке. Издавался он в 1927—1931 гг. в Минске, публиковал произведения членов объединения, переводы, статьи и рецензии по белорусской литературе и искусству, хронику культурной жизни Белоруссии и республик СССР, информацию о культурной жизни за рубежом.

В журнале впервые опубликованы отдельные разделы из повести «В глубине Полесья» и сказка «Золотой луч» Я. Коласа, многие произведения 3. Бядули, П. Глебки, С. Дорожного, В. Дубовки, В. Жилки, Т. Кляшторного, М. Лужанина, Я. Пущи, В. Xодыки, К. Чорного и других, статьи А. Бабареки, Я. Баричевского, А. Вознесенского, И. Замотина. С журналом сотрудничали композитор и музыкальный деятель М. Ипполитов-Иванов, армянский поэт Е. Чаренц, грузинский поэт К. Каладзе и др.

Литература

• Мушинский М. I. Беларуская крытыка i літаратуразнаўства. 20—30-я гады. — Мн., 1975.

Ссылки

• [prajdzisvet.org/critique/30-chasopis-uzvyshsha.html Журнал «Узвышша»]

Отрывок, характеризующий Узвышша

– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…