Уздени
Уздень («уздени» — во мн. числе; аналог - «дворянин»; кар.-балк. özden) — феодальное сословие на Кавказе.
Слово состоит из двух частей: öz — сам, den — от; что подразумевает «от себя», «сам принимающий решение», «вольный», «свободный», «благородный»[1].
Употребление в Карачае и Балкарии
Узденями называлось дворянское сословие среди карачаево-балкарцев, второе после аристократического сословия аксюек, куда входили владетельные князья (бии) и аристократы (чанка). Уздени имели в собственности земли, поместья и крепостных крестьян. Уздени составляли основную часть войска. Уздени в Карачае и Балкарии также делятся на три степени.[каких?]
Узденовы — одна из самых распространенных фамилий в Карачае и Балкарии.
Употребление в Дагестане
В Дагестане под узденями понималось обширное сословие свободных людей, поселян, живших или самостоятельными сельскими общинами, или находившихся в подчинении различных владетелей на правах подданства. В очерке «Дагестанские предания и суеверия» записано: «„Уздень“ происходит от уз „сам“ и предлога день „из“. Таким образом, „уздень“ означает „тот, кто живёт сам по себе“, он имеет право, когда угодно, перейти от одного владельца к другому, не обязываясь ничем. Уздени гордятся своей независимостью и уступают только ханам»[2].
Употребление в Кабарде и у адыгов
Слово уздень вошло в обиход адыгов и кабардинцев в XVIII-XIX с установлением власти Российской империи. В Кабарде под словом «уздень» понималось высшее сословие, происшедшее от древних родовых старейшин племени адыге (тлякотлеши), с которыми кабардинские князья (пше) вступили в соглашение и признали их права не только на землю, но и на жившее на ней население. Такими узденями являлись в Кабарде всего три фамилии — Тамбиевы, Куденетовы и Анзоровы и в русских документах они именовались узденами первой степени. Иногда узденей низших степеней называли адыгским словом уорки[3].
В искусстве
Кумыкский народный поэт Ирчи Казак в своей поэме «Плаха» писал:
…Создатель, коль рок нам изменит,
Вернёт нас на землю отцов,
Уже превратились в рабов.[4]
Где вольные прежде уздени
Уздени и адаты
Согласно кумыкским адатам, если князь убивал узденя, то уздень не мог убить его. В случае, если уздень случайно или даже нечаянно ранил князя, то он не мог нигде найти себе защиты: в какой бы дом, в какое бы селение он ни заходил, его не принимали. Принять его под своё покровительство мог лишь один шамхал Тарковский. Если только уздень, убивший или ранивший князя, самовольно шёл под покровительство шамхала Тарковского, то последний его или убивал, или, прибыв на место убийства, заставлял с ним мириться род убитого князя. Все это зависело от того, кем шамхал сочтёт убийцу: виновным или невиновным[5].
Напишите отзыв о статье "Уздени"
Примечания
- ↑ [vk.com/doc606670_406329028?hash=94aeb2cb71a1094230&dl=9105fa3d81e460f24c Keleti szemle. v. 10. 1909. ч. 1.pdf]. vk.com. Проверено 4 мая 2016.
- ↑ «Дагестанские предания и суеверия». Вып. 4. Тифлис. 1884 г. Кумыкский мир. Сословия и брак у кумыков
- ↑ Уздень // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [kumukia.ru/article-2526.html Кумыкский мир | Плаха]
- ↑ [kumukia.ru/article-30.html?searched Кумыкский мир | Взаимоотношения кумыкских феодальных владений]. Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FyfMUJzC Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
См. также
Литература
- [kumukia.ru/article-9443 Идрисов Ю., Джамбулатов Р. Структура и правовой статус кумыкского узденства]
- Новый полный словарь иностранных слов, вошедших в русский язык. Составил Е. Ефремов. Под ред. проф. И. А. Бодуэн-де-Куртенэ, М. 1912, с. 502.
- Павленков Ф. Ф. Энциклопедический словарь. Изд. 3-е. СПб. Типография Ю. Н. Эрлих. 1909, с. 2510.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Уздени
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
