Узун-Гасан
| Узун-Хасан азерб. اوزون حسن<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1453 — 1478 | ||
| Преемник: | Халил | |
| Вероисповедание: | Ислам, суннитского толка | |
| Рождение: | 1423 Диярбакыр[1] | |
| Смерть: | 6.1.1478[1] | |
| Род: | Ак-Коюнлу | |
| Отец: | Али-бек | |
| Мать: | Сара-хатун | |
| Супруга: | Деспина Хатун (Катерина) | |
| Дети: | сыновья: Халил-Мирза, Йакуб, Огурли-Мухаммад, Максуд, Йусуф и Зейнал дочь: Халима | |
Ну́срат ад-Дин Абу Наср Узу́н-Хаса́н-хан (азерб. اوزون حسن, Uzun Həsən/Həsən-bəy Bayandur[2]; 1423, Диярбакыр[1] — 6 января 1478, Тебриз[1]) — глава и правитель туркоманской племенной конфедерации[1][3] Ак-Коюнлу и одноименного государства с 1453 по 1478 год, создавший недолговечную империю, в состав которой входили территории Ирана, Ирака, восточной Анатолии[1], Армении[4][1] и Азербайджана[1].
В 1461 году начал кампанию против Кара-Коюнлу. Со смертью Джаханшаха в 1467 году, Узун-Гасан присоединил территории в Азербайджане и Ираке. K 1469 году подчинил территорию всего Ирана[1].
Содержание
Приход к власти
В битве против своего брата Джахангира (1444—1453) он с легкостью одержал победу и начал независимо править государством. В 1467 году произошла Мушская битва между Узун-Хасаном и правителем государства Кара-Коюнлу — Джаханшахом. Узун-Хасан, одержавший победу над Джаханшахом, основал государство Ак-Коюнлу. Поддерживал связи с европейскими государствами, а именно Венецией, о чём остались свидетельства путешественника Катерино Зено.
Носил титул «Падишах Ирана»[5].
Политика
Вёл борьбу с османским султаном Мехметом II (1451—1481). Первая битва между ними — Гойлухисарская, произошедшая в 1461 году. В это же время мать Узун-Хасана — Сара-хатун была послана для налаживания отношений с османским султаном.
Для упрочения своей власти Узун-Хасан поддерживал дипломатические отношения с соседними странами, а также с государствами Западной Европы. В этом деле ему помогала его мать Сара-хатун — умная и дальновидная женщина, принимавшая участие в дипломатических переговорах с соседними странами.
Будучи глубоко религиозным человеком, Узун-Хасан перевёл на тюркский[какой?] язык Коран и современники называли его даже «Коран-Хасаном».[6]
Правитель был женат на дочери Трабзонского правителя — Феодоре Деспине Хатун. Ещё долгое время назад эта территория являлась имением государства Аккоюнлу. Трабзонская проблема являлась не менее важным фактором начала борьбы с османами. Узун-Хасан, опираясь на помощь венецианских правителей, ждал поддержки, а именно огнестрельного оружия. Однако, вопреки его ожиданиям, венецианцы предали его и начали вести тайные переговоры с османским правителем. В битве при Бейшехре Узун-Хасан потерпел поражение. В Малатийской битве разгромил войска османского правителя. В 1473 году произошла битва при Отлукбели, которая из-за поражения войска Узун-Хасана стала причиной ослабления государства Аккоюнлу[7]. В 1474—1477 годах совершал походы в Грузию[8]. Для завоевания симпатии населения провёл «Свод законов» (Канун-намэ). Несмотря на его мудрую политику, ему не удалось создать сильное централизованное государство, так как кочевые феодалы не подчинялись центральной власти. Султан Узун-Хасан имел родственные связи с сефевидами, так как породнился с Шейхом Джунейдом (1447—1460), а в 1470 году он возвёл на трон его сына.
Канун-намэ
Узун-Хасан сумел несколько упорядочить налоговую систему в государстве, для чего был издан специальный свод законоположений, известный под названием «Канун-намэ». В «Канун-намэ» определялись как сами подати и повинности, так и порядок их сбора. Этот юридический документ должен был предотвратить произвольную эксплуатацию и просуществовал еще длительное время после правления Узун-Хасана[9].
После смерти Узун-Хасана
После смерти Узун-Хасана власть перешла к его сыну — Йакубу-падишаху (1478—1490), который продолжил политику отца. После смерти Йакуб-падишахa государство Ак-коюнлу распалось на две части. Одно из этих государств, возглавляемое Алванд-Мирзой, включало в свой состав северо-западный Иран, а также Армению и Арран. В территорию другого государства, управляемого Мурад-падишахом, входили земли Иранского и Арабского Ирака и Фарса. Вскоре на территории государства Аккоюнлу возникло государство Сефевидов.
Интересные факты
По информации турецкой газеты «Sabah» потомком Узун-Хасана является популярный современный турецкий киноактёр Kenan İmirzalıoğlu[10].
Напишите отзыв о статье "Узун-Гасан"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.britannica.com/EBchecked/topic/621133/Uzun-Hasan Uzun Ḥasan] — статья из Энциклопедии Британника
- ↑ "On the hand, arabic presented a similar fragmented and complex articulated landscape: classical arabic was the equivalent of latin in the west, or to some extent of classical greec in the levant, and the Islamic world spoke and wrote either some modified and local version of Arabic, or some Anatolian language which used the Arabic alphabet (like azeri, that is the Turkish spoken by the Aq-Qoyunlu, or Ottoman turkish itself), not to mention the mellenary presence of Persian which was on its way to becoming a lingua franca in Central Asia." Как на Западе использовали Латынь, а в Леванте греческий, так и в мусульманском мире, использовали локальные наречия арабского языка, или один из языков Анатолии, но с использованием арабского алфавита (к примеру азербайджанский или турецкий который использовали у себя Ак-коюнлу и в Османской империи). [books.google.ru/books?id=7W2pBQAAQBAJ&pg=PA32&dq=like+azeri+Aq-Qoyunlu&hl=ru&sa=X&ei=S0TOVICTHeqqywOBnIFA&ved=0CBMQ6AEwAA#v=onepage&q=like%20azeri%20Aq-Qoyunlu&f=false Federico M. Federici, Dario Tessicini «Translators, Interpreters, and Cultural Negotiators»] стр.32
- ↑ V. Minorsky. Bulletin of the School of Oriental and African Studies, Vol. 17, No. 3 (1955), pp. 449-462:"There still remain many interesting and important problems connected with the emergence in the 14th century of the Turkman federations of the Qara-qoyunlu (780-874/1378-1469) and Aq-qoyunlu (780-908/1378-1502). The roots of the Persian risorgimento under the Safavids (1502-1722) go deep into this preparatory period. "
- ↑ The New Cambridge Medieval History, Vol. 7. Cambridge University Press, 2008. Стр. 826: Оригинальный текст (англ.)
Between 1463 and 1479 Mehemmed II fought against the Venetians, who fiercely defended their possessions in the Morea and in Albania, but lost the island of Euboia (Negroponte). He also fought against the Genoese, and expelled them from their possessions in the Crimea (1475). Finally, in 1480, he despatched an army which landed in southern Italy and occupied Otranto. On the other side, in Anatolia, he put an end to the emirate of Karaman (1475). His great foe in the east was Uzun-Hasan, the lord of the Akkoyunlu, who ruled over Persia, Mesopotamia and Armenia. Uzun-Hasan controlled important parts of the caravan routes connecting central Asia with Anatolia and possessed focal points of trade, such as the town of Erzindjan. Therefore, serious conflict of interests existed between him and the Ottoman sultan. Furthermore, the Akkoyunlu lord became more dangerous by establishing good relations with the pope and the Venetians. He was finally badly defeated by the Ottomans at Otluk Beli in 1473.
- ↑ H.R. Roemer, «The Safavid Period», in Cambridge History of Iran, Vol. VI, Cambridge University Press 1986, p. 339: «Further evidence of a desire to follow in the line of Turkmen rulers is Ismail’s assumption of the title 'Padishah-i-Iran', previously held by Uzun Hasan.»
- ↑ Махмуд Исмаил. История Азербайджана (Краткий обзор с древнейших времен до 1920 г.). - Б.: Азернешр,1995.108 с.
- ↑ [www.zarubejye.com/history/history4a.htm Журнал "Зарубежье". Краткая турецкая история до 1923 года.]"Поражение Узун Хасана в битве с Султаном Фатихом Мехмедом Завоевателем в местечке Отлукбели /1473 г./ привело к распаду государства Аккоюнлу."
- ↑ М. Вачнадзе, В. Гурули, М. Бахтадзе. «История Грузии (с древнейших времен до наших дней)». "Когда в 1477 году в Картли вторгся Узун-Гасан, он разорил и некоторые области Кахети (Сагурамо, Марткопи), царь Александр I явился к нему с подарками и изъявил свою покорность."
- ↑ [www.iranica.com/articles/aq-qoyunlu-confederation Encyclopaedia Iranica. R. Quiring-Zoche. AQ QOYUNLŪ.]
- ↑ [arsiv.sabah.com.tr/2000/04/05/m04.html Miroğlu Kenan Uzun Hasan'ın torunu çıktı.] Sabah online, 05.04.2000
Отрывок, характеризующий Узун-Гасан
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
