Уивер, Джон

Джон Уивер (1576—1632) — английский поэт, издатель и антиквар.

Родился в Ланкашире. Получил образование в Кембридже, в колледже Куинси, где провёл примерно четыре года с 1594 года, однако не получил учёной степени. В 1599 году он издал сборник «Эпиграммы в старейшем отрезке и новейшей моде», в который были включены сонет авторства Шекспира и эпиграммы Сэмюэля Дэниеля, Майкла Дрейтона, Бена Джонсона, Уильяма Уорнера и Кристофера Миддлтона В 1601 году издал собственную поэму «Зеркало Мучеников, или Жизнь и Смерть… сэра Джона Олдкасла», которого он называет в его предисловии «первым настоящим Олдкаслом», возможно, по причине факта, что Фальстаф Шекспира первоначально носил имя сэра Джона Олдкасла. В четвёртой строфе этой длинной поэмы, в которой сэр Джон слагает о себе панегирики, имеет место упоминание о «Юлии Цезаре» Шекспира, которое введено для информации о дате постановки пьесы. После путешествия во Францию, Нидерланды и Италию Уивер обосновался в Клеркенвелле и свёл дружбу с крупнейшими антикварами своего времени. Результатом его обширных путешествий по собственной стране стало сочинение «Надгробные памятники» (1631), представляющее большую ценность ввиду уничтожения впоследствии большинства этих надгробий.

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Уивер, Джон

В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.