Уилкс, Морис Винсент

Морис Винсент Уилкс
Maurice Vincent Wilkes
Место рождения:	Дадли, Стаффордшир, Англия
Место смерти:	Кембридж, Великобритания
Место работы:	Кембриджский университет
Альма-матер:	Кембриджский университет
Известен как:	Микрокод, EDSAC
Награды и премии:	Премия Тьюринга (1967) Медаль Джона фон Неймана

Морис Винсент Уилкс (англ. Maurice Vincent Wilkes, 26 июня 1913 года, Дадли, Великобритания  — 29 ноября 2010 года, Кембридж, Великобритания) — британский учёный в области компьютерных наук.

Биография

Учился с 1931 по 1934 год в Кембриджском университете, в 1936 получил титул доктора философии, написав диссертацию о распространении радиоволн в ионосфере. После этого работал и преподавал в родном университете. В 1945 году стал руководителем компьютерной лаборатории, и оставался на этом посту до 1980 года.

К заслугам Уилкса относится разработка EDSAC, первого компьютера с ПЗУ, которое хранило программный код, а также изобретение микрокода. Он же основал в 1957 году Британское компьютерное общество (англ.) и был его первым президентом.

Я точно помню тот самый момент, когда я понял, что большая часть моей жизни теперь будет состоять в поиске ошибок в моих собственных программах.

Оригинальный текст (англ.)  

I can remember the exact instant when I realized that a large part of my life from then on was going to be spent in finding mistakes in my own programs

— Морис Уилкс, 1949 год

Награды

• 1956 — почётное членство в Лондонском королевском обществе
• 1967 — Премия Тьюринга за разработку EDSAC и введение понятия программных библиотек
• 1968 — Мемориальная премия Гарри Гуда за вклад в развитие компьютерной техники
• 1976 — почётное членство в Королевской инженерной академии
• 1980 — Eckert-Mauchly award и Премия Уоллеса Макдауэлла
• 1981 — Медаль Фарадея
• 1982 — Премия Гарольда Пендера
• 1988 — C&C Prize
• 1992 — Премия Киото
• 1997 — Медаль Джона фон Неймана за вклад в развитие компьютерной техники

Литература

• «Automatic Digital Computers», John Wiley & Sons, Нью-Йорк, 1956, 305 стр., QA76.W5 1956.
• «Time-sharing Computer Systems», Elsevier, 1975. ISBN 0-444-19525-4
• «Memoirs of a Computer Pioneer», The MIT Press. 1985. ISBN 0-262-23122-0

Ссылки

• [en.wikiquote.org/wiki/Maurice_Wilkes Maurice Vincent Wilkes] в Викицитатнике  (англ.)
• [www.cl.cam.ac.uk/~mvw1/ Страница Уилкса на сайте Кембриджского Университета]  (англ.)
• [chernykh.net/content/view/450/662/ Морис Уилкс и Том Килбурн]  (рус.)
• Oxford University Press. [www.oxforddnb.com/templates/theme-print.jsp?articleid=93187 Holders of the Faraday medal of the Institute of Electrical Engineers (1922–2010)] (англ.). Oxford Dictionary of National Biography. Oxford University Press (May 2014). Проверено 29 сентября 2014.

Отрывок, характеризующий Уилкс, Морис Винсент

– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.