Уиллоу Розенберг

♀Уиллоу Розенберг Willow Rosenberg
Создатель	Джосс Уэдон
Информация
Вид (раса)	человек
Дата рождения	1982
Род занятий	школьница / ведьма
Семья
Семья	Айра Розенберг (отец) Шейла Розенберг (мать)
Отношения	Дэниэл Озборн Тара Маклэй Кеннеди

Уиллоу Розенберг (англ. Willow Rosenberg) — вымышленный персонаж, героиня фильма и сериала «Баффи — истребительница вампиров», созданного Джоссом Уэдоном. В сериале (с 1997 по 2003) Уиллоу играла актриса Элисон Ханниган.

Биография

Уиллоу Розенберг родилась в 1982 году в Саннидэйле, в семье Айры и Шейлы Розенбергов. С самого детства Уиллоу дружила с Ксандером Харрисом, но на этом круг её друзей обрывался. Будучи скромной, но в то же время очень способной девочкой, Уиллоу всегда считалась в школе занудой и неудачницей (отчасти эти ярлыки приклеились к ней из-за дружбы с Ксандером). Родители редко интересовались жизнью своей дочери — их вполне устраивало её поведение и хорошие оценки в школе.

Всё изменилось в 1997 году с появлением в городе Баффи Саммерс. После знакомства с ней Уиллоу с удивлением открыла для себя новый мир, населённый вампирами и демонами, ведьмами и магией. Уиллоу стала лучшей подругой Истребительницы вампиров, а спустя некоторое время превратилась в её незаменимую помощницу. Много времени она проводила и в школьной библиотеке, где находились очень редкие книги из коллекции Руперта Джайлза, мало имеющие отношения к обычной учёбе. Девушка очень заинтересовалась магией и начала изучать её. Упорство и трудолюбие позволили Уиллоу стать неплохой колдуньей, постепенно совершенствующей своё мастерство.

Вскоре Уиллоу понимает, что с Ксандером её связывают лишь дружеские отношения, и поэтому начинает проявлять интерес к гитаристу местной рок-группы Озу. Уиллоу влюбляется в него, радуясь, что её чувства наконец-то нашли взаимность. Её даже не смущает тот факт, что Оз — оборотень. Внезапная смерть учительницы информатики Дженни от рук вампира Ангела становится трагедией для Уиллоу, но девушка находит в себе силы некоторое время заменять Дженни на уроках информатики. В отличие от остальных друзей Истребительницы, желающих смерти Ангела, Уиллоу старается действовать в интересах самой Баффи. Именно поэтому она решается исполнить древний и сложный ритуал по возвращению Ангелу его души. Несмотря на трагический финал, эта история раскрывает потенциал Уиллоу в качестве будущей колдуньи.

Внезапное исчезновение на несколько месяцев испытывает на прочность дружбу Баффи со всеми друзьями, в том числе и с Уиллоу. Но всё заканчивается благополучно, а вскоре в Уиллоу вновь просыпаются чувства по отношению к Ксандеру, но на этот раз он отвечает на них взаимностью. Результаты их тайного романа плачевны — Ксандера бросает Корделия, в то время как Уиллоу понимает, насколько ценны для неё отношения с Озом. И эти отношения ей всё же удаётся спасти. Молодая колдунья продолжает практиковаться в магии. Её главным фокусом становятся парящие в воздухе карандаши. По окончании школы Уиллоу получает приглашения во многие престижные колледжи, но решает остаться в Саннидэйле, чтобы не бросать Баффи в одиночестве и помогать ей сражаться против сил зла.

Поступление в Университет Саннидэйла вместе с лучшей подругой наделяет Уиллоу оптимизмом относительно её будущего, однако, совсем скоро молодой колдунье предстоят сильнейшие переживания из-за внезапного отъезда Оза, который неосознанно подверг опасности жизнь Уиллоу, находясь в облике волка, и поспешил уехать из города в надежде обуздать зверя внутри себя. Вскоре Уиллоу знакомится со студенткой Тарой Маклэй — девушкой, которая подобно ей изучает и занимается волшебством. Совместные занятия магией постепенно перерастают в более глубокие чувства между девушками. С возвращением Оза Уиллоу приходится сделать нелёгкий выбор, и она выбирает Тару.

Со временем магическая сила Уиллоу продолжает возрастать, равно как продолжают развиваться её отношения с Тарой. После того как демоническая богиня Глори забирает энергию мозга Тары, оставляя девушку в невменяемом состоянии, Уиллоу впервые поддаётся силе своего гнева. При помощи магии ей удаётся нанести некоторый ущерб могущественной богине, а затем и восстановить здоровье своей любимой.

После самопожертвования Баффи ради спасения мира Уиллоу становится инициатором её воскрешения. Молодая колдунья подозревает, что в результате смерти из-за магических обстоятельств душа её лучшей подруги может быть заперта в одном из демонических измерений и испытывать в нём вечные страдания. Именно благодаря Уиллоу и её магии Истребительница возвращается в мир живых. Узнав, что на самом деле она вырвала свою подругу из удивительно прекрасного места, Уиллоу создаёт очередное заклятье, призванное стереть из памяти Баффи все тягостные воспоминания. Когда её действия подвергают опасности не только Истребительницу, но и всех её друзей, между Тарой и Уиллоу происходит разрыв — Тара неоднократно замечает зависимость своей подруги от магии и неспособность от неё отказаться. Когда её пристрастия чуть не убивают младшую сестру Баффи — Дон, Уиллоу осознаёт свою ошибку и начинает работать над её исправлением. Это позволяет ей вновь сблизиться с Тарой, однако, воссоединение девушек длится недолго — Тара погибает от пули, выпущенной из пистолета злодея-неудачника Уоррена. Это событие, вкупе с отказом потусторонних сил воскресить её возлюбленную, превращает Уиллоу в разъярённую могущественную ведьму, главным смыслом жизни которой теперь становится отмщение всем, причастным к гибели Тары. Но убийство Уоррена не приносит Уиллоу удовлетворения и она решает уничтожить весь мир, чтобы навсегда избавиться от горечи утраты. Но частица истинной магии, полученная от Джайлза, и дружеская любовь Ксандера помогают молодой колдунье прийти в себя.

Следующее лето Уиллоу проводит вместе с Джайлзом в Англии, обучаясь у других волшебниц искусству управлять своей магией. Однако зловещие видения заставляют Уиллоу возвратиться в Саннидэйл в преддверии знаменательных событий. Она по-прежнему ограничивает себя в использовании магии, опасаясь снова потерять над собой контроль. Когда у неё начинают складываться романтические отношения с потенциальной Истребительницей Кеннеди, Уиллоу обвиняет себя в том, что начала забывать о Таре. Но Кеннеди удаётся объяснить своей новой подруге естественность её переживаний. После появления загадочного оружия, хранящего в себе силу Истребительниц вампиров, Уиллоу соглашается с рискованным планом Баффи и создаёт могущественное заклятье, которое прерывает давнюю традицию и превращает в Истребительниц всех девушек-кандидаток. Для молодой колдуньи это становится очередным прорывом во владении магией, поскольку теперь Уиллоу в состоянии ощущать и находить Истребительниц по всему миру.

Ссылки

• [www.stephenbooth.org/lesbiancliche.htm Всё о Уиллоу]
• [slayageonline.com/PDF/McAvan.pdf Уиллоу и Тара: Лесбийские отношения в сериле Баффи — истребительница вампиров]

Отрывок, характеризующий Уиллоу Розенберг

Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.