Уилсон, Уильям Лайн

Уильям Лайн Уилсон William Lyne Wilson
37-й Генеральный почтмейстер США
3 апреля 1895 — 4 марта 1897
Президент:	Гровер Кливленд
Предшественник:	Уилсон Биззель
Преемник:	Джеймс Гэри
Член Палаты представителей от 2-го избирательного округа Западной Виргинии
4 марта 1883 — 4 марта 1895
Предшественник:	Джон Ходж
Преемник:	Олстон Дэйтон
Рождение:	3 мая 1843(1843-05-03) Чарльзтаун, Виргиния, США
Смерть:	17 октября 1900(1900-10-17) (57 лет) Лексингтон, Виргиния, США
Партия:	Демократическая партия США
Образование:	Университет Джорджа Вашингтона
Военная служба
Годы службы:	1861—1865
Принадлежность:	КША
Род войск:	Сухопутные войска
Звание:	рядовой
Сражения:	Гражданская война в США

Уильям Лайн Уилсон (англ. William Lyne Wilson) - американский политик-демократ, 37-й Генеральный почтмейстер США.

Биография

Уильям Уилсон родился в Чарльзтауне, Виргиния. Окончил городскую академию, а в 1860 Университет Джорджа Вашингтона. С началом Гражданской войны в США завербовался в армию КША, где его распределили в 10-й конный полк Виргинии. После войны некоторое время преподавал в Университете имени Джорджа Вашингтона, пока в 1869 году не вошёл в коллегию адвокатов. С того же года начал практику в Чарльзтауне.

На Национальной демократической конвенции 1880 года Уилсон был делегатом. Там его избрали президентом университета Западной Виргинии. 4 сентября 1882 ушёл в отставку, так как баллотировался в Палату представителей США. Был избран, и 4 марта 1883 года занял кресло. В 1893-1895 был председателем Комитета путей и сообщения. В этой должности он внёс некоторые коррективы в Тариф Мак-Кинли.

3 апреля 1895 года занял пост Генерального почтмейстера США в кабинете Гровера Кливленда. На президентских выборах 1896 года поддерживал одновременно и Уильяма Брайана, и Джона Палмера. 4 марта 1897 года ушёл в отставку.

После ухода с поста был избран президентом Университета Вашингтона и Ли.

17 октября 1900 года Уильям Лайн Уилсон умер в Лексингтоне. В честь него назван участок 340-й автострады между Харперс-Ферри и Чарлзтауном.

Отрывок, характеризующий Уилсон, Уильям Лайн

Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.