Уилсон, Эдмунд
| Эдмунд Уилсон | |
| Edmund Wilson | |
 | |
| Род деятельности: |
критик, писатель, журналист |
|---|---|
| Награды: |
|
Эдмунд Уилсон (Вильсон) (англ. Edmund Wilson; 8 мая 1895 года, Рэд-Бэнк, штат Нью-Джерси — 12 июня 1972 года, штат Нью-Йорк) — американский литератор и критик, один из самых влиятельных литературоведов США середины XX века.
Президентская медаль Свободы (1963).
Содержание
Биография
Окончил Принстонский университет (1916). В Первую мировую войну служил в разведке американской армии.
В 1920—1921 годах журналист в журнале «Vanity Fair», в 1926—1931 годах — «New Republic», в 1944—1948 годах — «New Yorker».
В середине 1930-х годов посещал СССР.
Умер от болезни сердца.
Связи
С 1913 года близко сошёлся с Ф. С. Фицджеральдом, который называл его «воплощением литературной совести эпохи»[1].
Близкие отношения связывали его с Эдной Сент-Винсент Миллей, в 1920 году он предлагал ей выйти за него замуж, но был отвергнут.
С 1940 года поддерживал постоянную переписку с В. В. Набоковым, с которым вначале сблизился, однако затем резко разошёлся по идеологическим причинам[2].
Был несколько раз женат. Первая жена - Мэри Блэр. Вторая - Маргарет Кэнби, погибшая в автокатастрофе. Третья жена Уилсона (с 1938 года) - Мэри Маккарти, известная американская писательница и публицистка. В этом браке у них родился сын, Руэл (Reuel Wilson). Развелись в 1946 году. Последней официальной женой была Елена Торнтон (в девичестве Мамм; 1906-1979), дочь Питера Арнольда Готлиба Мамма фон Шварценштейна и Ольги Струве, дочери Карла Струве, посла Российский империи в США. В последнем браке у Уилсона и Елены родилась дочь Хелен Миранда (1948).
Творчество
Среди произведений — романы, пьесы, стихи, публицистика. Первую книгу, совместно с Джоном Бишопом, опубликовал в 1922 году.
- «Замок Акселя» («Axel’s Castle», 1931) — очерки по истории европейского символизма,
- книга очерков «На Финляндский вокзал» («To the Finland Station», 1940, о лидерах большевиков),
- «Рана и лук» (1941)
- «Драма узнавания» («The Shock of Recognition», 1943),
- «Свитки Мёртвого моря» («The Dead Sea Scrolls», 1955, об археологических находках на Ближнем Востоке как подтверждении реальности библейских событий),
- «Окно в Россию на пользу иностранным читателям» («A Window on Russia; For the Use of Foreign Readers»; 1972, опубликована посмертно)
- «Пятидесятые годы» (дневники, 1986).
Также совместно с Набоковым осуществил переводы на английский язык произведений А. С. Пушкина («Медный всадник», «Моцарт и Сальери»).
Библиография
- The Nabokov — Wilson Letters. Bd. by Simon Karlinsky, NY, 1979
- Саймон Карлинский (редактор и составитель). Дорогой Пончик, Дорогой Володя: Владимир Набоков — Эдмунд Уилсон, переписка, 1940-1971. — КоЛибри, 2013. — С. 492. — ISBN 978-5-589-05485-1. (перевод предыдущей Сергея Таска)
Напишите отзыв о статье "Уилсон, Эдмунд"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Уилсон, Эдмунд
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
