Уильям Маршал, 2-й граф Пембрук
| Уильям Маршал, 2-й граф Пембрук англ. William Marshal, 1st Earl of Pembroke<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1219 — 1231 | ||
| Предшественник: | Уильям Маршал | |
| Преемник: | Ричард Маршал | |
| ||
| 1219 — 1231 | ||
| Предшественник: | Уильям Маршал | |
| Преемник: | Ричард Маршал | |
| Рождение: | около 1190 Герцогство Нормандия | |
| Смерть: | 6 апреля 1231 Лондон, Королевство Англия | |
| Род: | Маршалы | |
| Отец: | Уильям Маршал | |
| Мать: | Изабелла де Клер | |
| Супруга: | 1) Алиса де Бетюн | |
| Дети: | бездетен | |
Уильям Маршал (англ. William Marshal, 2nd Earl of Pembroke; ок. 1190 — 6 апреля 1231) — средневековый английский аристократ и военачальник, 2-й граф Пембрук (1219—1231) и 4-й лорд-маршал Англии (1219—1231), юстициарий Ирландии (1224—1226).
Биография
Родился в Нормандии, старший сын знаменитого Уильяма Маршала (1147—1219), лорда-маршала Англии (1194—1219) и 1-го графа Пембрука (1199—1219), и Изабеллы де Клер (1174—1220), дочери Ричарда Стронгбоу, графа Пембрука.
В 1205—1212 годах Уильям находился при дворе английского короля Иоанна Безземельного в качестве гаранта лояльности своего отца Уильяма Маршала.
Во время первой баронской войны (1215—1217) Уильям находился на стороне восставших баронов, стремившихся посадить на королевский трон французского принца-дофина Людовика, а его отец поддерживал английского короля Иоанна Безземельного. В 1216 году перед захватом Людовиком замка Вустер Уильям Маршал предупредил своего сына, который покинул этот замок перед его взятием Ранульфом де Блондевилем, 4-м графом Черстера. В марте 1217 года перешел на сторону нового английского короля Генриха III Плантагенета. В битве при Линкольне в 1217 году сражался вместе со своим отцом против французского дофина.
В мае 1219 года после смерти своего отца Уильям Маршал унаследовал титулы графа Пембрука и лорда-маршала Англии. Стал одним из самых известных и крупных феодалов Англии.
В 1223 году Уильям Маршал совершил военную кампанию против уэльского правителя Лливелина Великого, который в 1220 году захватил и разрушил ряд замков, принадлежавших Маршалам. В начале 1223 года Лливелин захватил замки Киннерли и Уиттингтон. В апреле Уильям Маршал, собрав войско в Ирландии, высадился в Уэльсе. Маршал взял замки Кардиган и Кармартен. Королевские войска, поддержав Уильяма Маршала, заняли Монтгомери в Поиусе. В октябре в Монтгомери был заключен мирный договор, по условиям которого Уильям Маршал вернул союзникам Лливелина захваченные им земли, а Лливелин отказался от своих захватов в Шропшире.
В 1224 году Хью де Ласи, граф Ольстер, стал совершать нападения на ирландские владения Уильяма Маршала, графа Пембрука. В том же году Уильям Маршал был назначен королевским юстициарием Ирландии и смог подчинить Хью де Ласи.
В 1225 году Уильям Маршал основал доминиканский монастырь Святой Троицы в Килкенни и начал строительство замков Карлоу и Фернс.
В 1226 году по королевскому приказу Уильям Маршал вынужден был передать короне королевские замки Кардиган и Кармартен, отнятые им у Лливелина. В 1226 году он был отстранен от должности юстициария в Ирландии из-за против английской военной кампании в Коннахте.
В 1230 году Уильяма Маршал сопровождал английского короля Генриха Плантагенета во время его похода на Бретань, а после возвращения монарха в Англию принял на себя руководством английским войском в военной кампании против французов. В феврале 1231 года Уильям Маршал также вернулся в Англию, где устроил брак между своей сестрой Изабеллой (1200—1240), вдовой Гилберта де Клэр, 5-го графа Хертфорда, и Ричарда, графа Корнуолла, младшего брат короля Генриха III.
Браки
Уильям Маршал был дважды женат. В сентябре 1214 года 24-летний Уильям женился на Алисе де Бетюн (ум. 1215), дочери Балдуина де Бетюна (ок. 1158—1212), союзника своего отца. Первый брак бездетен.
В 1224 году Уильям вторично женился на Элеоноре Плантагенет (1215—1275), младшей дочери короля Англии Иоанна Безземельного и Изабеллы Ангулемской, таким образом укрепив свою связь с династией Плантагенетов. Второй брак также был бездетным.
Смерть и похороны
Уильям Маршал скончался 6 апреля 1231 года. Матвей Парижский сообщал, что в отравлении Уильяма был виновен Хьюберт де Бург, 1-й граф Кент и юстициарий Англии. Но нет никаких документальных источником, подтверждающих это обвинение. Он был похоронен в церкви Темпла в Лондоне, рядом со своим отцом.
Преемственность
Уильям Маршал не оставил после себя детей, таким образом, его титулы и владения унаследовал его младший брат Ричард Маршал (1191—1234), 3-й граф Пембрук и лорд-маршал Англии (1231—1234). По легенде отсутствие потомства у рода Маршал было связано с проклятием, которое наложил на семью четвертый епископ Фернса Алва Уа Майл Мхуайт (ум. 1223). Согласно фернскому епископу, все младшие братья Уильяма подряд становились графами Пембрук и лордами-маршалами Англии, но ни один из них не имел детей. Мужская линия Маршалов угасла после смерти в 1245 году Ансельма Маршала.
Источники
- Smith, Brendan (2007). Oxford Companion to Irish History. Oxford: Oxford University Press. ISBN 978-0-19-923483-7.
Напишите отзыв о статье "Уильям Маршал, 2-й граф Пембрук"
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL1.htm#_Toc141154297 Генеалогия первых графов Пембрук] (англ.)
Отрывок, характеризующий Уильям Маршал, 2-й граф Пембрук
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
