Уитби (Англия)

Город Уитби англ. Whitby Герб Страна ВеликобританияВеликобритания Регион Йоркшир и ХамберЙоркшир и Хамбер Графство Норт-Йоркшир Район Боро-оф-Скарборо Координаты 54°29′09″ с. ш. 0°37′14″ з. д.54.4858° с. ш. 0.6206° з. д. / 54.4858; -0.6206    Первое упоминание 656 год Прежние названия Стрёншел Хвитби, Квитби Город с 1078 Официальный язык английский Население ▲ 13 594 человек (2001) Национальный состав англичане Конфессиональный состав англиканство (73%) атеизм (3,6%) ислам, буддизм, иудаизм (по 0,1%) Часовой пояс UTC+0, летом UTC+1 Телефонный код +44 1947 Почтовые индексы YO21, YO22

Уи́тби (англ. Whitby) — город в английском графстве Норт-Йоркшир, Великобритания. Расположен на восточном побережье Британии у дельты реки Эск. Был основан нортумбрийским королём Освиу в 656 году, в IX веке разорён викингами, построившими на его месте деревню. Окончательно возродился лишь после нормандского завоевания. В XVIII столетии город стал центром рыболовного промысла, судостроения и добычи минералов (квасцов и гагата), вследствие чего начал быстро развиваться. На сегодняшний день основной статьёй доходов Уитби является туризм. По данным переписи 2001 года, в городе проживало чуть более 13,5 тысяч человек.

История

Средневековье: аббатство Уитби

Первое упоминание о поселении на территории современного Уитби относится к 656 году. В то время это место было известно как Стрёншел. Король Нортумбрии Освиу, разгромив в битве при Винведе Пенду, правителя Мерсии, решил исполнить данные христианской церкви обеты и построить монастыри в подвластных ему землях; одним из них и стало аббатство Уитби, основанное в 657 году. Первоначально оно было совместным, мужским и женским одновременно; его первая настоятельница Хильда впоследствии была канонизирована. Аббатство быстро сделалось центром обучения. В частности, здесь воспитывался один из известнейших ранних британских поэтов Кэдмон. В нём хоронили представителей королевской семьи Дейры, здесь же прошёл церковный собор 664 года, на котором представители Рима окончательно возобладали над сторонниками Кельтской церкви.

Между 867 и 870 годами монастырь и поселение вокруг него были полностью разграблены и сожжены викингами. Стрёншел оставался необитаемым в течение следующих двух столетий. Однако есть свидетельства о том, что датчане построили деревню в окрестностях современного Уитби, которая, судя по всему, была достаточно крупной, поскольку облагалась значительной данью. Само название «Уитби» имеет скандинавское происхождение и означает «деревню Белого» — то есть поселение, изначально принадлежавшее светловолосому или очень бледному человеку.

После завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом территория, на которой расположен современный Уитби, отошла Гуго д’Авраншу, графу Честера; тот, в свою очередь, пожаловал её барону де Перси около 1074 года. Перси отстроил разрушенное аббатство, посвятил его памяти святых Петра и Хильды и передал ордену бенедиктинцев в 1078 году вместе с окрестными землями, включая Уитби (впервые упомянутый как город). Около 1128 года король Генрих I своим указом разрешил дважды в год проводить в городе ярмарки, приуроченные к дням памяти святой Хильды. Доходы от них отходили монахам аббатства.

Во дни правления Стефана Английского город был атакован и сожжён норвежцами во главе с конунгом Эйстейном II. После этого в течение длительного времени Уитби упоминался средневековыми хронистами лишь несколько раз (в том числе под названиями Хвитби и Квитби) — в основном в связи с кораблекрушениями в его окрестностях. В 1451 году, во время Столетней войны, близ Уитби был захвачен в плен Жан де Дюнуа.

XVI—XVIII века: развитие города

В декабре 1539 года, после того, как Генрих VIII Английский конфисковал монастырские владения, Уитби вернулся под контроль светской власти. Тогда в городке было всего лишь около тридцати домов, а его население составляло не более двухсот человек. С 1550 года Уитби побывал под властью графа Уорвика, сэра Джона Йорка и Ричарда Чолмли; потомкам последнего и принадлежал город на протяжении XVII столетия. В то время это был всего лишь небольшой рыболовный порт.

Конец XVI века стал поворотным моментом в развитии Уитби — в его окрестностях обнаружили месторождения ценных квасцов, которые в то время использовались для окраски тканей и лечения некоторых кожных заболеваний. Значение города — прежде всего как торгового порта — сразу же возросло. Была открыта верфь, и к концу XVIII века Уитби был третьим по объёму кораблестроения центром в стране, уступавшим лишь Лондону и Ньюкаслу. В этот же период в городе стал развиваться китобойный промысел, началось производство масла из ворвани. Добыча китов продолжалась в Уитби примерно до 1830-х годов, когда спрос на ворвань упал.

XIX—XX века

Примерно в начале XIX века в окрестностях Уитби были открыты источники минеральных вод; это привело к тому, что город превратился в курортный центр, и в нём начал развиваться гостиничный бизнес. В 1839 году была построена железнодорожная линия, соединившая Уитби с Йорком. С 1854 года в городе начала выходить своя газета.

Вторая половина XIX века была отмечена развитием ювелирного дела в Уитби — в этот период вошли в моду украшения из гагата, добывавшегося в окрестностях города со времён римского владычества. В то же время снизилась значимость Уитби как порта, поскольку пароходы постепенно вытеснили парусные суда; в 1872 году городская верфь закрылась.

Город подвергся обстрелу германского флота во время Первой мировой войны. На протяжении XX века Уитби развивался в основном как рыболовный порт, с 1979 года в нём появилась стоянка яхт. В настоящее время здесь также развивается лёгкая промышленность. С 1974 года Уитби находится под управлением окружного совета Скарборо.

География и геология

Уитби расположен на восточном побережье Великобритании, у Северного моря, в устье реки Эск. Через реку перекинут разводной мост, построенный в 1908 году. Городские кварталы, состоящие из кирпичных и каменных домов, находятся по обоим берегам Эска. С другой стороны к Уитби прилегают болота национального парка North York Moors. В восточной части города расположено т. н. «побережье динозавров», на котором сохранились отпечатки следов доисторических пресмыкающихся. В окрестностях Уитби были обнаружены скелеты плезиозавров и вымерших гигантских крокодилов, а также многочисленные раковины аммонитов. Близ города до сих пор добывается гагат.

Климат

Для Уитби характерны сравнительно мягкие зимы и тёплые, изредка засушливые летние месяцы. Близость Северного моря оказывает на климат регулирующее воздействие, в частности, обеспечивает не слишком жаркое лето. С Пеннинских гор к западу от города, в окрестностях которых чаще всего стоит прохладная, влажная и безветренная погода, иногда приходят дожди. Температура морских вод заметно ниже, чем на юго-востоке Англии, и может опускаться до 5 °C зимой и 13 °C летом. Январь — наиболее холодный месяц, июль и август — самые тёплые.

Климат Уитби
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Средний максимум, °C	6,7	6,9	8,6	9,9	12,8	16,0	18,3	18,4	16,3	13,0	9,5	7,7	12,01
Средний минимум, °C	1,4	1,6	2,7	4,0	6,5	9,3	11,6	11,6	9,6	6,8	4,2	2,5	5,98
Источник: [www.metoffice.gov.uk/climate/uk/stationdata/whitbydata.txt MetOffice]

Население

Население города стабильно увеличивалось примерно до середины XIX века, около 1870 года начался демографический спад, продолжавшийся длительное время. Численность жителей вновь стала расти приблизительно с 1930-х годов.

Согласно данным за 2001 год, в Уитби проживали 13 594 человека (7 116 женщин и 6 478 мужчин), а общее количество домовладений составляло 5 973. Безработица среди экономически активного населения в возрасте с 16 до 74 лет находилась примерно на уровне 7 %. В сфере услуг были заняты около 30 % всех жителей города, средний возраст населения составлял 41,78 года.

Религия

В 2001 году большинство населения Уитби (10 286 человек) являлись христианами, преимущественно англиканского толка. Несмотря на то, что католичество никогда не имело в городе большого распространения, в нём действует католическая церковь святой Хильды, построенная в 1867 году; кроме того, есть церковь евангелистов и две часовни методистов. Атеистами себя считают примерно 3,6 % жителей Уитби, присутствуют также небольшие общины мусульман, буддистов, иудеев и сикхов.

Образование

В Уитби действуют четыре светских начальных школы (Стэйксби, Вест-Клифф, Эйри-Хилл и школа Восточного Уитби) и одна приходская, при католической церкви святой Хильды. Наиболее крупными средними учебными заведениями являются школы Кэдмон и Эксдейл; с 2004 года они объединены в образовательную конфедерацию с Общественным колледжем Уитби — единственным вузом города, который с сентября 2002 имеет техническую специализацию. Существуют также специальная школа Спрингхэд и служба обучения взрослых граждан. Специальные образовательные программы предлагает Школа рыболовной промышленности.

Экономика

Экономическое развитие Уитби затруднено его удалённостью от основных транспортных путей и наложенными на город ограничениями (из-за того, что к нему прилегает национальный парк North York Moors, он не может расширяться), в результате чего пополнение бюджета производится в основном за счёт доходов от туризма и рыбной ловли. Такое неустойчивое положение закономерно привело к росту безработицы, и часть населения Уитби живёт на социальные пособия. Из-за низкой заработной платы молодёжь покидает город, тогда как пожилые люди, напротив, зачастую обосновываются здесь после выхода на пенсию. Количество промышленных предприятий невелико, в основном они небольшие. Действуют два бизнес-центра.

В Уитби хорошо развит гостиничный и ресторанный бизнес. Производство украшений из гагата прекратилось в XIX веке, однако их по-прежнему продают восемь ювелирных магазинов (преимущественно ориентированных на туристов). По-прежнему процветает морской промысел — помимо рыбы, у побережья добываются крабы и лобстеры. Хороший потенциал развития имеется у городского порта, который подходит для приёма грузов зерна, изделий металлургии, леса и калийных солей; Уитби — удобный пункт морского сообщения с Европой, особенно со Скандинавией.

Культура и достопримечательности

Уитби — заметный туристический центр. В городе действуют несколько музеев, в том числе открытый в начале XIX века музей Пэннетт-Парк, экспозиция которого включает как древности (в том числе приходскую книгу аббатства Уитби), так и предметы искусства, и мемориальная квартира Джеймса Кука. Среди достопримечательностей города — развалины аббатства, современные церкви святой Хильды и святой Марии, два маяка. В Уитби воздвигнуты памятники средневековому поэту Кэдмону, капитану Джеймсу Куку и учёному Уильяму Скорсби. Построенный в XIX веке замок Снитон на окраине города ныне используется как гостиница и конференц-центр. Одной из знаменитых местных достопримечательностей является арка из китовых рёбер, напоминающая о временах расцвета китобойного промысла в Уитби.

В Павильоне Уитби периодически проводятся театральные представления, здесь же с 1991 года постоянно выступают местные музыкальные коллективы. Городская газета существует с 1854 года. В Уитби организуются состязания по парусному спорту, гольфу, футболу, сёрфингу.

Город приобрёл широкую известность за счёт связи с Дракулой — в одноимённом романе он описывается как место встречи знаменитого вампира с Люси Вестенра. Популярность Уитби возросла после выхода французского фильма «Уитби, город Дракулы», и с 1980 года в городе постоянно проводятся туристические экскурсии, посвящённые роману Стокера. Работает даже небольшой музей Дракулы.

С 1994 года в Уитби проходит Whitby Gothic Weekend — организующийся дважды в год фестиваль готической музыки, каждый раз привлекающий около двух тысяч посетителей.

Литература

• Carol Margaret Davison & Paul Simpson-Housley. Bram Stoker’s Dracula: Sucking Through the Century, 1897—1997. — Dundurn Press, 1997. — 432 p. — ISBN 9781550022797.
• John R. Green. The Making of England. — Kessinger Publishing, 2005. — 480 p. — ISBN 9781417961269.
• Adrian Room. Placenames of the World: Origins and Meanings of the Names for 6600 Countries, Cities, Territories, Natural Features, and Historic Sites. — McFarland, 2006. — 433 p. — ISBN 9780786422487.
• Andrew White. A History of Whitby. — Phillimore & C°, 1993. — ISBN 0850338425.

Отрывок, характеризующий Уитби (Англия)

– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.